Танцы на цепях (СИ) - Саверен Рэйв - Страница 50

– Кто она?

– Ты не знаешь? Хотя откуда тебе. О таком в учебниках не пишут, –  Ш’янт скрестил руки на груди. – Магичка она. Сильная. Настолько сильная, что лет четыреста назад перешла дорогу Рогве многоножке. Пожелала отобрать у нее город.

Безымянная склонила голову в ожидании продолжения, а Ш’янт все молчал.

– Ну и?

– Что? Не догадываешься, м? У людей нет иммунитета к внушению, а Рогва мастер этих игрищ с подсознанием. Она внушила Элоре, что ее семья –  иномирские отродья, которые пришли убить ее и отобрать силы. Крики мужа были слышны в соседних поселениях, когда дом вспыхнул, точно промасленная бумага. Но перед тем как все поджечь, Амастасия забила детей мечом, когда те попытались остановить сошедшую с ума мать.

– Это же кошмар! –  воскликнула Безымянная.

– Да-да, бедная несчастная жертва.

– Тебе совершенно ее не жаль?!

– Детка, жалеть дураков – вредно. Да и оглянись вокруг! Видимо, когда Элора поняла, что натворила, крыша съехала окончательно, и она пришла на Изнанку. И Первородная предложила ей то, от чего не отказываются. Возможность жить за счет эмоциональных игр с заложниками Дворца. Почти бессмертие! И глянь туда.

Иномирец указал на противоположную стену, где висел еще один портрет. С него на Безымянную смотрела девочка лет тринадцати, поразительно похожая на Элору. В ней повторялось почти все, вплоть до платья и позы.

– Думаю, от Первородной она получила даже больше, чем могла мечтать.

– Думаешь, что ее дочь тоже участвует в этих…забавах?

– Если это вообще ее дочь, – задумчиво пробормотал Ш’янт, – Первородная никогда не дает именно то, чего ты хочешь, но играть на чувствах умеет.

Безымянная повела плечом и на секунду прикрыла глаза. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Меч так оттягивал пояс, будто за несколько часов прибавил в весе. После исцеления Ш’янта она глаз не могла сомкнуть, что окончательно подточило силы.

На втором этаже, слева, распахнулись тяжелые створки, а за ними виднелся длинный коридор.

– Нельзя долго топтаться на месте, –  иномирец мягко коснулся плеча девушки и потянул вверх по лестнице, –  иначе она опустошит нас.

***

Безымянная ударила кулаком по стене и раздраженно выругалась. Рука отозвалась совсем не иллюзорной болью, отчего злость закипела сильнее. Захотелось отстегнуть клинок и от души пройтись по резным деревянным панелям – чтобы щепки во все стороны полетели.

Коридор, спрятанный за дверью, оказался ловушкой. Сложно понять, сколько прошло времени, судя по ощущениям – не меньше вечности, но на пути не встретилось ни одной двери или поворота. Только обшитые деревом бесконечные стены.

Безымянная задыхалась, тонула в нахлынувшей беспомощности, но сдерживалась из последних сил, чувствуя, что потеряет намного больше, если поддастся и начнет рубить все направо и налево. Кто знает, какие порядки во Дворце. Вдруг стены оживут сами по себе и разорвут на куски – даже пикнуть не успеет.

В чреве коридора их преследовал странный гул. Он то нарастал, то шел на спад, но не прекращался, будто под ногами роились тысячи пчел, готовых в любой момент напасть. Тело колотило в бесконечном ознобе, а в горле пересохло так, что язык прилип к небу.

Обрывки мыслей ввинчивались в висок, вытаскивая на поверхность раздражение и усталость последних дней. Руки дрожали, оглаживая рукоять клинка. Приходилось считать шаги, чтобы отвлечься от навалившейся ярости, придавливающей к земле неподъемным весом.

Иномирец шел чуть позади, на расстоянии в пять-шесть шагов, и не делал попыток подойти ближе. Тяжелый взгляд упирался в спину, но стоило обернуться, как Ш’янт отводил глаза и выглядел почти виноватым.

Безымянная догадывалась, что все это происки Дворца. Он вытряхивал на поверхность их чувства – как явные, так и крепко запрятанные – питался ими через невидимые нити, но если у нее на самой вершине оказались ярость и усталость, то что пряталось в голове иномирца – сложно и страшно вообразить. Так или иначе, он избегал к ней прикасаться, даже не пытался заговорить.

