Возвращение - Лисина Александра - Страница 33

Стрегон снова поморщился, но отвечать не стал: действительно, сам виноват. А вот на колонны поглазеть стоило: как оказалось, Тиль еще не сдался и все то недолгое время, что полуэльф приходил в себя, отчаянно вертелся на колоннах, упорно отказываясь проигрывать.

Перевертышей, судя по довольным усмешкам, это немного забавляло и придавало азарта ставшей внезапно интересной игре. Хотя самому владыке было, кажется, не слишком весело. Прежде Тиль редко оставался на колоннах с охотниками один на один. Чаще с ним владыка Тирраэль соглашался побегать. Или Таррэн. Или же Таррэн и Элиар вместе. Иногда к ним присоединялась Белка. Когда-то помогала Траш. Однако еще ни разу не было такого, чтобы охочие до соревнований перевертыши, довольно прохладно относящиеся к отцу своего повелителя, смогли выяснить истинные возможности старшего Л’аэртэ.

Теперь же такая возможность появилась. И братьям, как показалось Стрегону, нравились его стойкость и мастерство. Более того, оказавшись лицом к лицу с двумя лучшими охотниками старшей стаи, Тиль не только не отступил, но еще и атаковать не боялся. А еще он почему-то улыбался. Той странной улыбкой, от которой не знаешь, чего ожидать. Улыбался, лишь чудом выскальзывая из смертоносных клещей в последний момент. Улыбался, когда стряхивал кровь с пораненного предплечья. Когда хватался окровавленными пальцами за края колонн, чтобы не свалиться на землю. Он улыбался, когда после очередной сшибки стал прихрамывать на одну ногу. Когда прилипшая ко лбу челка начала лезть в глаза и ее пришлось небрежно смахнуть, оставив на белоснежных волосах вызывающие алые разводы. Он улыбался каждому удару, который удалось выдержать и не отступить под безумным натиском разохотившихся перевертышей. Когда удавалось не дать им оттеснить себя к краю площадки. Когда без остановки звенела сталь, непрерывно летали сильные руки, сверкали родовые клинки, вгрызались в тела острые лезвия…

Он улыбнулся даже тогда, когда стало ясно, что охотники начали биться в полную силу — так, как позволяли себе лишь с Белкой и Таррэном. И тогда, когда на их могучих телах стали появляться наливающиеся кровью царапины. Правда, меньше, чем их мечи оставили на его собственном теле, но он все равно улыбался. Как будто наслаждался не меньше, чем эти сумасшедшие волки. Как будто впервые позволил себе полностью окунуться в схватку. И впервые за многие годы ощутил себя в родной стихии — стихии, для которой не важны титулы и родовые знаки, для которой не имеет значения твоя родословная. Только сила на силу. Сталь на сталь. Боль на боль. И воля на волю.

Но наиболее широко он улыбнулся в тот момент, когда раззадоренные охотники, повторив свой коронный прием, сумели-таки загнать его в угол. Тяжело дыша, довольно взрыкивая и поигрывая клинками, в полной уверенности, что бой закончен, они приготовились к заключительному броску, который должен был поставить точку в этом увлекательнейшем бою. Вот уже Нэш обменялся с братом молниеносным взглядом, в котором горело кровожадное предвкушение… вот Таш расплылся в совершенной жуткой ухмылке… вот они дружно качнулись на носках, уже срываясь в свой последний прыжок…

Владыка Тирриниэль, слизнув с верхней губы капельку крови, улыбнулся в последний раз и, выронив родовые клинки, обрекающим жестом развернул кверху пустые ладони.

Слишком поздно охотники вспомнили, с кем имеют дело. Слишком поздно шарахнулись, подметив отблески «Огня» в насмешливых глазах древнего мага. Слишком поздно задумались над не озвученными условиями поединка. И напрасно понадеялись на свои сильные ноги, способные в одно мгновение унести их с обреченной колонны.

Уже взлетая в поистине невероятном прыжке, перевертыши выругались — зло, смачно, но и с восхищением тоже: кто бы что ни говорил, но красивые финалы они любили. А Тирриниэль, хоть и уступил им в бою на мечах, все же нашел способ оставить за собой последнее слово. Заставив их увлечься, отчаянно рискуя, блефуя и до конца выдерживая многозначительную паузу, он все-таки вырвал у них ничью и доказал, что достоин уважения как искусный воин, опытный стратег, коварный враг и невероятной силы маг. Древний маг поистине древнего народа, сумевший так долго избегать соблазна обратиться к своей магии.

Нэш и Таш не учли только одного: Тилю не нужна была ничья. Он не привык к поражениям, не любил быть вторым и не терпел неудач. Однако, не имея ограничений в резерве, он направил «Огонь» не на охотников, как могли бы подумать сторонние наблюдатели. Нет. Он направил их на колонны. Но не на одну или две, как сделал бы более осторожный и расчетливый маг, а сразу на все. И именно в этом искусно матерящиеся перевертыши ошиблись: коварный маг просто не оставил им выбора. Поэтому, уже заканчивая свой невероятный прыжок, они в последний момент заметили сгорающий в пламени «Огня» камень. С досадой взвыли сразу на два голоса. Однако, приземлившись на еще пылающую, усыпанную обломками землю, все же не смогли не обернуться и не отвесить улыбающемуся магу низкий поклон.

— Милорд Тирриниэль, — уважительно сказал Таш, невольно заступив на запретную землю. — Мое уважение и искренне восхищение, сир. Вы нас переиграли.

Тиль сверкнул покрасневшими глазами, легко спрыгнул с единственной уцелевшей колонны и, вернув себе родовые клинки, небрежно кивнул.

— Благодарю. Это был хороший бой.

— Эх, — притворно вздохнул Элиар. — Но он был бы еще лучше, если бы закончился иначе.

— Завидовать нехорошо. Недостойно владыки, верно, Таррэн? — хмыкнул Тирриниэль. — Кстати, почему ты ушел так рано? Пропустил все самое интересное…

Обернувшись к дверям, Тиль оторопел: Эланна была так бледна, что казалась вылепленной из мрамора статуей. Прекрасной, неподвижной и откровенно напуганной. Ее остановившийся взгляд не отрывался от кровавых разводов на его теле. На шее испуганной птицей билась синяя жилка. Пальцы, судорожно сжимающие платок, побелели от напряжения. А на лице застыл такой ужас, что владыке Л’аэртэ стало не до веселья.

— Леди? Что вы здесь делаете?!

— Ты был прав, — помертвевшим голосом уронила эльфийка, с усилием повернувшись к Таррэну. — Мне не надо было сюда приходить. Рен Эверон, проводите меня. Нам больше нечего здесь делать.

Тиль вздрогнул как от пощечины, но она уже не смотрела — в сопровождении ошеломленного стража быстро вышла и чуть ли не бегом покинула южное крыло. Неимоверно бледная, с неестественно прямой спиной, отчаянно прикушенной губой, похолодевшим сердцем и отголосками страха в глазах, при виде которого владыка Л’аэртэ понял, что уже никогда не увидит там ничего иного.

Он словно в забытьи стер с лица свежую кровь и без единого слова ушел к себе, стараясь не показать свои заалевшие глаза и внезапно вспыхнувшую ярость от осознания совершенно нелепой, но уже непоправимой ошибки.

В зал совещаний они вернулись на рассвете — молчаливые, задумчивые и подозрительно хмурые.

— Мы согласны на ваши условия, — сухо известил владыку Эоллара Тиль, когда прозвучали слова положенного приветствия, а члены совета старейшин чинно заняли места за столом. — Предлагаю сегодня же подписать основные положения договора.

Ллер Адоррас удивленно поднял голову:

— Сегодня?

— Да. Сейчас.

— Вы куда-то спешите, ллер?

— Мы намереваемся покинуть Алиару в ближайшие дни, — так же сухо сообщил Тирриниэль, на мгновение задержав взгляд на сиротливо пустующем кресле Эланны: юная повелительница впервые за последние недели не явилась на совет. — Я должен вернуться в Темный лес как можно скорее, поэтому предлагаю опустить формальности и обсудить основные вопросы сегодня. А детали договора наш представитель согласует с вами позже. Место и время определите сами.

Владыка Эоллара удивился еще больше.

— Что-то случилось, ллер Тирриниэль? Вы получили с Лиары недобрые вести?

— Нет. Просто нам пора возвращаться.

Ллер Адоррас озадаченно нахмурился: сегодня чужак был как никогда холоден. Конечно, веселым и беззаботным он и раньше не выглядел, но накануне в его глазах хотя бы светился интерес. А сегодня — ничего. Один холод. И отчетливое, какое-то злое нетерпение, выдающее его желание закончить с неприятными делами как можно скорее.