Огненная кровь. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна - Страница 69

Книга желаний… Она просто посмеялась над ним.

Но его желание исполнилось…

— Вот как? — спросил он с издёвкой, а внутри всё горело от внезапной вспыхнувшей ярости и боли. — Хочешь ненавидеть меня?

— Уже ненавижу! — воскликнула она страстно. — Ты хотел чувств? Ненависть тоже чувство!

— Ненависть — не худший вариант, Иррис, — ответил он холодно, — ненависть, может быть, даже более сильное чувство, чем любовь, и оно вполне сгодится для нашей связи.

— Ну что же, обещаю, Гасьярд, что в этом чувстве я буду тебе верна изо дня в день. Из ночи в ночь. Все эти три года.

***

— Как это ни странно, но я был в Чёрной башне лишь однажды, и даже не припомню, чтобы кого-то сажали сюда при Салаваре…

Себастьян остановился с фонарём у невидимой стены, отделяющей место, где держали Альберта, от узкого коридора, уходящего на винтовую лестницу. Из двух зарешеченных окон ему под ноги падали пятна света от низкого закатного солнца, но он всё равно щурился — с непривычки здесь казалось слишком темно. Большая комната, где-то в глубине кровать, кресло и стол, а над столом тусклый светильник — это место больше походило на военную крепость, чем на тюрьму. Впрочем, когда-то Чёрная башня ею и была.

— Что же в этом странного? Ты всегда был примерным мальчиком, — пожал плечами Альберт, подходя к невидимой границе, перейти которую он не мог, — входи, не стесняйся, ты же знаешь, что это для меня дверь открывается только внутрь. Извини, угощать нечем.

— Ну, мне и здесь неплохо, — Себастьян поставил фонарь в каменную нишу, а рядом небольшую корзинку, из которой выглядывало горлышко бутылки с вином, — и угощаю сегодня я.

— Пришёл позлорадствовать? Вина принёс? Предлагаешь отпраздновать моё поражение?

— Не совсем…

Альберт скрестил руки на груди, внимательно разглядывая лицо брата, а потом спросил резко:

— Гас упёк меня сюда, и ты его поддержал. Что же, это логично — одним участником поединка меньше, — он развёл руками, — и все счастливы. Так за каким гнусом ты сюда припёрся?

— Я пришёл, чтобы объяснить, зачем я это сделал, и предложить тебе кое-что, — ответил Себастьян спокойно.

— И что ты можешь мне предложить? — усмехнулся Альберт. — Пару лишних подушек? Печенье по утрам? Мне без разницы, зачем именно ты это сделал, потому что я и так знаю, зачем. И, честно говоря, мне плевать — это всё равно ничего не меняет.

— Ты на меня зол, и я это понимаю, но поверь, то, что я сейчас расскажу — меняет всё, — Себастьян говорил медленно и Альберт видел, что лицо его выглядело осунувшимся и усталым, и что-то было в нём такое, что он прислушался и не стал перебивать брата. — Я не только поддержал Гаса, я ещё и сказал ему, что мы с Таиссой встанем на его сторону в поединке, и что я не буду бороться за место верховного джарта, потому что нам не победить вдвоём с сестрой.

— Как трагично! — фыркнул Альберт, но при этом не сводил с брата внимательного взгляда. — И, по-твоему, зачем мне всё это знать?

Себастьян всегда колебался, всегда взвешивал и обдумывал, всегда пытался найти компромисс и оправдание тому или иному поступку, и чаще всего Альберта это бесило. Но сейчас рассказ его выглядел почему-то совсем не как оправдание.

— Я сделал это потому, что именно этого Гас от меня и ждал. Что я сдамся, взвесив свои шансы на победу, и поступлю разумно. Потому что испытание, которое назначила книга, нам вдвоём с Таиссой не по плечу. А ещё Гас ждал от меня, что ослеплённый ревностью и тем, что я увидел на обеде между тобой и Иррис, я пойду против тебя, — Себастьян говорил неторопливо и спокойно, — и поэтому я именно так и поступил, ударив тебя на галерее и поддержав Гаса в том, чтобы запереть тебя в башне. Если бы я пошёл против, Гас всё равно бы сделал это, потому что мой голос один против всех ничего не значит, но в итоге он бы не стал мне доверять. Зато теперь наш дядя больше не опасается меня, как соперника. И если бы ты на обеде послушал моего совета и не пил вина, всё было бы легче.

