Пятый факультет - Любимка Настя - Страница 23

Не знаю в какой момент, однако именно та часть души вдруг одержала верх над моим разумом. Так и не успев подняться на ноги, я со всей силы, на какую была способна, закричала в вечернее небо. Я кричала до хрипа в горле, до исступленного кашля, надрываясь, но не чувствовала отдачи. Внутри меня зрела уверенность, что все напрасно. Я зря стараюсь, и ничего не изменить. Я большой архив, что накапливает всю грязь нашего мира. Накапливает и бережно хранит, никому не отдавая и ни с кем не делясь.

— Этого мало, — прошептала, опуская голову. — Мало…

— Тебе нужно разозлиться, — Пенелопа не испугала меня только потому, что я давно заметила ее, тихо сидящую в двух шагах от меня.

— Разозлись, сильно-сильно!

— Не получается. Так как ты говоришь, не получается.

И это было правдой. Я ощущала себя скалой, которую то лижут волны моря, то на нее обрушиваются цунами. С той лишь разницей, что уязвимой я была внутри, а снаружи оставалась невозмутимой. И мне бы хотелось избавиться от того, что тяготило меня, да только маска, прочно наползшая на лицо, не желала слезать. Мало того, она уверенно заменяла мою суть, позволяя существовать в иллюзорном спокойствии.

— Ты страшная и круглая дура! — вдруг заявила Пени, вскочив на ноги. — Тебе абсолютно не идет черный цвет. Другое дело я!

Учитывая то, что красоту целительницы я отметила еще во время отбора в свою команду, этот факт не вызвал во мне никакого протеста. Мне и спорить-то не хотелось. Ее волосы цвета воронова крыла были собраны в высокий хвост, а длинная челка мягко обрамляла лицо. Пенелопа была не просто красавицей, она была эффектной девушкой. Она умела соблазнять, робея лишь перед одним человеком — моим приемным братом. В остальное же время, дитя, воспитывавшееся в квартале куртизанок, являлось лакомым кусочком для любого мужчины.

Просто став частью моей команды, она перестала пользоваться своей красотой и навыками по максимуму. А если вспомнить все, что с нами было, то можно с уверенностью сказать, что девушка напрочь забыла науку, которую ей вдалбливали в доме девиц, продающих свою любовь. Но только не в этот раз. Ее не портила походная одежда. Я вдруг с удивлением отметила, как выгодно штаны и блузка подчеркивают каждый изгиб тела Пени. Пенелопа казалась мне произведением искусства. И ее взгляды, жесты — они завораживали.

— Я лучше тебя, — тем временем говорила она. — Красивее, умнее, сильнее. Райан Валруа достанется мне…

— Мимо, — вздохнула я, с сожалением осознавая, что почти разозлилась. Пенелопе не хватило чуть-чуть для того, чтобы мои эмоции возобладали над хладнокровием. А ведь могло бы получиться. — Ты все испортила словами о Райане. Мне все равно, с кем он будет и с кем будешь ты.

Пенелопа удивила меня снова. Она не смутилась, не стушевалась. И глазом не моргнула, а продолжила идти на меня. Вот только теперь она выбрала своим оружием совершенно не красоту и симпатию к мужчине.

— Я — сама жизнь, Хейли. Оглянись, я несу в себе радость и свет. Все зацветет лишь по одному моему желанию. — Целительница взмахнула рукой, и кусты, подле которых я сидела, зацвели.

— Шиповник, — констатировала я. А ведь этот куст был почти весь лысый, и это несмотря на то, что во Втором Королевстве осень наступает значительно позже.

— А что можешь ты? Утратившая свою магию, жалкая, запечатанная слабачка. Даже если пробудишь новый дар, он все равно будет хуже моего. Магия Смерти против магии Жизни… Все очевидно. Я лучше тебя и способна на чудеса, ты же…

Она не успела договорить. Это случилось мгновенно и явно против моей воли. Сумерки резко сменились черной ночью. Тьма была всюду и вполне осязаемой. Но самое страшное, что шла она из меня. Земля буквально разверзлась. Я хоть и сидела, но меня это ничуть не спасло. Я провалилась вниз вместе с чертовым шиповником. Острые колючки ободрали лицо и шею, впились в ягодицы, заставив меня взвыть и разозлиться сильнее. Я была воплощением ненависти, я дышала ею и, наверное, какое-то время наслаждалась. Пока мой нос не учуял запаха тлена и гнили. Воздух вдруг стал спертым, тяжелым. Дышать становилось труднее. Голова шла кругом, а вонь вокруг делалась все невыносимей. Меня тошнило так сильно, что я даже не пыталась сдерживаться. Я отомстила шиповнику, опорожнив свой желудок на то, что от него осталось.

