Королева Златого Леса (СИ) - Либрем Альма - Страница 13

— И насладись солнцем, — его улыбка была злой. — Там, в столице, ни один луч не пробьётся сквозь кошмарную тьму королевы.

Он ступил вперёд, и Шэрра последовала за ним.

Они возвращались. К замку, к людям, которых он оставил, наверное, под златыми деревьями или на территории разрушенного строения, куда вряд ли добровольно зашла бы даже Тварь Туманная.

Живых оказалось всего двое. Высокие, с длинными боевыми посохами в руках — ритуальное оружие. Смертельное даже. У Вечного был только меч; он словно надеялся никогда не сжимать ядовитую палицу в своих пальцах. И магам, говорят, это вредило.

Да и что за ужас…

Шэрра знала, как делали это оружие. Когда Златое Дерево — то, которое было твоей душой, то, в честь которого дали тебе имя, — умирало, а эльф оставался ещё жить, он мог воспользоваться сердцевиной. Мог сотворить из неё могучее оружие, что оставляло бы смертельные ожоги, разъедало бы кислотой каждого, кроме его хозяина. К сердцевине Златого Дерева может прикоснуться только тот, кто сам им есть.

До Каены Первой никто не трогал священные растения. Теперь, когда можно всё — и в тот же миг ничего, — воины сами соглашались срубить их, и потом изготавливали эти палицы. С ними провожали заключённых — так же, кажется, они встретили и Роларэна, без должного почтения к вечному, зато вскинув своё оружие.

— Где остальные?

— Куда ты посмел уйти? — холодно спросил один из них, с волосами белыми, будто бы снег — Шэрра видела его всего раз в жизни, когда ещё хоть что-то, кроме хлопьев пепла, прорывалось сквозь сплошные тучи над Златым Лесом. Когда солнце не было праздником, случавшимся раз во много-много лет.

— А это ведьма? Та самая, которую приказала поймать королева? — второй говорил немного мягче, но всё равно без должного уважения к единственному, кто застал век Вечных. Единственному, что ещё был способен возродить древний эльфийский род — вряд ли это в самом деле было реально, но и его… по какой причине беречь такую яркую, такую страшную опасность для их королевы? Она ведь не глупа. Она изничтожила почти всех. И кого оставила?

О Роларэне Шэрра знала только то, что уже раз пережила с ним встречу. И помнила тот почти отеческий взгляд и короткое касание к цветку в руках её матери. Он тогда так нежно, так мягко улыбнулся; на суровом лице нынче не было и следа того эльфа.

Мужчина протянул руку — и перехватил палицу светловолосого чуть выше, так, что та ударила собственного хозяина по ногам. Он даже не скривился — капельки крови потекли по тонкому основанию волшебного оружия, но Рэн будто не чувствовал боли.

— Твари Туманные не оставили от вас и кусочка мяса, правда? — довольно протянул он, и на тонких губах заиграла издевательская улыбка. — Спрячьте палицу, дети. Я прожил в десятки раз больше вас; жжение кожи — не помеха для убийства.

Он разжал ладонь, и на мгновение Шэрре показалось, что она почти видит кости — настолько чужая палица прожгла ему ладонь. Но прошла секунда — и ничего не было, только мертвенно бледное лицо и гладкая, ровная кожа, без единого следа раны.

Мужчина шагнул к лошадям — их было целых шесть, значит, как минимум трое эльфов погибли этой ночью. Шэрра не хотела спрашивать, что с ними случилось, и так глаза — но ведь она пережила ещё один приход тьмы. Теперь, в этом солнечном полумраке, рядом с Вечным, могла надеяться на долгую дорогу ко дворцу Каены Первой — до той поры, пока не предстанет перед Кровавой. Перед той, что разрушила её жизнь уже давным-давно — а теперь только добавит последнюю капельку кровавых красок к портрету. Она это любит; древнее мастерство кошмарных чар Её Величества известно каждому, и нет человека, что её бы не боялся.

Он не пользовался магией, чтобы отвязать лошадей от дерева. Да и отвёл только двоих в сторону — одни поводья буквально швырнул Шэрре, и она поймала их, казалось, чудом. Движения Рэна смазывались; никогда эльфы на самом деле не оправдывали глупых сказок о невероятной быстроте движений, но он, за долгую вечность слившись со своим даром, наверное, походил больше на тех их далёкого прошлого, а не на них, презренных, как, по слухам, говорили люди, "остроухих".

