Руна на ладони (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 60

И, стянув последний башмак, начала выпрямляться. Но пальцы Торгейра уже вцепились в ягодицы, толкнули её вперед, не дав разогнуться. Хильдегард, покачнувшись, ухватилась за крышку сундука, чтобы не упасть.

Впрочем, руки Торгейра придержали её сзади. Тут же потянули, заставив приподняться на цыпочки.

— Я не нуждаюсь в Ингвар, — тяжело дыша, проворчал Торгейр. — Мне пока хватает своей силы… стой так! И ноги раздвинь!

Хильдегард послушно переступила, цепляясь за сундук — и немного расставила ноги. Налившееся орудие Торгейра уперлось в мягкие складки между её бедер. Он поерзал, примащиваясь поудобнее, головка мужского копья слепо и жестко затыкалась в складки, болезненно придавливая их…

Хильдегард шевельнула задом, помогая ему — и сама насадила себя на твердое копье. Покрепче ухватилась за сундук.

Торгейр, чуть согнув колени, задвигался, входя в неё частыми рывками. Скрюченные пальцы впились в мягкие ягодицы, сдавливая их до боли, крепкие ногти вонзились в кожу…

Играет в зверя, подумала Хильдегард. Завтра останутся синяки…

Саднящее ощущение между ног быстро прошло, сменившись пульсирующим теплом.

Она задышала чаще, погружаясь в истому, смывающую все мысли. Напоследок в уме ещё мелькнуло — а как это было бы с оборотнем? Говорят, они иногда перекидываются в зверей прямо на своих бабах…

Копье Торгейра врывалось в тело и выскальзывало из него. И хоть Хильдегард было неудобно стоять, но удовольствие уже заставляло сжимать вход. А ещё радоваться тому, как легко, играючи, орудие Торгейра раздвигало набухшие складки, распирая мягкую плоть между бедер изнутри, туго заполняя её…

Потом Торгейр со стоном толкнулся последний раз, замер, сипло и протяжно выдыхая. Шлепнул её по заднице — и оттолкнул. Проворчал, отступая и разворачиваясь к постели:

— У тебя между ног словно медом намазано. А интересно, у волчьей жены под животом тоже рыжие кудри? На голове у неё темная медь…

Хильдегард, едва не упавшая, когда он её оттолкнул, скривилась. Выпрямилась. Складки между ног болезненно пульсировали, прося ещё, совсем чуть-чуть…

И ступни ныли от напряжения — слишком долго пришлось стоять на кончиках пальцев, пытаясь устоять под толчками Торгейра.

Но когда Хильдегард развернулась, лицо у неё было спокойным. И голос не дрогнул, когда она бросила:

— Хочешь заглянуть этой Свейте между ног, когда я заберу у неё дар?

— А ты послушная, Хильдегард, — одобрительно заявил Торгейр, садясь на кровать. — Может, и впрямь на тебе женится? Пожалуй, я не дам тебе отправить волчью жену на рынок для рабов — как ты поступила с двумя другими бабами. Оставлю её себе. Говорят, те, у кого в волосах есть рыжина, рождены от дальних потомков Одина…

— Она из Неистинного Мидгарда, — тихо сказала Хильдегард, подходя к нему. — Откуда там потомки конунга всех богов? Посмотри на мои волосы — в них сияет золото. Чистое рыжее золото, такое же истинное, как и наш Мидгард.

— Что, решила прикинуться древней кровью? — Торгейр улыбнулся. — Думай о себе что хочешь, Хильдегард — но делать ты будешь то, что я скажу.

Торгейр сидел, широко расставив ноги — и Хильдегард вдруг быстро уселась на его колени. Замерла лицом к нему, раздвинув бедра. Ощутила, как капнуло, вытекая из её тела, семя Торгейра…

— Я буду послушной, — протяжно прошептала она.

И двумя руками погладила опавшее, съежившееся копье Торгейра — влажное после её тела. Добавила, скользя по мужской плоти пальцами:

— Но никто не знает, что твориться в Неистинном Мидгарде. Что, если Локки держали именно там, подальше от нашего мира, где властвуют боги? Тогда никто, даже асы, сейчас не знают, что случилось с самым могучим йотуном. Он мог освободиться. Вспомни инеистого, убившего Ауг. Вспомни огненных, напавших на драккар волка. Он вез тебе вести об отце…

— Которые я и так знал, — проговорил Торгейр, чуть откинувшись назад — и опершись расставленными руками о постель. Поглядел на пальцы Хильдегард, гладившие его копье, приказал: — Хватит тереть. Не тяни, целуй.

