По горячему следу (СИ) - Инодин Николай - Страница 33

— Кабана одной стрелой убить можешь?

Роман честно ответил:

— Не в лоб. Если спереди, то не всякой стрелой. Но могу. Зубра и лося — да, всегда. Если сбоку, то почти насквозь.

Вождь вернул необычный лук хозяину, сел за стол, с намёком поглядев на посудину с пивом. Шишагов снял тетиву, убрал оружие в налуч, повесил на стену и плеснул пива в глиняные кружки. Старох отхлебнул, вытер с усов пену и с ходу взял быка за рога:

— Я — воин, загадки отгадывать не моё дело, этим пусть Савастей себе голову ломает, любит потому что. Прямо спрошу — откуда ты такой умелый к нам приехал и что собираешься делать?

В глаза Роману уставился. Глаза у Вождя хороши — будто с волком в гляделки играешь, но Шишагов и пострашнее видал, не отвернулся.

— Не знаю, поймёшь ли, нет…. Просто живу. Есть люди, живут на одном месте. Всегда. Родился, жил, умер. Я не так. Пока моя жизнь — дорога. Иду, потом живу где‑то, потом знаю — пора уходить. Не приходится, не гонят, время пришло. Тогда опять иду. Началась далеко отсюда, другой свет, два других света от вашего. Пока понятно?

Старох отвёл взгляд, взял леща, оторвал голову и стал сдирать шкуру. Вырвал сильными пальцами кусок вяленой плоти, забросил в рот, запил пивом. Кивнул.

— Что не пойму, потом ещё спрошу, ты рассказывай.

Лежавшая на лавке рядом с Романом Маха толкнула своего вожака и повелителя лапой, требуя внимания и ласки. Рома продолжил рассказ, почёсывая зверушку за ухом:

— Когда в последнем месте понял, что надо идти дальше, впереди оказалось море. Попросил тамошних людей, помогли построить корабль. Поднял парус, ветер поменялся и пригнал меня к здешнему побережью. Остальное тебе рассказали.

— Недлинный получился у тебя рассказ. Долго плыл через море?

— Долго. Почти две луны.

Старох не стал обвинять во лжи, просто показал на накидку из песцового меха:

— Слыхал я, в Сканде такие лисы живут. И мешки такие, и одежда из шкур зверей, что водятся на холодном берегу. От скандов до нашего берега день — два ходу. Как смог столько плавать?

Шишагов улыбнулся:

— Можешь не верить. Свет велик, в холодном краю везде живут похожие звери. Мой корабль приплыл не с полуночи, с заката.

— Может и так. А где такого зверя взял? — Старох кивнул на нежившуюся под ласковой рукой Машку.

— Маленькую подобрал. Спас. Нетздешний зверь, у вас таких нет, наверно.

— Нездешний, — машинально поправил собеседника вождь. — Так, наши красные и поменьше будут. Но какого роду — племени сам будешь, так и не сказал. Стесняешься родителей?

— Просто не знаю. Я их не видел, совсем. Моего народа здесь нет. Не было никогда. Может, найду другой? Не знаю пока.

Затем они обсудили планы Шишагова на будущее, отдельно оговорили — Старох оставит пару дружинных присмотреть за обучением ополченцев. Потом Рома предложил вождю трофейные доспехи, и с этого момента понимание из разговора ушло. Будто каждый сам по себе говорит. Вождь знал, что именно висит на стене, знал как это сканды и сбродники применяют, но наотрез отказывался понимать — зачем. Воин — это герой, а герой должен переть на врага голой грудью, потрясая его воображение чудовищным рельефом мускулатуры и воинскими ухватками. Всё, прочие доводы для него не существуют.

"Какой же ты всё‑таки вождь, блин. Привыкли в своей пуще толпа на толпу рубиться…. Здешние чукчи в бой ходят строем и в доспехах, а тебе хоть булаву о лоб разбей — не втемяшишь в голову нового. Не стану больше рассказывать, не то запретит местным у меня учиться, так и будут беду голым пузом встречать. Крестьянин в отличие от тебя стрелы на лету ловить не умеет, разве что телом. Пора разговор сворачивать, не о том говорим".

— Скажи, вождь, а кроме сбродников и поморян враги у вашего народа есть?

— У нашего племени нет врагов. С соседями мало ли чего не поделим, когда и до топоров дело доходит, так это и между людьми одного рода бывает, обычное дело. А чтобы враги — такого нет.

