Полюби меня таким (СИ) - Климова М. А. - Страница 25

Я проваливаюсь во мрак, чтоб проснуться через пять часов и снова окунуться в состояние одурения. Ноги несут к бару. Желание напиться и отключиться слишком велико. Налив стакан, слышу звук открывающегося замка. Быстрым шагом идут в коридор. Сердце отбивает в набат, задевая грудную клетку. В голове издаёт писк спасительная мысль: моя Даша вернулась. Но всё со звоном рассыпается. Это Ларри с пакетами еды и улыбкой до ушей.

— Привет, страдалец. Напали на след твоей потеряшки, — проходит на кухню и достаёт из пакетов горячую еду. — Кончай горе заливать. Душ, ужин и уборка в мозгах. Завтра — послезавтра поедешь за ней.

Аппетит не появляется, но в груди как-то полегче становится. Руки и ноги наливаются тяжестью. Нервный отходняк прижимает к стулу. Трясущимися руками ставлю стакан с виски на барную стойку и зарываюсь в них лицом.

Дарья

Дерьмовое утро, дерьмовое состояние. Кто-то стаскивает с меня покрывало и трясёт за плечо. С трудом открываю опухшие глаза и вижу Машу. С обеспокоенным лицом взглядом прощупывает мой наряд. Останавливается на неснятой обуви и медленно тянет:

— Выглядишь просто пиздец.

— Отстань, Маш. Не до твоих шуток, — еле бормочу.

— А я и не шучу. Быстро в душ, переоденься и завтракать, — стягивает с кровати.

Не спорю, так как с Машкой это не прокатит. У неё всё семейство по плинтусу ползает, если Маня не в духе. Все опробовали её тяжёлую руку. Плетусь в ванную, принимаю душ, не чувствуя температуры воды. Накинув халат, прохожу на кухню, где налит кофе и стоит тарелка с глазуньей. Желудок намекает подкатившей тошнотой, что глазунью не хочет. Отставляю тарелку на подоконник и делаю глоток кофе. Плохо до жути, тошно до боли.

— Ну давай, рассказывай, во что вляпалась, сестрёнка, — в ожидании сканирует, постукивая ножиком по столу.

— Да чего рассказывать, — обречённо отвечаю. — Денис ушёл к другой, а я беременная от Макса у которого обнаружились жена и сын в Америке.

— Ну судя по брюликам, Макс явно не палатку с цветами держит? — больше утверждает, а не спрашивает Маша.

— Не палатку, — на выдохе соглашаюсь с ней.

— И что думаешь делать?

— Для начала ко врачу надо сходить. И как можно раньше, — мычу, споласкивая кружку. Маша поковырявшись в телефоне, набирает вызов.

— Галина Васильевна, доброе утро! Можете сегодня мою сестрёнку принять? Хорошо. Через час будем. Спасибо, Галина Васильевна, — отрывается от телефона. — Собирайся, дурёха. Врач ждёт.

Через пол часа выходим из подъезда и садимся в Машкину машину. Беру у неё телефон м обзваниваю детей, сообщая, что поехала в дом отдыха на недельку. В клинику прихожу с решением прерыванием беременности. Отметившись на ресепшене, просачиваюсь в кабинет.

— Здравствуйте, Галина Васильевна! Я от Береговой Марии, она Вам звонила.

— Доброе утро, Дарья Александровна! Проходите, присаживайтесь, — указывает на кресло, напротив. Очень милая, маленькая, полненькая женщина, с добрыми глазами и открытой улыбкой. — Слушаю.

— У меня беременность примерно четыре недели. Склоняюсь к аборту, — выпаливаю на одном дыхании.

— Почему хотите прерывать беременность? Проблемы со здоровьем? — пытливо смотрит на меня.

— У меня трое взрослых детей, внук со дня на день родиться, возраст уже не молодой, — оправдываюсь я, а сомой хочется сквозь землю провалиться. Ну не делала я никогда аборты. Всегда считала, что беременность — это радость.

— Всё что Вы перечислили, Дарья Александровна, не причины для аборта. Давайте Вас посмотрим, УЗИ сделаем и поговорим. В любом случае решать Вам.

Осмотр и УЗИ подтверждают лошадиное здоровье. Врач ещё минут двадцать описывает все прелести позднего материнства и способы прерывания. Простившись с врачом, выхожу из клиники и попадаю в цепкие лапы сестры. Заезжаем в кафе, заказываем мороженое и кофе.