Конь оказался спокойным. Шэрра запрыгнула в седло сама — сопротивление всегда было глупым, особенно если имеешь дело с Вечным, да ещё и с магом. Он и солдат этих не боялся; при прикосновении к чужой палице, как к чужой личности, люди обычно умирали в конвульсиях. Их пронзала невообразимая боль. Но то ли у солдат не было души, способной хоть на что-то, то ли её не осталось у Рэна — кровь на его руках на самого мужчину никакого впечатления не произвела. Ведь он не дурак и отлично знал, что так будет — тем не менее, словно сделал вид, что для него это особого значения не имело.

Или так было на самом деле?

Солдаты к ним, разумеется, присоединились. Эльфы молчали; они ехали за спиной Вечного, с каждым поворотом отставая всё больше и больше.

— Какова их цель? — не выдержав часов тишины, спросила Шэрра.

Было холодно; она подумала, что, наверное, не лучший способ вырваться из обыденности и мрака дней — отправиться к королеве Каене. Может, попробовать убежать в Златой Лес, сбиться с относительно безопасной дороги? Но ведь граница всё равно не выпустит её на свободу, а значит, она умрёт от рук Её Величества или Тварей Туманных. А какая разница, каков вариант выбирать?

Выживай, пока есть шанс. Тяни время. Златое правило Златого леса.

— Королева Каена не переносит ведьм в своём государстве, — сухо ответил Роларэн. — Будь то Вечный или какая-то девочка из леса.

Она содрогнулась. Разумеется, королева Каена не могла отправить кого-нибудь за нею. А это свидетельствовало только об одном — если б она тогда не колдовала, то и сейчас мало интересовала бы Её Величество. Или нет?

— Ты ведь не служишь ей, — наконец-то промолвила эльфийка. — И пришёл сюда не за мной.

— Я возвращаюсь к подножию трона Её, — фыркнул Рэн, и в его голосе отчётливо слышались презрительные нотки. — Почему бы по пути не отыскать для Королевы игрушку забавнее, чем сухой и костистый Вечный?

— Нет ничего забавнее, — хмыкнула Шэрра в ответ, — чем вымирающие виды.

— Разве что вымирающие бессмертные виды, — эльф даже не содрогнулся. Те, что ехали за их спиной, наверное, слышали каждое слово, пусть и делали вид, что отдаляются, или, может быть, девушка была слишком высокого о них мнения? Так или иначе, это не имело большого значения.

— А королеву, — она вдруг бросила на него быстрый взгляд, словно собиралась спросить что-то страшное, то, о чём ни один разумный эльф не решился бы говорить вслух, — можно убить?

Роларэн вздохнул.

— Убить можно всех.

— Тогда почему, — она обернулась на эльфов-стражей, что должны были их сопроводить, — этого никто ещё не сделал?

— Потому что все, кто видит в Каене кровавую королеву, способную умертвить весь мир, видят в ней угрозу, не способны и пальцем пошевелить, чтобы навредить ей, — Рэн казался таким спокойным и равнодушным, словно к нему это не относилось. — А тот, кто способен это сделать, увы, не замечает ни крови, ни боли. В его глазах она — лишь маленькая девочка, которую недостаточно сильно любили в детстве.

Шэрра умолкла. Видеть в Каене ребёнка? Разве существовал кто-то, кто был на это действительно способен? Она очень сомневалась, что их королева когда-то была беззащитным маленьким существом; только отвратительной, гадкой эльфийкой, что не способна ни на доброту, ни на милосердие. Сумасшедшая убийца — вот кто такая Каена Первая! И если Рэн допускает, что в ней было ещё что-то, он сам, наверное, не до конца в своём уме.

Впрочем, как она ещё может в подобном сомневаться? Ведь этот мужчина, способный победить Тварь Туманную — остановить её, вскинув руку, — всё ещё возвращался к королеве. Последний Вечный! Поддавался ли он тому страху, что и все остальные? Был кем-то третьим?

Или это он видел в Каене маленькую девочку?

— А ты?

Он не обернулся, но спина вдруг стала ровнее, твёрже, словно мужчина внезапно вспомнил о чём-то, что пугало и его. Сбрасывало эту до бесконечности равнодушную маску.