Чёрная жемчужина Аира (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 66

Эдгар собрался быстро, наскоро перекусив, хотел уже ехать, но появился Нил с письмом в руке и новостью о том, что пришёл посетитель.

— Массэ Жильбер Фрессон желает вас видеть.

— Фрессон? — удивился Эдгар, быстро вскрывая конверт.

— Да, он в гостиной.

— Хорошо, — он пробежался по письму глазами.

Этого следовало ожидать — новый иск от Бернаров. Готье снова желал получить спорный кусок земли, только теперь ещё добавились и новые требования о моральном ущербе. И сумма требований была очень нескромной. Хотя, адресовать их стоило бы, конечно, дяде Шарлю, но… Эдгар подумал, что дядю лучше не вмешивать ни в какие дела с фамилией Бернар, если не хочешь совсем остаться без штанов. Он засунул письмо в карман и направился в гостиную.

Жильбер Фрессон был холоден и строг, и хотя зеленовато-жёлтый синяк под глазом придавал его строгости довольно комичный вид, но Эдгару было не до смеха, потому что он уже чувствовал — появление этого гостя не сулит ничего хорошего.

Приветствие было таким же холодным и церемонным, как и внешний вид гостя, а затем мсье Жильбер демонстративно бросил на стол сложенную втрое бумагу и сказал, старательно сдерживая свой гнев:

— Надеюсь здесь, наедине, мсье Дюран, мы можем обойтись без вежливостей, не так ли?

— Уж извольте, — развёл руками Эдгар и спросил усмешкой. — Так чем я заслужил такую честь?

— Я скажу вам прямо: то, что вы сделали на балу, заслуживает всяческого порицания! Вы своим поведением, своим глупым участием в аукционе, опорочили имя мадмуазель Летиции! Вы вынудили её на то… на то… на то, что с ней произошло! Это полностью ваша вина! — светло-голубые глаза мсье Жильбера сверкали праведным гневом.

— Вы пришли отчитать меня за плохое поведение? — Эдгар усмехнулся и добавил, пожав плечами: — Поверьте, я сожалею о том, что произошло. Что-то ещё, мсье Жильбер?

Он и так знал, что поступил некрасиво, он и так корил себя за это, и многое бы отдал, чтобы всё исправить. Но что сейчас с этим можно было поделать? Что он сам мог с собой поделать, если некоторые поступки совершал вопреки своему разуму и воле?

— И это всё, что вы можете сказать? — казалось, его ответ разозлил мсье Жильбера ещё сильнее.

— А вы от меня чего ожидали? — прищурился Эдгар. — Я же сказал — сожалею. И это так. Вы хотите, чтобы я голову пеплом посыпал? Вы ведь тоже были участником аукциона, и вы тоже могли остановиться, как и Филипп Бернар, только не сделали этого. Надеюсь, что и вы тоже сожалеете.

— Она всё равно выбрала меня! Она меня любит! Любила! Мы с ней хотели уехать в Старый Свет и пожениться! — выпалил мсье Жильбер, и его лицо покрылось красными пятнами ярости. — И если бы не ваш поступок… — он едва не задохнулся от гнева, а потом, будто не найдя подходящих слов, указал пальцем на бумагу и произнёс с какой-то злорадной жестокостью: — Вот! Это ваш договор с банком моего отца. Вы просили отсрочки? Теперь даже не надейтесь! Я отомщу вам за мою невесту! Если вы читали договор, то там есть пункт, по которому банк имеет право в случае высокого риска невозврата ссуды потребовать её досрочного погашения. А насколько я знаю, ваши дела совсем плохи. Так что в ближайшее время ждите гостей. Банк потребует возврата всех денег до последнего луи, причём немедленно! Уж я постараюсь это устроить! И вы либо вернёте деньги, либо банк отберёт у вас и дом, и плантацию, а если этого будет недостаточно — вас посадят в тюрьму за долги. Где вам самое место, мсье Дюран!

Эдгар смотрел на его раздувающиеся ноздри и вздёрнутый подбородок и думал, что вот он снова в той же точке, как и две недели назад: снова иск от Бернаров и кабальные условия от банка, только теперь всё стало гораздо хуже. Да ещё добавился этот пылкий юноша, одержимый жаждой мести…

— Можете не утруждать себя подробностями, мсье Жильбер, основная ваша мысль мне ясна, — ответил Эдгар спокойно, — и если это всё, то прошу меня извинить — я тороплюсь.

