Красная сирена - Дантек Морис - Страница 18
- Предыдущая
- 18/91
- Следующая
– Вы шутите? – взорвалась Анита. – Они его уволили, а он, в день побега Алисы, перевозил их вещи?
– Хасленс и Хаммер утверждают, что Кристенсены высказали крайнее недовольство своим управляющим, потому что он не выполнил их распоряжения и не дал Маркенсу окончательного расчета…
Анита едва не вскочила со стула в приступе бешенства, но мгновенно овладела собой, метнув в противника испепеляющий взгляд.
– Послушайте, господин Ханс-Как-Вас-Там (она просто забыла его имя, а комиссар так и застыл на стуле), я спрошу вас об одном: кто именно не хочет, чтобы против Кристенсенов возбудили дело? Кто пытается любой ценой отвести от них удар? Что, в конце концов, здесь происходит? Должны мы бороться с преступниками или нет? Чего еще вы ждете? Чтобы убили егце одного полицейского, похитили или убили девочку?
Тон ее голоса превысил все допустимые децибелы, и комиссар, на которого она оглянулась, ища помощи, дал понять: «Нет!» Молодой яппи улыбался чуть жалостливо.
Судья Ван дер Хеед, казалось, раздумывал, не отправить ли Аниту в отпуск… Черт, и надо ей было вот так сорваться в решающий момент!
В отчаянии она обернулась к толстяку полицейскому, похожему на постаревшего викинга.
– Господин комиссар, – заговорила она, очень надеясь, что ее голос звучит холодно и профессионально (другого языка ее шеф не понимал), – давайте смотреть правде в глаза. Маркенс был связан с Кристенеенами, индонезиец тоже. Эти люди стреляли в полицейских, одного ранили, другого убили. Не говорите мне, что вызов в суд для дачи свидетельских показаний – все, что мы можем сделать.
Комиссар некоторое время молча смотрел на своего инспектора, потом, искоса взглянув на яппи, обернулся к Ван дер Хееду.
– Хендрик, думаю, мы обязаны объективно и методично разобраться в этом деле. В ситуации много подозрительного, и мы – конечно, помня о правах наших граждан – все-таки…
Анита поняла, что Хассл просто давит на судью, и что он наверняка много раз проделывал это в прошлом, действуя с ювелирной точностью.
Ван дер Хеед наклонился вперед.
– Чего вы хотите, Вил? Выражусь яснее: у вас есть разумные предложения?
Анита поняла – он спрашивает ее. Придется забыть о выдвижении официального обвинения и об объявлении в международный розыск за организацию убийств, похищения и другие преступления, задуманные молодой психопаткой.
Комиссар попросил самых широких полномочий и права посылать инспекторов за границу для допросов четы Кристенсен – Брюннер. Кроме того, уже завтра необходимо объявить Алису Кристенсен в розыск на территории всей Европы, и в первую очередь в Германии и Бельгии (дорога на юг!).
А в заключение Хассл попросил оставить инспектора Ван Дайк на этом деле.
Несколько секунд судья внимательно смотрел Аните прямо в глаза. Яппи наблюдал за ними с таким видом, словно происходящее его совершенно не касалось.
Ван дер Хеед согласился выписать повестку, действительную на территории Сообщества, а вот на Швейцарию потребуется больше времени.
Боковым зрением Анита видела улыбку блондина. «Это всего лишь игра, – ясно читала она в его взгляде. – Главное – карабкаться наверх, прикрывая тылы».
Молодой карьерист, выпускник Высшей юридической школы, попавший, благодаря связям, в верхние эшелоны прокуратуры. Этот хватку не ослабит, он уже вцепился клыками в ляжку добычи, того и гляди утопит!
Честно говоря, Анита не отказала бы себе в удовольствии засунуть ему свою пушку в глотку!
Она так кипела, что пришла в себя только в лифте, когда ее «враг» нажал на кнопку первого этажа, не дав себе труда узнать, куда нужно ей.
– Я еду на второй, – произнесла Анита ледяным тоном.
Он смутился, пробормотал какое-то извинение, уличенный в невоспитанности и нарушении элементарных норм поведения.
Анита обрадовалась своей маленькой победе и молча вышла из лифта, даже не взглянув в его сторону.
Открывая дверь кабинета Петера Спаака, она уже забыла о нем.
Да, у нее не отобрали дело, но в остальном все далеко не блестяще. Анитой овладело отчаяние.
