Enigma (СИ) - Мейер Лана - Страница 81

Мое сердце обливается кровью, когда я вижу эту картину…

Я его потеряю. Потеряла бы в любом случае.

Нет, он никогда и не был моим, и ни одно мгновение рядом не было настоящим.

Я все делаю правильно. Он – это оружие.

– Мак, пожалуйста… – вырывается из губ.

– Ты, – он вдруг распахивает глаза, и я не успеваю даже вскрикнуть. Его руки сжимают мое горло, и резко приподнимаясь, он прижимает к полу меня, сдавив вены на шее. Кислородное голодание наступает мгновенно, и я не узнаю в его темных глазах, и белках налитых кровью, Макколэя. – Скажи мне правду, Энигма. Скажи мне. Правду. Я не могу. Не могу… я тебя не вижу. Я ничего не вижу, – едва слышно шепчет несвязанный бред он, пока я теряю сознание, понимая, что он расплывается перед моим взором.

Все, как в бреду… как в глупом сне, и так хочется проснуться…

Я почти теряю сознание, когда слышу звук выстрела, и рука Макколэя мгновенно ослабевает на моем горле. Глубокий вдох возвращает меня в реальность.

Я кашляю, валяясь на полу, и прижимаюсь к тому, кто спас и защитил меня – достаточно лишь одного вдоха, чтобы узнать парфюм Джеймса Грейсона.

– Все будет хорошо, детка. Ты в безопасности. Я рядом, – слышу его голос я, и устало прижимаюсь к его груди, находясь на грани между реальностью и забытьем.

Макколэй

Словно вся боль, которую я должен был испытать за всю жизнь, обрушилась в мои плечи. Точнее, прострелила голову.

Я не знаю, что я делал, и как это выглядело со стороны, и не хочу знать.

Я не принадлежал себе, и в полной мере ощутил, как некто будто управляет моим телом, и я сопротивляюсь, доводя себя до безумия.

В целом мое состояние напоминало мне мощную галлюцинацию. Голоса, отражения, движения… все слилось в какофонию иллюзий и бреда.

Я не помню, что произошло. Смутно осознавал выстрел и то, как тело вновь пронзило током. Энергетический удар выбил из меня безумие… наверное. Но лишь на время.

И я не мог поверить в то, что здесь ничего нет.

Для меня все должно потерять значение. Потому что я уже мертв, энергетический удар ускорит процесс… моя жизнь должна была рухнуть, потерять смысл.

Но я лежал на полу, и смотрел на то, как этот сукин сын прижимает к груди мою девочку.

Сука. Которая льнет к нему в ответ, также, как прижималась к моей груди, засыпая на вершине вулкана.

Притворщица. А я идиот, который почитал ее предсказуемой, и безоговорочно принадлежащей мне.

– Джеймс… – слышу ее нежный шепот, и все расплывается перед глазами от лютой ненависти, доводящей до алой слепоты из-за красных всполохов перед глазами.

– Действуем по плану. Закроете его вплоть до допроса, – сухой приказ Джеймса вызывает во мне приступ смеха.

Я все равно ничего не расскажу о своем прорыве. Ведь я подохну через несколько часов. Программу уничтожения всех моих знаний, экспериментов и файлов смогу запустить дистанционно – пусть лучше они исчезнут с лица земли, чем выйдут в свет под другим именем.

Наши взгляды с Энигмой встретились. И она смотрит на меня так хладнокровно, словно мы поменялись ролями. Она видит, видит, мать ее, как я здесь подыхаю, и смотрит на меня, словно все идет по ее хитроумному плану, так, как нужно. Если бы уровень моего восприятия оставался прежним, каким был еще несколько месяцев назад, я бы понял, в чем дело. Месть ли это за старые обиды, или Кэндис изначально была не той, за кого я ее принимал? Что если Энигма и ее «значимость», отмеченная Руфусом, всего лишь лаг, экспериментальная акция надо мной, спланированная отцом?

Может он просто хотел поиздеваться надо мной? Хотел знать, что даже после его смерти, мое желание остаться таким, каким он меня сотворил будет настолько сильным, что я поставлю под угрозу все и позволю себе привязаться к девчонке? Что он хочет этим сказать? Что я должен быть благодарен ему за то, что он подарил мне «настоящую» жизнь? Хотел как-то оправдать то, что он вскрыл череп своему ребенку?

