Мой выбор (СИ) - Арнаутов Кирилл - Страница 19

Стук в дверь, вывел его из забытья.

— Да-да, войдите. — Араев поднял голову. На пороге стоял Малыш…

— Товарищ полковник, разрешите? — В дверной проем, просунулась рыжая голова и вопросительно взглянула на начальника.

— Проходи Паша, проходи. Ты, я так понял, по делу? Что у тебя? — Сказал Иван Сергеевич, не поворачивая головы. Из небольшой пластмассовой лейки, он поливал цветы на подоконнике.

— Вы правы, Иван Сергеевич, я по делу. — Кодлин вошел в кабинет. — Помните избиение таджика, возле палатки? Ну, возле той, что на центральном парке стояла?

Полковник замер на мгновение, затем вспомнив, закивал головой.

— Как же, помню. Когда туда прибыла опергруппа, таджик был еще в сознании. Но показания у него не взяли, растяпы. Думали, доставят в больницу, там его и допросят, а он взял и умер. Врачи сказали, организм слабый оказался, сердце остановилось. — Полковник сморщил лоб и посмотрел на Кодлина. — Так что там с этим избиением?

— А у нас свидетели объявились. Правда, описание нападавших, расплывчато, но все равно, понятно, что это дело рук, бригады Ежова.

— То, что это дело рук бригады Ежова, было понятно с самого начала. — Полковник поставил лейку на подоконник, достал из кармана носовой платок и тщательно вытер руки. — Расплывчатые описания, ты тоже никуда не пришьешь. Ну, куда мы с ними? Все это пустышка. Да, кстати, а почему об этом, докладываешь ты, а не Араев? Ты откомандирован к нам в комитет для оказания помощи в расследовании преступлений, совершаемых националистами. Структура нашего комитета, насколько я знаю, не нарушилась, Араев как был, так и остается моим подчиненным. Следователем по этим делам, назначен он, значит, ему и докладывать. Или он боится ко мне в кабинет идти?

— Не знаю, Иван Сергеевич, — Кодлин пожал плечами, — у него просто много работы.

— Не больше, чем у всех остальных. Но почему-то все, кроме него, находят время, докладывать начальству о ходе расследования. Ладно, — полковник махнул рукой, — пускай делает, что ему в голову взбредет. Только если что-то пойдет не так, эту голову, кое-кто ему свернет. И этим кое-кто, буду я.

Полковник весело улыбнулся и подмигнул Кодлину. Тот ответил улыбкой, но подмигивать не решился. Он был наслышан о крутом нраве начальника следственного комитета и что бывает за панибратское отношение в его кабинете.

— Так что у тебя со свидетелями?

— Если честно, они у нас на составлении фоторобота, чуть не передрались. То глаза не те, то нос картошкой. И каждый утверждает, что он прав. Но в общих чертах, удалось узнать, как минимум двух нападавших. Это Щепкин — младший, по кличке Кил и Холодов — он же Бизон. С остальными сложнее, там настолько все спутано, что под эти описания, подойдет кто угодно, даже мы с вами.

Полковник, слушая Кодлина, одобрительно кивал головой.

— Ну, это не выигрышный билет, но плюс в нашу пользу. Когда придет время закрывать, это будет еще одним камнем, им на шею.

— Одно но. У Араева, есть мысль использовать это сейчас, в данный момент. Я пытался убедить его в том, что этого делать нельзя, но он меня не слушает.

— Ну да, считает, что умнее всех. Как он меня достал, честное слово. Тупой, возомнивший о себе не весть что, ублюдок. По другому, не скажешь.

Полковник сжал кулак, костяшки пальцев побелели. Глядя на него, Кодлин понимал, почему подчиненные побаивались заходить в кабинет полковника. Спор с таким начальником, может иметь крайне печальные последствия для тебя. Но как это, ни странно, такие люди ему нравились. Волевые, беспринципные, где нужно жесткие, а порой если требуется, то и жестокие.

— Представляешь, — продолжил полковник, — он у меня в кабинете сидит, вот на этом самом месте, головой кивает, мол, да будет сделано и тут же идет и все по-своему делает.

