На орловском направлении. Отыгрыш (СИ) - Воронков Александр Владимирович - Страница 16

Два пыльно-серых «кирпича» были изданы то ли при царе Горохе, то ли при генсеке Кукурузнике — смотреть на дату выхода Годунову не хотелось до тошноты — и являли собой шедевр номенклатурно-пофигистской историографии. Кашица из документов, которые и в виде красивой нарезки перестали быть деликатесом лет эдак тридцать назад, а уж сваленные как попало… Вспомнилась игривая фраза из допотопной рекламы: «А что это у нас Александр Василич ничего не ест?..»

Годунов тожественно возложил «кирпичи» на чиновничий стол и ушел по-английски.

Поостыв, обмозговал. И придумал, как с минимальными потерями прорваться-таки в архив. И вариант этот он собирался реализовать именно сегодня: надо было заручиться поддержкой тяжёлой артиллерии в лице Овсянникова.

С Овсянниковым он был в некоторой степени знаком. В некоторой — то есть маститый знал своего собрата-непрофессионала в лицо, но имени, как выяснилось, припомнить не смог, хотя честно пытался. А помочь согласился — о, счастье! — без лишних вопросов. Кому-то позвонил, поговорил минуты полторы и с интонацией «а в чем проблема-то?» сообщил Годунову:

— Завтра после обеда подходите. Спросите Наталью Сергеевну. Дальше она подскажет.

Обрадоваться бы — а Александр Васильевич с какой-то усталой отстраненностью подумал: чтобы заполучить золотой ключик от заветной дверцы, надо превратиться в Буратино… а кому-то и вовсе суждено до конца дней оставаться поленом…

…что не так уж и плохо, если тебя со всеми предосторожностями — не кантовать, не бросать, при пожаре первым выносить — перемещают из кабинета в кабинет, покуда ты вдруг не оказываешься в уютном уголке, за столом, на котором празднично белеют и важно желтеют вожделенные «материалы»…

…У него не было никаких предчувствий — ни хороших, ни плохих, ни отчетливых, ни смутных. Он провел пять уроков… подустал с отвычки, каникулы расхолаживают не одних только школяров. Отменил занятие у юнг, чтобы явиться в архив не совсем уж под конец рабочего дня. По дороге перехватил пару сосисок в тесте. Ехал в маршрутке и думал об отвлечённом: а не завести ли собаку? Или лучше кошку? Кошку выгуливать не надо. А рыбкам вообще достаточно время от времени сыпать сухой корм и чистить аквариум. Рыбки — это вариант на случай, если он окончательно обленится. А собака, хотя бы, будет его выгуливать два раза в день… Остановился на варианте «кошка». «Если что — и без хозяина не пропадет».

Откуда всплыла эта мысль? А шут её знает. Как всплыла, так и канула, и нечего всякую дурную мыслишку возводить в ранг предчувствия!

Следующая мысль тоже пришла непрошеной, благо прошла вскользь, по касательной к сознанию, когда за окном маршрутки разгуляйно-разлюляйно промчал свадебный кортеж. Припомнилось слышанное в новостях: сегодня счастливый день 11.11.11, будущие молодожены из кожи вон лезли, чтобы такую красивую дату для семейной летописи урвать. «В сумме шестёрка», — параноидально вякнуло подсознание.

Если не считать обе мыслишки предчувствиями, то предчувствий у Александра Васильевича не было.

Вот предвкушение было, да. С этим самым предвкушением он, немного поколебавшись, с чего же начать, вытянул наугад из середины стопки папку обычного канцелярского образца…

…ожидая увидеть что угодно… кого угодно, но не себя.

При двух ромбах в петлицах.

На чёрно-белой фотографии.

Странной фотографии: не пожелтела, не потрескалась, даже не поистерлась. Разве что угол закопчен слегка, а заодно и часть удостоверения личности, в которое она вклеена.

И ФИО в этом удостоверении ясно чьи.

Первая мысль: «Что за…» — была мгновенно вытеснена другой: «Ну как в кино, блин!»

Третья мысль, наверняка ещё более внятная, уже не успела. Потому как Годунов взял удостоверение в руки.

Осень 1941 года,

Орёл

Всё-таки шестёрка подложила свинью. Иррационально, но факт.

Как в кино. Технология 6D. Полное погружение.