Попытка потянуться к нему через связь закончилась ничем. С таки же успехом можно было удариться о каменную стену.

Что с тобой происходит? Почему ты отгораживаешься от меня?

Через две сотни шагов она остановилась. Колени дрожали, а ноги налились тяжестью – с места не сойти. Кто-то намеренно держал их в этой каменной кишке, где не менялся даже рисунок панелей на стенах. Что-то будто вцепилось в шею, придавило к земле, отчего в глазах потемнело, а под веками вспыхнули кровавые искры.

Должно быть что-то такое, что дворец не сможет проглотить. Чувства, которые ему не интересны или противны. Но как их вызвать, если невидимые нити тянут на поверхность только самые лакомые куски?

Чувства…

Крики людей, погибающих от меча или в огненной ловушке. Кто захочет еще раз испытать, как клинок входит в плоть?

Рука сама собой потянулась к мечу, но замерла на рукояти.

Она не может ранить сама себя, от этого мало толку! Нужно обрушить их общий ужас и боль на того, кто замер на другом конце невидимых нитей.

***

В голове набатом отстукивала кровь.

Держаться подальше. Не подходить, чтобы не чувствовать запаха. Мрак его раздери, он способен обуздать даже самые темные желания! Он не даст Дворцу ни капли, ни крупицы своего рассудка, ни единой песчинки, даже самой маленькой крошки. Нитки не поднимут на поверхность ничего из того, что Ш’янт не захотел бы показать сам.

Только бы девчонка не останавливалась, только бы не обернулась! Невыносимо смотреть ей в глаза, немыслимо скрыть тяжелое, почти болезненное возбуждение, которое подобно лавине катилось по телу.

Судя по выражению лица, ее терзал совсем другой зверь.

Коридор будто пульсировал, искрился и мерцал. Ни справа, ни слева не было намека на выход. Впереди – бесконечность, едва ли кто-то позволит им сбежать, пока не насытится.

Девчонка обернулась, сделала шаг.

Нет, не приближайся! Неужели тебе не страшно? Ты не видишь? Ничего не чувствуешь?

О нет, она не слепая. Не слепая и догадливая.

Пожалуй, даже слишком.

Тихий голос доносился будто издалека, он тонул и вязнул в потоке бессвязных мыслей и звоне, сдавливающем уши, а когда пальцы сжали ладонь иномирца, то ослепительная жаркая вспышка прошила руку от запястья до плеча и болью отдалась в зубах.

– Ты сказал, что дети Элоры были зарублены.

Слова едва дошли с первого раза. Не все ли равно? Но малявка явно не собиралась просто так отступать. Она почти прижимала его к стене, уперев руку в грудь, в глазах – дикий, совершенно нечеловеческий огонь. Вязкий жар растекся по венам, и Ш’янт как никогда был близок к срыву.

Смотрел, как пульсирует кровь под тонкой кожей на шее.

Если чуть-чуть сжать на ней зубы, то…

– Откуда мне знать, – ответил он, пытаясь удержать голос от предательского надлома, – это слухи. Я там не был.

– Как думаешь, им бы понравилось испытать это вновь?

– Что?

Безымянная отстегнула клинок и швырнула его Ш’янту. Он поймал оружие рефлекторно, не чувствуя, как люз обжигает ладонь даже через броню.

– А теперь атакуй! – бросила она и раскинула руки в стороны.

– Ты совсем головой поехала, мелкая?

– Кто бы сейчас не держал нас, но и у него есть то, чего стоит бояться. Воспоминания и страхи прошлого! Если мы надавим сильнее, если заставим прочувствовать…

– Это полнейшая чушь! Я покалечу тебя, вот и все!

– Мы умрем здесь! – зашипела девчонка. В распахнутых глазах блеснули слезы. – Нужно всего несколько секунд. Уверена, что впереди есть дверь, просто надо дойти! Один удар. Ты же знаешь, что делать, чтобы я осталась в сознании и не сдохла прямо здесь!

– Нет.

– Бей, будь ты проклят!

Стены вокруг завибрировали, гул постепенно набирал силы, превращаясь в протяжный возмущенный вой. В глазах девчонки – непоколебимая решимость. С места не сойдет, можно не сомневаться.

Дура. Дура!