Гунны - Кровь Дракона (СИ) - Умиралиев А. А. "Ильхан" - Страница 32

Тут, невдалеке я услышал короткое щебетание степной перепелки:

— Вить — вить — вить.

Меня сразу же перестали тащить.

— Вить — вить — вить — вить. — Ответили птице совсем рядом у моей головы.

И снова невдалеке тройное чирикание. После я услышал, как к нам кто-то ползет и спустя минуту меня стали волочь еще быстрее. Я попытался высвободить руки, но связаны они были прочно. Мне удалось пошевелить только кистями. Вскоре услышал всхрапывание лошадей, к ногам одной, судя по запаху и звуку, меня доволочили. Следующее, что я услышал это тихое шептание.

«Это ханьцы!» — Опознав их язык, на меня снова стала накатываться волна ужаса и паники.

Шептание становилось все громче и постепенно перешло в спор. Древнекитайским языком я не владел, но после сильного пинка в мой бок понял, что причиной горячей дискуссии являюсь я.

Я приоткрыл глаза. Надо мной, хорошо освещаемые звездами и луной стояли два человека. В одном я сразу распознал воина кочевника, другого же узнал также быстро, вернее вспомнил персонаж из видеофильмов моей юности в прошлой жизни. Одет он был в одноцветную мешковатую одежду, на голову накинут капюшон, а лицо перевязано платком. Были оставлены открытыми только глаза. На вид это был классический ниндзя из блокбастеров девяностых. Только цвет его камуфляжа был не черного, а какого-то другого цвета, который в ночи, хоть и светлой я разобрать не смог. И короткий меч, висевший не за спиной, а на левом боку под рукой был серповидной формы.

«Ну да, диверсантов Древнего востока здесь еще мне не хватало! Одному мне точно с ним не справиться, даже если я смогу высвободиться».

Но тут, кочевник, прорычав что-то в гневе, выхватил свой палаш и попытался рубануть им «ниндзю». Тот сумел перехватить удар и, выбив из его руки оружие, сразу же контратаковал, проведя удар ногой с разворота в грудь, от чего номада отбросило в сторону за пределы видимости моих глаз. Но потому как ругань продолжалась и начали раздаваться лязги железа, понял, что бой продолжается и ниндзя не смог вырубить своего противника и у того был еще клинок.

Я же этим боем дальше интересовался меньше всего. К моей невероятной удаче, выбитый «ниндзей» меч упал прямо под мою правую руку. Через пару минут я уже стоял на ногах с палашом в руке и как раз в этот момент, ниндзя нырнув под выпад с кинжалом, провел лезвием своего серповидного меча по животу, а затем развернувшись, острием по горлу кочевника…

…С пару секунд мы смотрели в глаза друг друга, затем «ниндзя» стал осторожно приближаться. Под впечатлением оставленных еще в моем детстве фильмов о непобедимости ниндзя стал пятиться от него. Так, продолжалось еще несколько секунд, пока тот не застонал и, схватившись за правый бок, не упал на колено. Не дожидаясь пока «ниндзя» придет в себя, в одном прыжке подскочил к нему и долбанул палашом по его макушке. Так как я, почему-то ударил не лезвием клинка, а плашмя, он ушел в глубокий отруб и видимо надолго. Осмотрев его, понял, почему мне так легко удалась победа над ним. Правый бок «ниндзи» от груди до таза был в глубокой резаной ране.

Оглянувшись, увидел четырех лошадей в полной сбруе. Вскочив на одного, первой моей мыслью было вернуться в свою ставку на холме, огни на котором горели всего в километре от меня. Но следующее, что пришло мне в голову валить от предстоящего сражения, в котором нет возможности выйти победителем. Отступить тоже не вариант. Я сразу потеряю ореол непобедимости и кочевники поймут, что покровительство Тенгри, это всего лишь миф. А как сказал мне Ирек, только это способствовало тому, что меня так быстро возвели в каганы и присоединились все вожди родов гуннов со своими воинами, канглы почти не оспаривают мои решения, а большинство усуней перешли под мою власть.