— Не майся дурью, Даш. Рожай. Это-же такое счастье нянчить комочек радости — сходу налетает на меня Машка, как только перед нами ставят тарелки с чашками.

— Я не планировала больше рожать, — категорично отвечаю, передёргивая плечами. — Маришка должна родить. Представляешь, как будет выглядеть бабка с ребёнком младше внука. А дети что скажут? А родственники? Нагуляла на старости лет без мужа! Оно мне надо?

— Дура ты, Дашка. Ты-же знаешь, как мне достались дети, — вздыхает. — Я бы даже не думала. Рожала и рожала.

— А чего тебе думать? У тебя муж не из какашек деланный. С Богданом можно и десяток нарожать, — задумчиво произношу.

Машке действительно не повезло с детородной функцией. За двадцать семь лет с трудом двое детей и с разницей двенадцать лет. Когда-то я даже завидовала, что предохраняться им не надо. Потом поняла, насколько Маше тяжело. Я рожаю одного за другим, подруги её рожают, а она по клиникам мотается.

В тридцать лет мужа сменила, так как первый обвинял её в бесплодии и руки стал на почве неудач распускать. Потом Маша встретила Богдана и через пару месяцев шлёпнулась в обморок, услышав на очередном осмотре гинеколога о свершившейся беременности. Все бегали с ней, как с фарфоровой вазой. Богдан заставил уйти с работы, круглосуточно исполнял малейшее «кажется хочу» и сдувал пылинки. Родила Мария вовремя, без осложнений и стала самой лучшей мамой на свете. Вот только расстраивало её, что больше она не беременела, поэтому с Ксюшей носилась как наседка.

Следующая беременность случилась также неожиданно через двенадцать лет, после покушения на Богдановского начальника. Может стресс сказался, а может сверху решили подарить чете Береговых наследника. Так в сорок три Маня стала счастливой мамашкой маленького Тимурчика.

И её протесты по поводу моего решения я понимаю. Но только у Машки своя жизнь, у меня своя. Мне рожать и растить. Мне нести ответственность за свои действия и решения.

С этими мыслями я и пытаюсь заснуть. Ночью вижу сон, где орущего ребёнка вытаскивают из меня по частям. Везде кровь. Я пытаюсь кричать, но мой рот зашит суровыми нитками. Просыпаюсь в холодном поту с трясущимися руками и пересохшим горлом. Встаю с кровати и иду на кухню. Наливаю кофе и под впечатлением кошмара принимаю нелёгкое решение.

В девять утра выезжаю в клинику. Сестру с собой не беру, хочется в гордом одиночестве пройти все процедуры.

— Доброе утро, Галина Васильевна! — решительно захожу в кабинет.

— Доброе, Дарья Александровна! — мило улыбается мне. — С чего начнём?

— С анализов, — улыбаюсь в ответ. — Выписывайте всё, что надо сдать для дальнейшего ведения беременности.

— Доброе утро! Простите, что опоздал, — голос Макса разрывает всю медовую атмосферу, кружащую в кабинете до его прихода.

Моя челюсть отпадает, повиснув в паре сантиметрах от коленей. Язык онемел, а горло закостенело. Слова застряли где-то в груди. Что, чёрт возьми, он здесь делает? С какого хрена он меня преследует?

— Доброе утро, Максим Валерьевич! — ещё шире улыбается врач. — Очень рада, что вы с женой решили оставить ребёнка.

В немом вопросе смотрю на Галину Васильевну. Выражение моего лица, наверное, говорит о всех пронёсшихся во мне эмоциях.

— Максим Валерьевич заходил вечером и консультировался на предмет Вашего здоровья и возможности выносить ребёнка без негативных последствий для организма, — просвещает меня, вкладывая в интонацию максимум спокойствия.

Перевожу взгляд на наглую рожу как-бы мужа и поражаюсь, как это он не припёрся ко мне ещё вечером. И улыбка такая добродушная, аж страшно становится.

— Мы тоже рады, — выталкиваю слова. — Давайте анализами займёмся.

— Хорошо, — стряхивает с рукава невидимые пылинки и переводит внимание на монитор. — Наблюдаться где будете?

— Ещё не решили, — мямлю, судорожно думая в какую клинику бежать наблюдаться. — Но анализы все сдам сегодня здесь. Да, милый?

— Да, любимая. Как пожелаешь, — награждает плотоядной улыбкой Макс, а я посматриваю не отросли-ли клыки в момент этого оскала.