— Иван Сергеевич, — Кодлин беспокойно заерзал на стуле, — понимаете, он привык работать с уголовниками, обыкновенными, тупыми уголовниками. Я ему уже говорил, чтобы пыл умерил, в данном случае, раскрыть дела с наскока не получиться. В отделах по борьбе с экстремизмом, по несколько лет бьются над тем, чтобы успешно сажать таких молодых людей, чтобы дело в суде не развалилось. Мне кажется, вы правы, Араев может наделать много лишнего со своей поспешностью. Вы заменили бы его на кого-нибудь, пока не поздно.

— На кого, вот в чем вопрос. У меня ни одного лишнего человека, все при деле. Да если сейчас и найдется кто-нибудь, то он будет ничем не лучше Араева. Знаешь сколько у нас сейчас желторотых юнцов? Мы с тобой сделаем проще, ты будь постоянно, рядом с Араевым, приглядывай за ним, контролируй вообщем и если что, сообщай мне, а мы уже предпримем все меры, чтобы не дать ему дело развалить, договорились?

Кодлин чуть помедлил, но затем кивнул соглашаясь.

— Только давай договоримся, — полковник сдвинул брови, отчего стал выглядеть еще решительней, — чтобы никто не узнал о нашем разговоре. Не хватало, чтобы потом ходили слухи о том, что начальник следственного комитета, не доверяет своим подчиненным.

— Само собой, Иван Сергеевич, что я, не понимаю что ли?

— Вот и хорошо. Можешь быть свободен. Кстати, увидишь Араева, скажи ему, чтобы зашел ко мне, срочно, разговор есть.

Кодлин вышел от полковника, в приподнятом настроении. Выйдя на улицу, он нос к носу, столкнулся с Араевым на крыльце.

— Денис, я тебя ищу как раз. Сергеич просил зайти тебя, говорит, разговор есть.

— Какой разговор? — Недовольно пробурчал Араев. — Да у меня и времени нет, ходить разговоры разговаривать.

— Вообще-то, начальство, оно и в Африке начальство, — заметил Кодлин, — ну, а так, дело твое.

Кодлин спустился с крыльца, насвистывая себе под нос мотив детской песенки. «Как мало нужно людям, чтобы почувствовать себя теми, кем они не являются. — Подумал Кодлин. — Но, как всегда, рано или поздно, каждого ждет разочарование».

Малыш и Шторм, неторопливо брели по улице. Удаляясь от центра, они оставляли у себя за спиной, гудящий город и приближались к его окраине, которая отличалась от центра, поразительной тишиной. Это был не жилой район, здесь стояли заброшенные склады, среди которых, огромным исполином высился вставший еще в девяностые годы, маслозавод. Здесь редко можно было увидеть прохожих. По причине упадка, данный район не представлял никакой ценности для кого-либо. Поэтому разговору Малыша и Шторма, никто не мешал. К этому разговору, вынуждала складывающаяся обстановка, которая заставляла искать и принимать, единственно верное решение.

— Понимаешь, этот следователь, сука ушлая, вцепился в нас, хрен оторвешь. Слишком уж он, интенсивно копает. Нам бы сейчас утихнуть на время, не высовываться, чтобы все встало на свои места, да не получается. Некоторые не хотят этого, им крови подавай, а тут, еще жмуры эти, — Шторм поддел носком ботинка камешек и пнул его в сторону, — короче, мы сами себя, загоняем в клетку. В самом прямом смысле этого слова. Разговоры уже надоели, толку от них никакого. Бить? А есть смысл? Это этап пройденный. Был момент, я пытался Кила таким образом вразумить. А в результате? Он стал психованный, все наперекор делает, лишь бы мне досадить. Короче вышло еще хуже, чем было.

— Но выход-то, какой-нибудь должен быть. Неужели никто не понимает, что таким образом, мы действительно загремим за решетку?

— Да все они прекрасно это понимают. Только знаешь, у меня порой возникает такое чувство, что никто о будущем, не задумывается, все живут только настоящим. Да ты задай им вопрос, — Шторм махнул рукой куда-то в сторону, — что будет завтра? Сто процентов даю, они скажут что завтра, это завтра. А борьба наша как же? Для чего мы все это делаем? Для твоего, моего будущего, для будущего всех тех, кто вправе называть себя русским. В конце концов, для будущего белых детей, как бы громко это не звучало. Но никто не понимает этого, для них, это все, стало игрой, своеобразным развлечением. Идея? О чем, ты говоришь? Какая идея? Они начинают ею просто напросто прикрываться. Из-за этого, все что мы делаем, может в один прекрасный момент, рухнуть. А тут еще этот следак…