Старох укоризненно глянул на задающего глупые вопросы собеседника и даже усомнился в своей правоте — такая на лице у Романа досада проявилась, и досадовал заморский гость не на то, что врагов у вильцев нет.

Шишагов провёл ладонью по бородке, медленно выдохнул и продолжил, аккуратно подбирая слова:

— Один старый мудрый человек однажды сказал мне, что слова всегда обманывают. Потому что слово для одного человека значит не совсем то, что это же слово для другого. Я виноват, плохо выбирал слова. Наши сильно отличаются. Для меня враг — тот, с кем я воюю. Не нужно воевать — не враг больше. Кого врагом назовёшь ты?

— Враг, Роман, это когда из двоих жить остаётся кто‑то один. Кругом нас наш мир. Мы тут живём испокон веку — растим хлеб, пасём скот, охотимся, ловим рыбу. Когда людей становится много — лишние уходят, наши деды ушли сюда. Поморяне говорят на другом языке, а раньше один был с нашим, похожи они. На закате было много племён гутингов, они поколение назад ушли ещё дальше, за садящимся Солнцем. Их язык нам уже непонятен, давно пути разошлись, они зовут богов другими именами, но живут как мы, тем же обычаем. Сканды опять — язык иной, дома круглые, и обычай не наш. Но! В нашу жизнь не мешаются, по — своему жить не заставляют. Тоже не враги. Лет десять тому на самой границе, у Первой Реки было дело — пришли кочевники, истребили тамошних гутингов, захотели подмять наших родичей. Было их много, а не осталось совсем. Потому что если враг — поднимаются все, кто может. И как далеко — неважно, достанем и далеко.

Старох допил пиво, оценил, как подействовал на Романа его рассказ, и ухмыльнулся:

— Щиты с оковкой я у тебя возьму. За беседу спасибо, думается мне, ещё свидимся с тобой. Ну, бывай, — и встал из‑за стола. Роман проводил вождя до двери, вернулся к Махе, потрепал по башке и поделился информацией:

— Интересный, девушка, разговор получился, вызывает всякие мысли. Будем думать.

Долго раздумывать не дал Рудик — на берегу развернулся торг, надо было заниматься делом.

Корабли Матолуха добрались до торгового места только к полудню, что в целом было не так и страшно — покупатели только по первому разу обходили раскинувшиеся вдоль реки ряды с товаром. Хуже было с местом — лодки вдоль берега стояли чуть не в два ряда. Вновь прибывшим кораблям удалось приткнуться только на самом краю. Хевейт прижал свой карнах впритирку к борту корабля Матолуха и перепрыгнул к предводителю — опытные хоринги и без рулевого закрепят корабль как следует. Быстрый, облачённый в парадные одежды, внимательно осматривал незнакомое место.

На широкой луговине собралось немыслимое количество людей, может быть, целая тысяча. И скандов здесь было достаточно — выше по течению стояли пять карнахов разного размера, от бронзовых колец, вдетых в носы бычьих голов, тянулись на берег крепкие канаты. Эти будут недовольны появлением конкурентов. Впрочем, это их проблемы. Дождавшись, когда с борта на берег перебросили сходни, знатный сканд сошёл на торжище. Охранники хорунга привычно заняли свои места. У карнахов обученные скалоксы выкладывали на спешно расстеленные запасные паруса образцы привезённых товаров — соль, железо и изделия из него, бронзовую утварь и — на всякий случай, бочонки с тюленьей ворванью, которую покойный ныне Бездомный заказывал для себя.

Хевейт по прозвищу Весло, сопровождая предводителя, отметил, что торг местные устроили неглупо, места на берегу хватает, и пространства между торговцами достаточно для того, чтобы многочисленные покупатели не слишком толкались плечами. Товаров множество — рулоны льняной ткани, зерно, мёд — то, что интересно скандам в первую очередь. Поморяне да сбродники навезли янтаря — рассыпного и собранного в ожерелья, много готовой одежды, деревянной утвари и корзин всех видов и размеров. Льняное волокно и пенька, некоторое количество готовых верёвок. Кипами лежат выделанные кожи, но этого добра в Сканде и без того в избытке. Чуть дальше от берега, под излаженными на скорую руку навесами торгуют едой — свежим хлебом, ухой, оттуда вкусно пахнет жареным мясом. Умно, походив полдня между разложенными товарами не мудрено проголодаться.