Огненная кровь. Том 1 (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 20

Надо поскорее убираться из того странного места, не нравилось ему все, что сейчас происходило.

Почему она так испугалась? Что она почувствовала? Обычно люди ничего не чувствуют, кроме слабости и желания заснуть. Кажется, зря он все это сделал. Ох, и зря! Это ему ещё аукнется. А всё Цинта виноват с его таврачьими обычаями.

Альберт шагнул к карете и вдруг остановился, глядя на мёртвых лошадей.

— А кто перерезал им горло? — спросил он, указав на них рукой, и повернулся к Рите.

У неё на глаза снова навернулись слёзы.

— Я, — ответила она тихо.

— Вы? — удивлённо спросил Альберт.

Она кивнула, закусив губу.

— Должен сказать… это был очень… мужественный поступок, — произнёс он, не сводя с Риты глаз.

— Это был мой самый страшный кошмар, — произнесла она дрогнувшим голосом, — я люблю лошадей… я не могла оставить их умирать такой мучительной смертью.

— А слуги?

— Они погибли почти сразу — упали на камни, а я… в воду и… вот.

Она снова отвернулась.

И это признание было, пожалуй, самым удивительным, что Альберту приходилось слышать от женщины.

— Как ваша нога?

Рита попробовала осторожно наступить.

— Она… не болит

Рита наступила уже увереннее, сделала несколько шагов, обернулась к Альберту и улыбнулась ему такой искренней и яркой улыбкой, что у него снова сердце сбилось с ритма.

Никто и никогда так ему не улыбался.

— Мэтр Гарэйл, да вы просто… волшебник! — воскликнула она. — Спасибо! Спасибо! О, Боги! Вы даже не представляете, как я вам благодарна! Я ведь думала, что умру здесь!

Он улыбнулся в ответ.

И, кажется, снова смутился, или это совесть опять заговорила в нём, и поскольку это случилось уже в третий раз, то Альберт даже удивился.

Проклятье! Надо заканчивать с этим! Он же стоит и смотрит на неё, как болван, да ещё и улыбается до ушей!

— Думаю, нам пора. Того и гляди начнётся ливень, нужно ещё найти какое-то укрытие, — он подхватил её арбалет и колчан со стрелами, — идёмте!

— А как же мой кучер и слуга? — она вдруг снова погрустнела.

— Ваш кучер мёртв, как и слуга, мы им уже ничем не поможем. Но если будем торчать тут, то отправимся вслед за ними. Давайте руку!

— Но это же… мы же не можем оставить их тут… вот так…

— Можем, Рита, можем. Именно так мы и сделаем, давайте руку! — произнёс он с некоторым раздражением глядя на небо. — Гроза будет пострашнее, чем какие-то недоумки со стрелами.

Край лиловой тучи показался из-за верхушек сосен.

— Ещё немного раздумий — и нас смоет дождём прямо в озеро. Или убьёт молнией.

Она бросила прощальный взгляд на карету и слуг, вздохнула и последовала за Альбертом.

Подъём по почти отвесной стене был куда сложнее спуска, и когда они, наконец, выбрались, все перепачканные глиной, наверху их радостно встретил Цинта, вооружённый кинжалом и кнутом.

— Вот, Альберт, я же говорил! Я говорил тебе, что надобно спуститься, а ты! «Тебе надо — ты и лезь!».

— Цинта, заткнись, — устало отмахнулся князь.

— И это мне вместо «спасибо»! А я, миледи, собрал ваши вещи из сундука на дороге, думаю, вы захотите переодеться во что-то чистое, да и ехать ещё не знаю сколько. Меня Цинтой звать, а вас, миледи?

— Ну, я не то, чтобы леди, — улыбнулась она снова, — зовите меня найрэ Рита. Мой отец — купец из Фесса.

— Ты осмотрелся? — спросил князь, разглядывая дорогу.

— Да. Тут кто-то был до нас, я нашёл три пары следов, — Цинта развёл руками, — но сейчас никого уже нет. И скажу, что сидели они тут долго, видать, поджидали не просто так. Хотя, может, и не вас поджидали, найрэ Рита, костерок разложили, закусывали. Может, баловались стрелами, случайно выстрелили да не ожидали такого, вот и удрали с перепугу-то! А может, с кем перепутали.

— Паршиво вышло. Но хватит болтать, надо убираться отсюда засветло, не нравится мне это всё, — князь мрачно поглядел на горизонт над озером, который заволокли сизые с лиловым тучи. — А, кстати, я не спросил, и куда же найрэ Рита направлялась, если это не тайна, конечно, и как её угораздило оказаться на этой дороге?

— В Фесс, я гостила у… тёти… в Мадвере.

— Мадвера… Мадвера…Это на побережье, да? А как вы оказались в этой дыре?

— Какой-то человек сказал кучеру, что впереди обвал, дорога закрыта и указал нам это направление.

— Почему было не подождать до завтра? Пока не разберут завал?

— Он сказал, что это надолго, может, на неделю, а мы торопились.

— И эта дорога — лучшее, что пришло в голову вашему кучеру! — князь покачал головой.

— А куда вы направляетесь, мэтр Гарэйл? — спросила Рита в ответ.

— Мы, найрэ, — начал Цинта, поравнявшись с Ритой, — едем в…

— …Рокну, — торопливо перебил его князь, — Цинта, не стой, как пень, как ты видишь, найрэ Риту нужно посадить на какую-нибудь лошадь, живо перевесь сумки.

— Рокна… дальний путь.

— Да уж, но ничего не поделаешь — семейные дела. Небольшое наследство, но в Фесс нам с вами по пути, — ответил Альберт, — а, кстати, кто научил вас так хорошо стрелять? Цинта, слышишь, по твоей милости она меня чуть не убила!

— А, мой к… мэтр Гарэйл, не убила же! Зато… ухт! Чутьё меня не подвело!

— Твоё чутьё дорого мне обходится, — хмыкнул князь.

— Простите меня за этот выстрел! — воскликнула Рита. — Я была так напугана, думала, что это разбойники и… Я с ужасом думаю о том, что могла убить вас…

— Так кто же научил вас так стрелять? — прищурился Альберт.

— Ах, это… Отец. Он любил охоту, вот и меня научил.

— Охота? Странное увлечение для купца. А чем торгует ваш отец, когда не охотится? — с усмешкой спросил князь.

— Шерстью и тканями.

— Шерстью, значит, хм. Вот что, найрэ Рита, — князь снова посмотрел на небо, потом окинул взглядом её одежду, — я бы предложил, конечно, развести костёр, переодеться и обсохнуть, но, боюсь, это бессмысленно. Нам нужно срочно убираться отсюда и найти какое-нибудь укрытие, гроза будет нешуточная. А нет ничего опаснее в горах, чем гроза. Хотя нет, пожалуй, опаснее гроз только меткие лучницы.

Он усмехнулся, подводя к ней коня, с которого Цинта снял сумки.

— Скажите, что вы меня простили? — улыбнулась Рита.

— Я, скажем так, обдумываю это, — улыбнулся ей Альберт в ответ, — давайте руку, посадим вас на лошадь.

В седло она взобралась легко, сразу было видно, что Рита опытная наездница, но Альберт всё же задержал её руку в своей дольше, чем нужно, и когда обнял за талию, помогая, то увидел, как она вспыхнула от этого прикосновения и смутилась.

И чтобы рассеять эту неловкость, спросила, кивнув на Цинту:

— А это ваш слуга?

— Не совсем, — князь тоже взобрался в седло, — хотя по обоюдному согласию он временами подменяет моего слугу. Я учу его делать мази, бальзамы и лечить нарывы. Но на самом деле Цинта — это живой памятник моей заносчивости и глупости.

— В каком смысле?

— Я проиграл его в карты.

— Проиграли? Но… как можно проиграть того, кто тебе не принадлежит? И потом, он же здесь. Может, выиграли? — спросила Рита удивлённо.

— Нет. Он здесь, именно потому, что я проиграл.

— Звучит как-то странно, — улыбнулась Рита, — и как это вышло?

— Это… довольно сложно объяснить…

— Я думаю, что пойму.

— Мы играли с… одним человеком, и я проиграл все деньги. Решили играть на желания. И не трудно догадаться, что в тот день удача отвернулась от меня — я снова проиграл, причём дважды. И вот в качестве желания… желаний… тот человек… захотел, чтобы Цинта, эта нудная тень моей совести, некоторое время ездил за мной, а я бы его учил. Я должен сделать из него хоть какое-то подобие лекаря. Ну и ещё кое-что я обещал в качестве оплаты долга — следовать его дурацким таврачьим законам совести и чести… некоторое время. И вот теперь Цинта и в самом деле ходит за мной, и я должен учить его всяким лекарским премудростям, а ещё соблюдать эти очень странные таврачьи законы и обычаи и не делать того, чего мне на самом деле хочется. Так что я поумнел и стал осторожен в карточных играх. Едем?