Чёрная жемчужина Аира (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 67

Мысли у Летиции проносились в голове с бешеной скоростью, и все сводилось к одному — ей нужно бежать. По рассказу Шарля Дюрана она поняла, что они где-то неподалёку от «Жемчужины», а значит, совсем рядом с «Утиным островом». И Шарль Дюран — это не мсье Жером. Она видела, как он прикладывается к фляжке с ромом, да и вообще не прочь просто поболтать со своей пленницей. А значит, его можно напоить или одурачить, очаровать, наконец. Он даже не запер за собой дверь, и если улучить момент, можно будет убежать и спрятаться где-нибудь в зарослях…

Но потом, когда Шарль Дюран вывел её из хижины, Летиция поняла, почему он так расслаблен — они были в какой-то ужасной глуши, на маленьком островке. А вокруг, куда ни кинь взгляд, изумрудная гладь болот. Водные гиацинты, как драгоценные лиловые звёзды, рассыпаны по зелёному бархату ряски, а под ним — чёрная вода. И повсюду кипарисы, словно молчаливые стражи-гиганты подпирают небо — стоят на воздушных корнях, утопающих в бездонной трясине. Шарль указал рукой в сторону протоки, туда, где за седой бахромой ведьминых волос проглядывал кусочек неба, и произнёс с каким-то странным удовлетворением в голосе:

— Бежать тут некуда. Повсюду болота, красавица. И аллигаторы…

Он взял шест, прислоненный к стене хижины, ткнул в заросли осоки, и Летиция разглядела коричнево-бурые гребнистые спины. Аллигаторы, как брёвна, лежали чуть поодаль, совсем рядом с хижиной прямо на илистой отмели. От резкого тычка Шарля один из них сорвался с места и с шумом погрузился в тёмную воду.

Святая Сесиль!

— Ну, ты не бойся, сюда они не сунутся. Да и Грегуар тут присматривать будет. Но если решишь сбежать — то уж эти твари сожрут тебя за милую душу. Они получше любой охраны!

— Господи! Мсье Дюран! Пожалуйста! Пожалуйста, не оставляйте меня здесь! — взмолилась она со слезами на глазах. — Я сделаю всё, что вы скажете, только не оставляйте меня здесь!

Ей и правда стало страшно до икоты, но, несмотря на приступ паники и хлынувшие слёзы, ум её продолжал работать чётко. Возле утлого пирса из полусгнивших брёвен она успела разглядеть лодку с двумя вёслами, на которой, видимо, её сюда и привезли, а рядом — длинный шест. И подумала, что это, видимо, единственный способ бегства. Но вряд ли ей удастся стащить лодку. А даже если и удастся, то куда плыть? Она же не знает этих болот!

Выход был только один — разжалобить Шарля, упросить его забрать её отсюда на плантацию. А уж там… там она найдёт способ вырваться. И ей даже не пришлось притворяться — всё пережитое вызвало в душе острый приступ жалости к себе, и она расплакалась. Закрыла лицо руками и рыдала взахлёб, прислонившись плечом к бревенчатой стене и чувствуя, что от этих слёз наступает какое-то облегчение.

— Господи, да за что мне всё это! Дядя хотел меня убить! Морис Жером похитил! А теперь вы! Мсье Дюран, прошу вас…

— Ну, не плачь, красавица, — казалось, Шарль Дюран не ожидал такого поворота и даже растрогался, потому что в его голосе прозвучали какие-то тёплые ноты.

Он повёл её снова в хижину и в качестве утешения протянул флягу с ромом. Но она не стала пить: мало ли что там.

— Мсье Дюран! Тут так страшно! И я… я такая грязная и… И мсье Жером… Он сказал, что продаст меня торговцам… Господи! Мне так страшно!

Она говорила сквозь слёзы, стараясь всем своим видом показать страх и беспомощность.

— Ну ладно, ладно, говорю же — не плачь! — попытался успокоить её Шарль. — Никто тебя тут не тронет… А я же не зверь. Вот скажи-ка мне, красавица, почему ты вообще попала в лапы к этому легавому? С чего этот гадёныш так расхрабрился, что не побоялся украсть племянницу Готье?

Шарль чиркнул спичкой о подошву сапога и неторопливо раскурил сигару, с прищуром разглядывая Летицию. Она вздохнула, понимая, что это шанс вызвать у Шарля сочувствие, ведь в отличие от Мориса Жерома, он хоть и враг Бернарам, но совсем не убийца женщин и не охотник за беглыми ньорами. И она рассказала ему всё, что узнала от Мориса Жерома, решив, что чем больше сострадания вызовет у своего похитителя, тем лучше.

