Чёрная жемчужина Аира (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 49

— …и учитывая, что у нас разные бабки, то мы вообще почти не родственники, только по деду Анри, так что тут даже нет никакой помехи.

— Что? Какой помехи? Ты о чём?

— Как о чём? — удивился Филипп. — Я ведь только что сказал — мы могли бы пожениться, тебя же не смущает, что мы родственники?

— Пожениться?! — Летиция даже на ногу ему наступила и совсем сбилась с ритма.

Что за глупость?!

— Ну да, — ответил Филипп просто. — Я буду твоим кавалером на аукционе, милая кузина, а ты обещала ответить взаимностью, мы уже почти пара, всё к тому и идёт. Так к чему церемонии? Мы же всё-таки родня, можем обойтись и без них.

От неожиданности она даже не нашлась, что ответить. Сначала хотела сказать твёрдое «нет», но выражение лица мадам Фрессон заставило Летицию вовремя удержать внутри своё негодование.

А если ничего не выйдет с Жильбером? Святая Сесиль! Но… кузен?

Она метнула на него короткий взгляд.

Филипп ей не нравился. Совсем не нравился. Несмотря на то, что был довольно привлекателен.

Он раздражал её своей самоуверенностью и заносчивостью, напомаженными волосами и тем, что всем занятиям на свете предпочитал выпивку, сон и скачки. Но если вариантов не останется…

Она вспомнила свою жизнь с Антуаном Морье и внезапно разозлилась. Да так, что даже ногой захотелось топнуть. Ведь она бежала в Новый Свет как раз вот от этого! А получается — всё зря?

Но, с другой стороны, такой брак защитил бы её от основной угрозы, ведь тогда неважным станет то, как решится вопрос с поместьем и её долей в нём. Да и история с Антуаном Морье навсегда останется внутри семейного круга. Этот вариант стоило обдумать, хотя мысль о том, что, быть может, сейчас она танцует со своим будущим мужем, привела Летицию в ужас. Но трезвая рука рациональности сдавила ей горло, не дав выскочить эмоциональному: «Нет, ни за что я не стану твоей женой!» или «Да ты мне вообще не нравишься!».

Не буду принимать поспешных решений! Лучшее оружие женщины — неопределённость пополам с надеждой.

Мужчина всегда должен находиться в таком состоянии, будто точно знает, что дичь в этих кустах. И что от выстрела его отделяют всего-то считанные секунды. А вот сколько дней продлятся эти «считанные секунды» будет зависеть от мастерства женщины. Она вспомнила наставления бабушки насчёт того, как надлежит отвечать на предложение руки и сердца, и подумала, что вот сейчас они как раз очень кстати. Потому что сейчас ей нельзя было отказывать, но и не стоило поощрять рвение кузена.

Неопределённость пополам с надеждой.

— Я… Я в растерянности… И это, разумеется, честь для меня, но это так неожиданно, — пробормотала она, всеми силами изображая смущение и стараясь отодвинуться от Филиппа, потому что он уж слишком рьяно прижимал её к себе. — Мне нужно подумать…

Интересно, с какой радости он вдруг решил на ней жениться, да ещё так поспешно? Не может же быть, что он вот так, на пустом месте, воспылал к ней безумной страстью?

— Да что тут думать, милая кузина?! — воскликнул Филипп, снова выводя её в фигуру танца.

Его пальцы внезапно прошлись по её шее, погладили, как будто невзначай, скользнули по плечу, а затем ладонь снова легла на спину, и Филипп притянул Летицию к себе так близко, что это стало даже неприлично.

— Разве я тебе не нравлюсь? — прошептал он почти на ухо. — Я ведь недурён, спроси любую. Я из хорошей семьи. И родители одобрят такой брак, объединим наши доли в поместье…

Ах вот оно что! Значит, всё-таки доли в поместье…

— Это так внезапно… Я в растерянности… И я совсем не думала о браке, ведь я совсем недавно сняла траур по…

Она вовремя осеклась, едва не сказав: «по мужу».

— Ну же, Летиция? Чего тут думать? Или у тебя есть кто-то другой на примете? — спросил он совершенно серьёзно и, отстранившись, заглянул ей в глаза. — Ну не фрессонов же щенок, в самом деле?! Умник со своими книжками и аболиционизмом? Пффе! Да я пристрелю этого баронетика — и вся недолга!