Пусть катятся ко всем чертям! Теперь она пойдет до конца! Анита повернулась к Петеру. Он просто окаменел, изумленно уставившись на нее, рука с банкой пива замерла на полпути ко рту. Со стороны она, наверное, выглядела более чем странно: распаленная гневом, глаза мечут громы и молнии.
Она разочарованно улыбнулась Петеру и отошла к окну. Нужно спокойно продумать последовательность действий.
Где-то там, в ночи, находилась Алиса, а за ней по пятам гнались вооруженные люди.
Анита не очень-то знала, с чего начинать.
А впрочем, нет: одно она знала точно. Алиса сделает все возможное, чтобы найти своего отца, а тот где-то на юге Европы.
В Португалии.
Алиса была там, в черном провале ночи, между Амстердамом и Алгарве.
Она была одна. И ей наверняка было страшно.
Но Алиса не была одна. И ей, по большому счету, не было страшно.
Теперь, когда этот человек (Хьюго, мысленно поправила себя девочка) ехал через деревню, забираясь все дальше в глубь Фламандии, у нее появилась возможность изучить его, привыкнуть к его обществу, но ей никак не удавалось понять, что это за таинственная личность. И все-таки Алиса не решалась спрашивать.
Хьюго разложил на сиденье карту, выбирая маршрут. Он казался абсолютно спокойным, ведя машину ровно и сверяя маршрут на каждом перекрестке, перед каждой деревушкой.
Равномерное гудение мотора и мягкое покачивание машины в конце концов убаюкали Алису. Она снова натянула на себя красно-оранжевый плед и заснула, положив голову на кожаное сиденье. Скоро ей приснился сон.
Ее дом. Второй этаж. Она в своей комнате, из гостиной, с первого этажа, до нее доносятся голоса.
Из ванной внезапно появляется ее мать в белом халате. Прическа – как для торжественного рождественского ужина: высокий замысловатый пучок украшен блестящими позвякивающими безделушками. Дом вдруг преобразился, стал белым видением, повсюду мраморные лестницы, далее вместо стен белоснежные ступени.
Ева в Алисином сне выглядела как в худшие дни. Слишком ярко накрашена, глаза красные от дикой ярости, на ногтях – блестящий ярко-красный лак.
Она прошла несколько метров сквозь белую мглу, отделявшую ее от дочери, и остановилась напротив.
Поправила новые очки с затемненными стеклами, манерным жестом демонстрируя ей аристократический профиль. Во всем ее существе – скрытая угроза и внутренняя сила, грубая и страшная. Вот она наклонилась, и лицо с горящими глазами заполнило собой все пространство.
Резким движением мать вытащила откуда-то кассету и, потрясая ею, прокричала ужасным металлическим голосом прямо ей в ухо:
– ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А, АЛИСА? ПОЧЕМУ?
Алиса не могла отвести глаз от лица матери. Молочно-белая светящаяся кожа. Голубые блестящие глаза, сверкающие, как льдинки под солнечными лучами. Золотые локоны беспорядочно рассыпаны по плечам и украшены странными черными стальными шпильками. Опасная красота.
Алиса в ужасе, она видит, как лицо матери приближается. Стальные украшения в волосах похожи на змей, свернувшихся клубком вокруг черепа, или на уродливых металлических ящериц.
Она в страхе отодвигается. Белые стены внезапно освещаются могильным светом, сужаясь, как лопнувшая шина.
Мать тоже меняется. Она все так нее размахивает кассетой, но Алиса понимает, что коробка пропитана кровью. Алая кровь падает крупными каплями, образуя липкие жирные лужи на белом мраморе. Ноги Алисы тоже в крови.
Лицо Евы застыло, как посмертная маска. Никогда прежде Алиса не видела такого дьявольского блеска в ее глазах. Волосы у нее тоже горят.
Мать снова закричала:
– ОТВЕЧАЙ, АЛИСА, ПОЧЕМУ ТЫ УКРАЛА ЭТУ КАССЕТУ, А? ТЫ ЖЕ ЗНАЕШЬ – ВХОД В ПОДВАЛЬНУЮ КОМНАТУ ТЕБЕ ЗАПРЕЩЕН!
Жестом танцовщицы – точным, сильным, гибким и замедленным – она ударила Алису кассетой по лицу.
- Предыдущая
- 18/91
- Следующая