— Хейли! — отчаянный крик Пенелопы ворвался в мое сознание ураганом.

Я готова была поклясться, она зовет меня не впервые, но услышала я только сейчас. Я не успела удивиться нестройному хору других голосов. Я пыталась выбраться из ямы, при этом поранившись до крови. Я вдруг отчетливо поняла, что мне не до конца безразлична девушка. Тот факт, что она жива и я не убила Пени проснувшейся и явно обидевшейся тьмой, радовал.

Когда я вылезла и разглядела ребят, то была неприятно поражена. Они сражались со множеством мертвецов: когда-то дикими зверями, людьми и оборотнями, что несколько веков покоились в этих лесах. И испугалась по-настоящему. Ужас затопил мой разум, лишив тело подвижности. Я застыла на месте, боясь пошевелиться. Да я дышать забыла, расширенными от страха зрачками наблюдая за безобразной картиной!

А чернота все продолжала распространяться. На куски земли и перегноя капала моя кровь, пробуждая новые скелеты зверушек, что самостоятельно выкапывались и почему-то уверенно шли на Пенелопу.

— Она не контролирует тьму! — крикнул Ривэн, который прикрывал собой девушку. — Коша, дай огня!

Мне было тошно. Я стала одним сгустком страха и не могла успокоиться и взять себя в руки. Все мои попытки разбивались о глухую стену ненависти, что ослабила свой поводок, но продолжала крепко держать меня и мой разум. Черный туман плотно окутал меня, закрывая обзор. Я готова поклясться, что слышала его призывный шепот, но не могла разобрать ни слова из-за рева огня. Я сходила с ума от силы, что лилась из меня, от ее чудовищного давления и эмоций, которые с каждой минутой, овладевали мной. Страх сменялся весельем. В моем сердце бушевала ярость. В какой-то момент я услышала злорадный смех. Истеричный, хриплый, иногда каркающий. Он больно резал слух, но все продолжался и продолжался.

Ровно до тех пор, пока моя голова не дернулась от пощечины.

— Приходи в себя, милая, — шептали Пени и Элайза, обхватив меня руками и ногами, при этом повалив на землю. — Приходи в себя, подружка.

Я боролась с ними, брыкалась, уворачивалась, окружала себя тьмой. Но каким-то чудом им удавалось добраться до меня. По очереди, но каждая из них вмешивалась в мой настрой и объединение с тьмой. Откуда-то я точно знала, если я полностью погружусь в нее, то растворюсь навсегда. Не будет даже такой Хейли. Появится иное существо, погрязшее в ненависти и желании разрушать.

— Хейли! Борись! — надсадно кричала Пени, вновь коснувшись меня рукой. — Ты сильная и справишься!

— Держись, Хейли! — сопела в ухо Элайза, подло прыгнув на меня со спины. — Ты нужна нам! Ты всем нам очень нужна!

Я хотела в это верить, если не всей душой, то точно одной ее частью.

— Ривэн, Асакуро! Держите ее! Мне нужно залечить порезы и остановить кровь!

Я не представляла, как девушки еще соображали в этом хаосе. Да и как они видели сквозь непроглядную тьму? Мне казалось, что наша борьба длилась долго, а на деле выяснилось, что не больше пятнадцати минут. Я жадно дышала, закрыв глаза и успокаивая бешено бьющееся сердце. Рядом со мной лежала Элайза, а надо мной нависла Пенелопа.

— Я была права, стоило остановить кровь, и эти, — я хоть и не видела, но почувствовала, как девушка скривилась, — исчезли. Хейли, ты молодец.

Зря она считала, что все позади. Потревоженная тьма возвращалась на свое место, в мое тело, а вместе с ней пришла и опустошенность.

— Хейли, не расслабляйся, — потребовала Элайза. — Вспомни, как было с блуждающими. Я уверена, теперь уверена, что твоя тьма точно такого же свойства. Тебе нужно найти с ней общий язык, принять…

Легко сказать! Особенно той, кому никогда не ощутить горький привкус темного дара!