— Если это всё?! Ну что же, скоро увидимся! — мсье Жильбер нахлобучил шляпу и удалился, хлопнув дверью.

Эдгар посмотрел на бумагу, оставленную на столе — уведомление о досрочном погашении. Но почему-то не эта бумага, и не тот факт, что в кармане у него лежит ещё и иск от Бернаров, расстроили его больше всего.

«Она меня любит! Любила! Мы с ней хотели уехать в Старый Свет и пожениться! Я отомщу вам за мою невесту!».

Эти слова будто хлыстом ударили. Жгуче, больно, зло. Всколыхнули в душе Эдгара такую ярость, что он едва удержался от того, чтобы не вышвырнуть мсье Фрессона за дверь. Потому что он был прав — на балу Летиция выбрала именно его. И мысль, что Летиция любила этого пылкого юношу, была для Эдгара невыносимой.

Да что с ним творится?

Он злился на себя, на Фрессона, на Бернаров, на весь белый свет. Он тосковал по Летиции и не знал, как унять эту тоску, она жгла его изнутри, как кислота. Он ревновал и надеялся на то, что Летиция всё-таки жива. И такого клубка противоречивых чувств в его душе ещё никогда не было.

Но визит мсье Фрессона сыграл и хорошую роль. Эдгар внезапно понял, что ему делать дальше.

Жемчужина! Он должен её продать, погасить все долги и отделаться от этого щенка. А заодно и от всех претензий Бернаров.

Он решил забрать жемчужину из банка и плыть на плантацию. Там он возьмёт с собой дядю Шарля или Грегуара и отправится дальше, в Реюньон к ювелиру. Но сначала нужно встретиться с Бенье. Если есть хоть малейший шанс, что Летиция жива — он должен её отыскать. А иначе… иначе всё бессмысленно.

Лицо Шарля Дюрана, которое Летиция увидела, открыв глаза, было, кажется самым странным из того, что ей вообще приходилось видеть в жизни. Всего лишь мгновенье назад она пила дурманящий напиток, который ей дал Морис Жером, и вот уже она сидит в хижине на болотах и смотрит на залихватские усы соседа по плантации. И между этими моментами — пропасть. Сколько времени она пробыла здесь? Она не знала. Её память была совершенно пуста.

Она слушала историю её похищения, которую, совершенно не стесняясь, рассказывал мсье Дюран, и ей казалось, что всё происходящее нереально. Такое может присниться только в кошмарном сне…

Её приказал убить родной дядя! Он отдал её мсьё Жерому, чтобы тот скормил её аллигаторам! Но мсье Жером решил, что можно на этом ещё нажиться! Сделать её рабыней, чтобы тайно вывезти к себе на плантацию и либо жениться на ней, либо продать! А Шарль Дюран похитил её из рук предыдущего похитителя прямо с парохода и спрятал здесь! Святая Сесиль, да что может быть ужаснее всего этого?

Нет, ужаснее было то, что, оказывается, весь Альбервилль теперь знает её как мошенницу мадам Морье, а ещё — считает погибшей в пасти аллигатора. И никто во всём мире не знает, что на самом деле она жива. И что находится здесь, посреди ужасных болот, прямо в руках заклятых врагов её деда.

Святая Сесиль! Как же так вышло?

— Ну и что ты так смотришь на меня, красавица? — ухмыльнулся Шарль Дюран и поскрёб подбородок пятернёй. — Осуждаешь? Это ты зря. Вор у вора шапку украл! Уж точно Морис Жером не побежит из-за этого в полицию.

Осуждает? Нет, она не осуждает. Она просто в дикой панике и не знает, что делать дальше.

— Почему вы просто меня не отпустите? — спросила Летиция срывающимся голосом, когда весь ужас произошедшего наконец-то до неё дошёл. — Я же ничего вам не сделала!

— Ты — нет, а вот твой дед очень даже много чего сделал. И я уверен, что собирается сделать ещё больше, — ответил Шарль, усаживаясь на бочку из-под рома. — Так что ты побудешь пока здесь. В качестве залога…

Летиция сидела на топчане, набитом сухим мхом. Сквозь плохо подогнанные брёвна пробивалось солнце, освещая убогую остановку хижины: пару бочек из-под рома, заменявших стулья, стол, рассохшийся сундук и повсюду на стенах веревки, крючья и жуткие капканы для охоты на аллигаторов. На столе стояла корзинка с едой и большая тыква-горлянка, из которой ньоры делают фляги для воды.