— Вот как? Хм-хм. А из-за чего это дядя хотел тебя убить? — спросил Шарль, медленно пуская кольца дыма, которые растворялись где-то под куполом из сухих пальмовых листьев, заменявших в хижине крышу. — Что-то тут не сходится: этот хлыщ Филипп хотел на тебе жениться, чуть племяннику моему глотку не разодрал из-за тебя, а при всём при этом паршивый адвокатишко сплавил тебя этому легавому на корм аллигаторам?

И Летиция рассказала про то, зачем вообще приехала в Альбервилль. Про то, как Анри Бернар завещал ей ферму, а дядя Готье хотел признать его невменяемым. И что в этом случае ей бы досталась треть плантации, а едва ли Готье хотел именно такого поворота событий.

Рассказала, и вдруг подумала — зря. Потому что тёмные глаза Шарля блеснули, он наклонился вперёд, впившись в неё взглядом, и лицо его как-то сразу изменилось. С него как рукой сняло всю простодушность и сочувствие. Шарль прищурился и ухмыльнулся так, словно она только что поведала ему о том, где спрятан пиратский клад. Он бросил недокуренную сигару, смачно раздавил её каблуком и хлопнув, себя руками по коленям, воскликнул:

— Вот так дела! Ну что же, думаю, моему племяннику это понравится!

— Вашему племяннику? — у Летиции разом в горле пересохло.

Эдгар Дюран.

Пребывая в шоке от своего внезапного пробуждения и осознания того, что она затеряна посреди болот и зубастых тварей, Летиция даже не подумала о том, что этот человек, сидящий перед ней на старой бочке — дядя Эдгара Дюрана.

Только сейчас вся картина, наконец, восстановилась у неё в голове. Всё, что было на балу и… ночь в доме Мориса Жерома, и её странный сон, в котором она оказалась в спальне в доме Эдгара, и их поцелуй...

— А он знает, что я… здесь? — осторожно спросила она, внезапно покраснев от всех этих воспоминаний.

И ещё от того, что и Эдгар наверняка теперь знает эту лживую историю о мадам Морье, и что сейчас она в полной его власти…

Святая Сесиль, да как же всё ужасно!

Но с другой стороны, в глубине души она надеялась: когда Эдгар Дюран узнает, что она здесь — он поможет ей. Потому что, несмотря на то, как Эдгар поступил с ней на балу, она верила в его благородство и порядочность. Его глаза не лгали, его голос не лгал…

И эта мысль внезапно принесла облегчение. Но Шарль пожевал спичку и, с прищуром глядя на свою пленницу, ответил:

— Знает ли мой племяш про тебя? Ну, а то! Конечно, знает! Я, считай, тут с его соизволения, пока он, бедолага, как болотный уж крутится, чтобы вырваться из цепких лап твоего дяди. Так что поверь, он сильно обрадуется, узнав, что ты и есть наследница клятой фермы на болоте, за которую твой дядя сосёт из нас кровь, как чёртов десмод*! Сучёныш Готье подал на нас в суд за этот дерьмовый кусок земли. А тут вона — сидит сама его будущая хозяйка! Да я три молебна святому отцу закажу в честь этого тупицы-легавого, который привёз тебя прямо к нам в руки! Я-то думал так: пугну тобой старого пирата, да и вся недолга! Но теперь у нас совсем другой коленкор, красавица!

Он даже руки потёр от удовольствия.

Так Эдгар знает, что она здесь? На болотах? И Шарль здесь с его соизволения?

Эта новость обрушилась на Летицию, как ушат холодной воды и отозвалась в душе разочарованием и болью.

— И ваш племянник одобряет то, что вы держите меня здесь заложницей? — спросила она тихо, вытирая остатки внезапно высохших слёз.

— Конечно! Ведь куда нам деваться-то? — хмыкнул Шарль, доставая вторую сигару. — Фрессоны, мать их, взяли нас за жабры с чёртовой ссудой. Разобиделись, что мои парни отделали их сыночка. Хотят объявить нас банкротами, ежели не выплатим ссуду до конца месяца. Так что Эдгар сейчас на всех парах готовится к свадьбе с Флёр, чтобы расплатиться с проклятыми кровососами! Но ты… Ты, красавица, просто туз в рукаве! Прям подарок небес — чёртов флэш-рояль! Вот разделаемся с Фрессонами, а потом уже и Готье уложим на лопатки!