Даже не знаю, но параноидальные мысли являются одним из симптомов ухудшения моего состояния…

В любом случае, я уже вряд ли узнаю правду, как и то, что остается тайной для меня и по сей день – прошлое Кэндис. Я нихрена о нем не знаю.

Но уже поздно рыться в секретах этой бесправной женщины.

Я упустил время, допустил ошибку и утратил бдительность, позволив ей расколоть идеальную систему, которой я всегда придерживался.

В итоге каждый из нас получит то, что хочет: ты – свободу, а я – жизнь.

Стоит ли говорить о том, что мы оба не получим ничего? Я умираю, а она… она больше никогда не будет свободной, даже если завтра Премьер-Министр вдруг решит отменить кастовую систему.

Никогда, слышишь, Эни? Никогда ты не будешь свободна, и каждую секунду своего существования ты будешь чувствовать, как я держу твою душу в шибари. Моя смерть не изменит этого.4e0863

Перед взором резко мутнеет…

Энигма победно улыбается, прежде чем я теряю сознание.

* * *

Прихожу в себя урывками, отчаянно цепляясь за рассыпающиеся «пазлы» сознания. В камере, в которую меня закинули люди Грейсона. Один на один с самим собой.

И знаете?

Я теряю способность нормально мыслить. Просто не способен… и мысленно уношусь куда-то вдаль, задыхаясь от этого обессиленного состояния.

Я умираю. Сжимая в кулаке головоломку, подаренную отцом. Я достал ее из кармана брюк…

Как же все было бессмысленно. Запаса таблеток не было. Годы моего кропотливого труда превратились в пепел.

Но убивает меня не только это…

Убивает ее последний взгляд, острый, как лезвие, которым она напрочь сточила мое сердце.

И сейчас, стоя на пороге смерти, я могу с уверенностью сказать, что прочувствовал каждый атом испепеляющей ревности, ощутил «настоящие» чувства.

Я без конца собираю додекаэдр, но у меня ничего не выходит. Первая комбинация, вторая… третья… сотая. Я не могу его собрать, теряя себя и связь с реальностью.

Что-то внутри «щелкает» и я со всей дури кидаю его в стену, наблюдая за тем, как он эпично разбивается о стену. Его грани рассыпаются по полу, распадаясь на кусочки… раньше я мог разглядеть каждую волну и частоту материи, а теперь вижу… куски пластика.

Каждый новый вдох дается все с большим трудом, и я понимаю: это конец.

И он наступит прямо сейчас. Пока не замечаю знакомый блеск среди осколков пластика.

Таблетка. Бл*дь…

Мое тело не способно нормально двигаться, но я заставляю себя доползти до крошечного пакетика, который был запечатан внутри головоломки отца. Несмотря на то, что мое зрение резко упало, я узнаю… наощупь то самое вещество, которое так необходимо чипу в моей голове.

Может быть, это еще не конец…

Проглатываю таблетку, распечатав пакет дрожащими руками. Эйфория заполняет все тело, проникая в самые отдаленные его участки.

Я проваливаюсь в бесконечный океан кайфа, но перед этим вспоминаю еще один разговор с отцом.

– Руфус, у нее скоро день рождения. У меня будет к тебе одна просьба, – обращаюсь к отцу, застав его в лаборатории.

– Я тебя слушаю, – он бросает на меня отстраненный взгляд, в котором нет ни капли отцовского тепла.

– Я хочу преподнести ей подарок, но ты должен пообещать, что она никогда не узнает, что он от меня.

– Думаю, ей будет очень приятно, Мак. И что это за сюрприз? – в глазах Руфуса вспыхивает знакомый огонь, как только он понимает, что речь идет о его любимой «дочери».

– Я покажу тебе, – я отвожу отца в сад, который спроектировал сам. Отец замирает на месте, разглядывая цветущую вишню. Сакуру.

– Мда… – протягивает он, глядя на меня заговорщицки. Я смотрю же на свой сад равнодушно, словно это не я его создал. И не знаю, зачем я это сделал.

– Запомни одну вещь, Макколэй. Любовь…

– Не произноси этого слова. Любви не существует. Я просто хочу ее порадовать, удивить. Мне кажется, что этот сад пригодится мне в будущем.