За полторы минуты Годунова три раза толкнули, два раза обматерили и наконец приспособили для переноски какого-то ящика — увесистый, подлюка! Сзади, шумно дыша сквозь стиснутые зубы, топал худющий подросток лет хорошо если шестнадцати.

Вокруг — форменное столпотворение. Точнее, бесформенное — подавляющее большинство участников непонятного пока события, равно как и сам Годунов, в штатском, и только немногие — в полувоенном, с первого взгляда не разберешь, то ли это у них пиджаки такого покроя, то ли френчи без знаков различия. И это «полу-» — определенно образца тридцатых годов…

Следующих полутора минут хватило, чтобы сообразить: движение имеет четкую направленность от заводских корпусов — к забору, где уже высятся штабеля из ящиков больших и малых.

А ещё через мгновение он понял, что всегда знал наверняка о существовании параллельных реальностей и о возможности путешествий во времени.

«Хорошо, что кошку так и не успел завести…»

— …как это — машин не будет?!

Александр Васильевич невольно приостановился.

С такой интонацией (и соответствующими ей децибелами) в фильмах про войну связисты пытаются докричаться до кого-то на другом конце провода. А провод, по законам жанра, оборван… Окна конторы распахнуты настежь. В одном мельтешит коротко стриженная девчонка, бестолково таскает с места на место какие-то папки. В другом монументально застыл с телефонной трубкой в руке седовласый мужик — хоть и седой, но всё ж ещё мужик, не дед.

— Оборудование я чего, по-твоему, на собственном горбу попру? С июля же ж месяца кота за хвост тянули — дотянули, мать вашу за ногу! Да знаю я, как вы эвакуировали…

До Годунова резко дошло, что на дворе явно не ноябрь, а веселенький такой сентябрь в золоте и лазури. Бабье лето, теплынь.

Остаётся выяснить одно (и только? ха!): добавилось ли к смещению во времени смещение в пространстве.

Шестое чувство подсказало — если подобный казус и имеет место быть, то счёт идёт на какие-нибудь десятки метров. А этому самому чувству Годунов привык доверять. Почти так же, как глазам своим и прочему обонянию-осязанию. Едва поставил ящик, тотчас же полез в карман пыльного пиджачишка. С гадким ощущением, что обшаривает чужую одежду. А какая ж она, если не чужая? Хоть и сидит, как своя. И удостоверение на месте… будто бы сам положил. А может, и вправду сам?.. «Ладно, не до конспирологических теорий пока», — одёрнул себя Годунов.

Сейчас время практических действий. Если он там, где думает, и события развиваются так, как им положено развиваться, то прежний командующий округом, генерал-лейтенант Ремизов, сейчас командует 13-й армией… нет, наверное, уже войсками Северо-Кавказского округа и буквально со дня на день возглавит 56-ю армию, ту самую, которой предстоит освобождать Ростов-на-Дону. Да и его преемник Курочкин наверняка уже на Северо-Западном фронте. Значит, в Орле — Тюрин… Теоретически. А практически… хрен знает, где он в это время обретается и чем занят!

Тоже вот — показательно. Ведь не вывезут оборудование, точно не вывезут, порадуют дяденьку Гудериана… или пожгут… Смотря какой это завод. А архивы-то, небось, уже… Впрочем, это в спокойные времена архивы — бумажконакопители. В данных же обстоятельствах за иной бумажкой — жизнь. И не одна.

«Ты хотел знать? Пожалуйста. Старший майор госбезопасности — не хрен с бугра. Вот и действуй!»

Пацан-напарник покосился сперва на ящики — хотел, кажется, присесть отдохнуть, да устыдился, потом на Годунова — выжидательно. Александр Васильевич неопределенно махнул рукой: поступай, мол, как знаешь, я не в претензии.

Мальчишка вздохнул — и, подволакивая левую ногу, двинулся в обратный путь.

Появилась минутка, чтоб толком оглядеться. Исподволь, конечно, дабы судьбу не искушать. Двор как двор, в меру просторный, в меру захламленный. Разномастные корпуса, вдоль стен буроватая травка проросла, дорожка к проходной вымощена серым камнем, возле конторы — габаритный стенд, в пятнах засохшего клея и с обрывками бумаги… Ничего, что помогло бы сориентироваться.