«И, что же делать?» — в который раз посетила меня эта мысль, — «может бежать к Ужасу, а оттуда в Тараз. Баджанак объявил меня своим наследником. Имея объединенную армию канглы, усуней и еще римских легионеров я смогу… Ничего ты не сможешь!» — Оборвал я сам себя, — «в этом случае, даже если Баджанак и не отменит своего решения, а усуни Ужаса не скинут ставленника трусливого кагана, правителем гуннов станет Лошан. Как только он возглавит государство, отзовет отряды на границе с кочевьями сарматов и обратит их против меня. Сарматы же сразу начнут активное наступление на канглы, а ханьцы в союзе с гуннами атакуют усуней и после того как разберутся с Ужасом, дойдет очередь и до меня. И тогда под Таразом соберутся армии сарматов, аланов, гуннов и ханьцев. А ведь есть еще тохары, такие враги как Хорезм и Парфия и разгромленные, но бежавшие к оногурам гузы. Нет уж, лучше погибнуть в этом сражении, чем чуть позже и с таким позором…».

Я подстегнул лошадь ударами ног в бока. Конь, сделав несколько шагов в сторону моей ставки остановился. Снова ударив боковой стороной палаша по крупу лошади, попытался рвануть его с места в галоп. Тот только недовольно всхрапнул и, повернув свою голову, попытался укусить меня за ногу.

— Что за хрень? — Пробормотал я и, спрыгнув с коня, потянул его за собой за узду. Но он оставался на месте как вкопанный.

Оставив его в покое, я вскочил на следующего скакуна. Но и его я не смог сдвинуть.

«Может здесь есть их хозяева, которые прячутся в ночи и кони не желают оставлять их?» — я тревожно стал озираться по сторонам.

Не обнаружив никого, направился к следующей лошади. Но, тут прямо передо мной я увидел две горящие синевой точки, которые приближаясь ко мне, становились все больше. За глазами из темноты вынырнула морда, а затем и весь мощный корпус гигантского волка.

— А-а, опять ты. — Узнал я в животном Кок Бори, совсем не удивленный в этот раз его появлением, — это из-за тебя лошади не хотят меня везти?

Волк в ответ только оскалил зубы, за которыми раздалось глухое рычание.

— Да не буду я сбегать. Как раз вот хотел вернуться в лагерь. Вон, они меня сперли, показал я рукой на двух лежащих киднепперов. — Почему то стал оправдываться перед ним я.

Волк, пройдя совсем рядом с крайней лошадью, которая повернув к нему голову, не проявила совершенно никакого страха.

Зверь, остановившись всего в метре от меня, вдруг вскинул голову в сторону луны и завыл. Вой, становясь все громче, сначала заложил своим звучанием мои уши, а затем наполнил все мое тело. Я не осознанно встал на четвереньки и также посмотрел на луну. Вой Кок Бори вырвался и из моего горла…

— Ёж — мое, как голова болит… — Пробормотал я, схватив себя за голову.

— Что-оо, опять? — Вскричал я после того как головная боль напомнила мне о связанных с ней событиях…

— А-а нет, я все еще в этом историческом периоде. — Пришел к выводу после того как оглядевшись увидел лошадей, труп кочевника и застонавшего «ниндзю».

«Что это было? Сколько я здесь пролежал? Надо скорее уезжать отсюда». — Посмотрев на небо, увидел, что луна все еще находится в зените.

Я встал и подошел к лошади.

— Ну, теперь ты должен увезти меня в лагерь. — Прошептал я ему в ухо, — Небесный Сын — Кок Бори ушел.

И собираясь вскочить на него, услышал стон. Обернувшись, увидел как «ниндзя» с трудом встал, а затем, проделав два шага в мою сторону, что-то проговорив, снова рухнул.

Я подошел к нему и прощупал пульс.

«Еще жив, но долго так может и не протянуть». — Придя к такому выводу, я наспех перевязал его бинтами из своей шелковой рубахи, а затем бросил поперек седла другого коня, благо «ниндзя» был не высокого роста и весил почти также как и я. Лошади послушно повезли нас в лагерь…

— Они долго. — Проговорил воин с отличительными знаками десятника племени ухуаней, — уже должны были вернуться.

— Может, не смогли выполнить задание хана Холяна? — предположил пожилой кочевник в доспехах простого воина, поглаживая холку своего коня.

— А ты знаешь, какое у них задание?

— Да откуда же мне знать! Сяньбицы разговаривают то с нами сквозь зубы. А этот, телохранитель самого хана и говорят лучший во всем племени сяньби…