— Я и не пил, — горько усмехнулся Альберт. — Но теперь всё это неважно. Ты надул дядюшку Гаса, это я понял, только мне с этого, какой прок раз я всё равно здесь?

Себастьян прошёлся вдоль невидимой стены, словно обдумывая что-то очень важное, и Альберт его не торопил. Разговор уже выглядел многообещающе.

— Все эти обвинения, которые произносил Гасьярд, я знаю, что часть из них неправда. Я знаю, что ты не мог убить отца…

— Интересно, и почему ты в этом так уверен? — спросил Альберт саркастично. — Может это как раз я выкрал ритуальные кинжалы из нашей сокровищницы, убил Салавара, а потом явился получить его место, как и было задумано? А чтобы отвести подозрения, таким же ножом ударил собственного слугу. Почему нет?

— Кто взял нож, которым убили Салавара, я не знаю. Но второй нож из сокровищницы взяла Таисса, она выкрала у меня ключ, и это она наняла убийц, — Себастьян остановился напротив брата, глядя ему прямо в глаза, — я узнал это уже потом. Так что нет, это не ты.

— Как неожиданно! — воскликнул Альберт. — Хм. Вернее, как ожидаемо…

— И если ты встретил Иррис по дороге между Индагаром и Фессом, а её рассказу я верю, то ты никак не мог быть здесь, чтобы убить отца. Из всех обвинений дяди в твой адрес правда лишь то письмо твоей матери, и то, что ты помог бежать Иррис. А ваша связь после хитрого соглашения Гаса, которое я, сам того не зная, подписал в Мадвере, мне не кажется каким-то преступлением.

Их взгляды встретились, и наступила тишина. Они смотрели друг на друга некоторое время, словно пытаясь прощупать и понять, о чём каждый из них думает.

— Хвала Богам! Ты, наконец, прозрел, и разглядел змеиную сущность дядюшки Гаса. А к чему ты мне всё это говоришь? Я вроде как и без тебя это знаю, — спросил Альберт.

— Я говорю это к тому, что за всем этим вижу только одно — Гас совсем спятил. И началось это ещё в Мадвере, когда мы впервые встретили Иррис. Я как-то не задумывался почему, и верил ему… но теперь картина для меня ясна — это он убедил Салавара в том, чтобы забрать Иррис в Эддар. Любой ценой. Он придумал это соглашение, используя меня, как приманку, чтобы заманить её сюда. Теперь я вспоминаю, как отец просил меня её очаровать, и я тогда не понял подвоха, потому что меня и просить не нужно было — она сразу мне понравилась…

Себастьян отвернулся и снова принялся мерить шагами коридор, а Альберт прислонился спиной к стене, глядя на зарешёченное окно и вспоминая, как впервые встретил Иррис на озере. Она тоже сразу ему понравилась…

Нет, не просто понравилась… когда она танцевала в чане с виноградом, он уже был по уши в неё влюблён, он просто тогда не понял этого. И если бы понял, если бы он прислушался к себе, если бы не повёл себя, как последний идиот — всё было бы по-другому.

— Гас обманул меня. Он говорил с Иррис за моей спиной о браке с ним, он говорил, что поддержит меня, а сам собирал союзников, убедил Эверинн и остальных, — продолжил Себастьян свой рассказ, — и, если бы ты не сказал мне, и если бы не Милена с эти соглашением на обеде, я бы до последнего был в неведении. А вчера я видел его лицо, когда он узнал, что Иррис сбежала, и поверь мне — я не припомню его таким, вернее, такое выражение последние годы было на лице Салавара, когда того терзали припадки безумия. Гас готов использовать то соглашение, чтобы принудить Иррис к браку против её воли, и он даже готов был пытать тебя, чтобы её найти. Он велел избить Тибора, чтобы узнать, просил ли ты его поджигать конюшни. Если бы такое сотворила Милена, я бы не удивился, но я не ожидал этого от Гаса. Он становится одержимым, почти совсем, как наш отец…

Себастьян остановился снова напротив Альберта и добавил, глядя ему в глаза:

— И я не хочу, чтобы Домом Драго снова правил безумец.

— А я-то чем могу помочь? Я бы убил его, поверь, не задумываясь. Но я здесь, — Альберт обвёл рукой воздух перед собой, — и сделать этого не могу.

Он оттолкнулся от стены и подошёл ближе к невидимой преграде и остановился, засунув руки в карманы.