Она подняла взгляд, и лицо Филиппа оказалось так близко, глаза так возбуждённо блестели, а тон, которым он это произнёс, таким серьёзным, что она даже испугалась.

Что с ним такое последнее время? Он накинулся на Дюрана, цеплялся к Фрессону, а теперь и вовсе хочет его убить! И он не отходит от неё ни на шаг…

— Святая Сесиль! Кузен, зачем непременно надо кого-то убивать? — Летиция попыталась улыбнуться и сгладить неприятный разговор.

— Затем, что не стоит ему питать каких-то надежд. Он не подходит тебе, милая кузина! — снова шепнул Филипп на ухо, почти касаясь его губами и гладя её спину ладонью.

— А ты? Ты подходишь? — спросила она резко, отстранилась и упёрлась рукой ему в грудь.

Он что, совсем пьян? Это уже просто неприлично! Даже для Альбервилля! Да что на него нашло?

Летиция не хотела ему грубить, но его странное поведение совсем вывело её из равновесия.

— А я подхожу, — он улыбнулся как-то хищно, глядя на её губы. — Я-то всё не понимал, чего старый пират так носился с твоей черномазой бабкой, а теперь вот понимаю… Если ты хоть немного похожа на неё… В тебе течёт та же кровь, — он накрыл её руку своей ладонью, — и я знаю, что тебе нужно, Летиция.

Она смотрела на кузена и как будто видела его впервые. Этот нездоровый блеск в глазах, и странная интонация голоса, и его слова о её бабушке… Что они, вообще, значат?

«Я знаю, что тебе нужно, Летиция».

В этих словах было что-то зловещее. Музыка стихала, вальс закончился. Филипп отвёл Летицию к столу с напитками, поцеловал руку и произнёс негромко, чуть наклонившись к уху:

— Я ненадолго тебя покину, милая кузина, у меня с отцом кое-какие дела. Но я жду твой ответ после аукциона. И не забудь — ты должна отдать свою магнолию мне, — он провёл пальцем по её плечу, и добавил почти с угрозой в голосе: — Цветочный танец мой, милая кузина, как и твоя маска. Так что не раздавай никому ненужных авансов. Или я пристрелю любого, кто посмеет дать за тебя хоть луи. Не забудь: я метко стреляю!

Он ушёл, а Летиция осталась стоять, слыша в ушах лишь удары собственного сердца.

Святая Сесиль! Да он совсем спятил!

После того, как Филипп ушёл, Летиция недолго оставалась одна. Её пригласили сразу же, как только заиграла новая мелодия, но танцевала она как во сне, а в голове пойманной птицей метались мысли.

Да где же Жильбер?! А если он передумал? Или, может, он не так уж в ней и заинтересован, раз его всё ещё нет здесь?

После странных угроз Филиппа Летиция почти счастлива была бы видеть мсье Фрессона. Ей было страшно, и после нескольких танцев она постаралась незаметно уйти, чтобы подняться на второй этаж.

Уж в дамскую комнату-то Филипп не посмеет за ней явиться!

Хотя она уже начала сомневаться в благоразумии кузена.

Летиция посидела немного на кушетке, приводя мысли в порядок, а затем решила пройтись по галерее второго этажа. Отсюда открывался прекрасный вид на эспланаду и танцующие пары. Поверх чугунного забора тянулась цепочка факелов от рю Верте до подъездной аллеи, а дальше россыпью драгоценных огней сверкала праздничная улица. Карнавал в городе набирал силу.

Справа на балконе сквозь тонкую завесу лиловой глицинии было видно, как гости мадам Фрессон рассаживаются за столы. Она увидела Готье и Филиппа в кругу других мужчин, и принялась их разглядывать, но запыхавшийся голос Жюстины отвлёк её от этого занятия:

— Ох, муасель Летиция, я уж всё тут обошла, искала вас. С ног сбилась, уф! — чёрное лицо Жюстины сливалось с полумраком галереи, но при этом она так таращила глаза, что были видны белки. Служанка театрально вздохнула, осознавая важность момента, поправила фиолетовый тийон с повязанной поверх красной лентой — подарком Летиции, и произнесла торжественно:

— Массэ Жильбер меня прислал — дожидается туточки вас, в беседке, в саду. Я покажу, идёмте.