Она встала, опустилась на колени между его раздвинутых колен. Сказала, бросив на Торгейра прищуренный взгляд снизу, от его бедер:

— Но волк тогда вез не только вести. У него на драккаре была его жена — вместе со своим даром. И дар этот проявился именно в схватке с огненными. Напомню тебе ещё кое-что. Ульф, как все оборотни — один из потомков волка Фенрира, сумевшего обрюхатить одну из человеческих женщин. А Фенрир сын Локки.

Хильдегард нагнулась, легко прихватила губами копье Торгейра. Пробормотала, оторвавшись от него:

— И не забывай, для чего тебя избрали боги. Почему Один защитил тебя от рун. Асы хотят вернуться в Неистинный Мидгард…

***

Выйдя на палубу, Света вдруг осознала, что просто ходить за Ульфом хвостом мало — надо ещё держать наготове перевернутую руну Врат, на тот случай, если Хильдегард снова появится.

Может, вырезать её прямо на ножнах, подумала она. Те по-прежнему висели у неё на шее. Вот только нож остался в каюте.

Ульф, не выпуская её руки, уже шагал к правилу, возле которого стояло несколько человек. Пока Света поднималась по лестнице, до неё долетали звуки приглушенного разговора — но едва оборотень вынырнул из люка, все смолкло. И теперь слышалось лишь гулкое шипенье, с которым нос корабля разрезал воду, сливавшееся с мерным шелестом волн.

Над правым бортом, с той стороны, где вечером горел закат, сейчас слабо светилась затуманенная луна, выглянувшая в прореху между темно-синих туч. Черное море под ней слабо серебрилось.

Ульф, подойдя к корме, бросил:

— Сигвард, поворачивайте к Ульфхольму. Передайте моему отцу, чтобы не верил вестям от меня, даже если у вестников будут условленные знаки. Но скажи старому Ормульфу, что он может довериться моей жене, Свейтлан Холегсдоутир. И пусть доверяет ей во всем. Я сейчас уйду с корабля, так же, как и пришел. Жена уйдет вместе со мной. Потом она, возможно, вернется…

— Это все её колдовство, ярл? — жадно спросил кто-то.

И Света, уже потянувшая к поясу Ульфа — за длинным ножом, который оборотень после еды снова вложил в ножны — затаила дыхание.

— Не твое дело, Стейнбъёрн, — проворчал другой мужчина. — Надо будет, нам скажут…

— Сигвард прав, — уронил Ульф. — Когда придет время, я скажу. А пока помните вот о чем — когда огненные подкараулили нас у островов, моя жена поднялась на палубу. И в той битве никто не погиб, хотя против нас были сразу три черных струга. Хотите, чтобы «Черному волку» и дальше так везло? Тогда держите языки за зубами.

Он пытается расположить своих людей ко мне, подумала Света. Чтобы они не чувствовали враждебности, если она вдруг вернется на корабль одна, без их ярла. И не опасались женщины, которая владеет неведомым колдовством.

Она снова потянулась к поясу Ульфа за ножом — но тот вдруг накрыл её пальцы ладонью. Сгреб, дернул, заставив шагнуть к нему. Света уткнулась лицом в его плечо…

— И помните вот что — я никому не прощу неуважения к Хоулегсдоутир, — громко бросил Ульф. — Чего застыли, как неживые? Разве я не сказал — поворачивайте в Ульфхольм? Если что, увидимся уже там…

Он повернулся, снова потянул Свету за собой, не выпуская её руки. Нырнул в люк, подсвеченный снизу альвовым огнем.

И уже внизу тихо пробормотал, приоткрыв клыки в улыбке:

— Больше не хватайся за мой ремень на людях, Свейта. Я знаю, что тебе со мной хорошо. Но у нас не принято показывать это прилюдно.

В его голосе плавала едва заметная нотка самодовольства. И она, насмешливо приподняв брови, бросила:

— Нож давать!

Ульф тут же подал ей нож, нисколько не смутившись, судя по его лицу. Правда, клыки он все-таки спрятал…

Света ухватилась за многострадальные ножны, уже помеченные с одной стороны руной знания. Нацарапала на обороте треугольный флажок, обращенный влево — перевернутую руну Врат. Протянула нож хозяину.

Ульф, не спускавший с неё глаз все это время, одобрительно пробормотал: