Полюби меня таким (СИ) - Климова М. А. - Страница 28

Он обволакивает своей заботой, заказав обед на весь офис и вынудив меня плотно поесть. На попытки Миши перетянуть моё внимание, скрипит зубами и придумывает ему пустые задания. Вечером тенью провожает на метро домой. Не пытаясь напроситься в гости, всовывает мне розу, купленную по дороге, нежно проходит по губам в коротком поцелуе и исчезает.

Борясь с жутким возбуждением, прохожу в ванную, принимаю прохладный душ и ложусь неудовлетворённая спать.

Максим

По плану Ларри я должен ненавязчиво маячить на глазах у Дарьи, проявляя лёгкую заботу и робкую влюблённость. Еле сдерживаю желание схватить и утащить домой. Держать расстояние и делать вид, что Даша, просто моя коллега слишком сложно, особенно после того, как застал её на руках у этого похотливого козла — Миши. То, что он пытается затащить её в койку видно не вооружённым взглядом. Если-бы не промыв мозгов, проведённый другом, Миша давно-бы проходил длительное лечение в ближайшей травматологии. И каждый раз, как он подходит к моей кошечке, я сжимаю кулаки и сдерживаю рык.

Даша делает вид, что ей безразлично моё присутствие рядом, но по расширенным зрачкам и испарине над губой я вижу, что она себя еле сдерживает от желания наброситься на меня. В душе разгорается надежда, пожирая страх и неуверенность. Она снова примет меня обратно, и больше я её не отпущу.

Вторую неделю хожу за ней тенью. Цветы, смски, нежные прощальные поцелуи, незначительные переброски фраз и двухсторонняя тоска в глазах. В офисе приходится сдерживать атаку озабоченных женщин. Но это скорее плюс. Дарья ревнует, стреляя глазами молнии. Миша заебал со своими жалкими посягательствами на мою женщину и заработал внеплановую командировку на два месяца в Новосибирск. К его возвращению Дарья станет Орловой и будет недосягаемой для этого урода.

После памятного банкета Лена притихла. Звонил Виталий и извинялся за происшедшее. Из разговора я понял, что эта дрянь в очередном поиске. Но с квартиры пришлось съехать за неимением спонсорской поддержки. И чего стерве не жилось спокойно.

Отчётность и документы все проверены, начал просматривать личные дела и первичные документы. Нахрена? Что-бы была возможность сидеть рядом с врединкой.

Даша оттаивает. Начала улыбаться и поддерживать разговор. Думаю, если надавить посильнее, сопротивление спадёт. Вечером выходим из метро и не спеша прогуливаемся по лесополосе.

— Мой отец работал дипломатом при Советском Союзе, — начинаю рассказывать, беря Дашу за руку. — Лет пять до распада служил в американском консульстве. Там познакомился с Джорданом Коулман. Они сдружились и Джордан предложил моей семье переехать в Америку и открыть совместный бизнес. Родители так и поступили. Компания набирала обороты, я учился в престижном колледже, а компаньоны строили план по семейному слиянию. У Коулманов была дочь Сара на год старше меня. Для родителей мы делали вид, что встречаемся, а на самом деле с трудом переносили друг друга. На выпускном все нажрались до невменяемого состояния и утром я проснулся в одной постели с Сарой и Ларри. А через месяц Сара оказалась беременной. Свадьбу сыграли очень быстро. Полгода мы пытались наладить отношения, но постоянные скандалы и непонимание друг друга вынудили разбежаться. Родители вмешались и запретили разводиться. Так и живём: Сара с Джейком в своём доме, а я в своём.

— А как же семья, ребёнок, радости отцовства? — осторожно интересуется Даша, крепче сжимая руку.

— Семьи никогда не было. Сара жила своей жизнью, Джейк рос в окружении нянь, а я работал, обеспечивая комфорт и процветание этой идиллии.

— И что ты собираешься делать сейчас? — поднимает на меня коньячные глаза.

— Оформляю развод. Я нашёл свою семью и хочу жить только с ней, — целую в кончик носа, обнимая за талию и притягивая к себе. — Ты согласна стать моей семьёй?

— Я подумаю, когда мы оба будем свободными, — шепчет, гладя рукой по моей щеке.

— Мы не будем свободны! — рычу. — Ты моя! Я твой!

— Хорошо. Я подумаю, когда мы будем разведёнными.

— Поехали домой, — зарываюсь в волосы, вдыхая сладкий аромат. — Я заставлю тебя думать в правильном направлении.

— Нет, Макс. Нет, — неровно дышит, пытаясь отодвинуться. — Я не готова к сближению. Мне всё ещё больно.

Нежно касаюсь губ, провожу по ним языком, и обняв Дашу, продолжаю движение к её дому. С души сполз камень, давивший все эти дни. Жалею, что не рассказал всё раньше, до вмешательства Лены. Даша простит меня и вернётся. Скоро.

По дороге заходим в магазин за мороженом. Это единственное, что спасает при токсикозе.

— Обещай, что будешь думать обо мне, — притягиваю сильнее, целуя в висок.

— Я буду думать о тебе, — трётся щекой о плечо, пряча улыбку.

Наш розовый мир разрывает визг покрышек. Повернув на звук голову, вижу несущейся внедорожник и на автомате отталкиваю Дарью в сторону. Крик. Удар и темнота.

Дарья

От удара об асфальт скручивает болью живот, но это всё ерунда. От острой боли в груди темнеет в глазах и выворачивает наизнанку. Макс только успел оттолкнуть меня и от удара подлетел кверху. Перелетев через машину, упал сломанной куклой.

В голове шумит, пытаюсь встать, но ничего не получается. Ползу к Максу, сдирая в кровь колени, и не чувствую этой боли. Подползаю, щупаю пульс на шее и не могу услышать. Сквозь давление слышу крики, охи.

— Скорую! — кричу, давясь слезами. — Вызовите скорую! Макс! Макс! Миленький! Открой глаза! Макс! Вернись ко мне! Я люблю тебя! Слышишь?! Макс!

Кто-то отдирает меня от него. Вокруг суетятся медики. Резкая боль в животе, скручивающая пополам и кровь, стекающая по ногам, забирающая последнюю надежду.

— Девушка! С Вами всё нормально?! — пытается достучаться какая-то женщина.

— Ребёнок, — шепчу, поднимая окровавленные руки. В голове пульсирует только одно: спасти Макса!

Из последних сил достаю телефон и набираю Геннадию.

— Ген! Макса сбила машина! На переходе у гостиницы! Спаси Макса! Вытащи его! — укол в плечо прерывает мой крик, и темнота затаскивает в очередной кошмар. Не успела! Не вытащила! Не спасла!

«Густой туман молочной пеной стелется по земле, захватывая в мутный плен всё бо́льшую территорию. Липкими сгустками окутывает меня, проникая в нос, рот, глаза. Пытаюсь стоять на ногах, но все силы угодят на дыхание. Я что-то ищу. Что-то очень важное. Идти не могу. Опускаюсь на четвереньки и ползу на ощупь. Натыкаюсь на что-то большое и мягкое. Отгоняю хлопья тумана рукой и вижу, что искала. Макс с мертвенно бледным лицом лежит, уставившись стеклянными глазами в небо. Аккуратно трясу за плечо, глотая слёзы.

— Макс. Ты меня слышишь? Макс, милый вернись. Макс! Ты должен вернуться! — перехожу на крик. — У меня ничего не осталось! Вернись, Макс!

Туман чернеет, клубиться, поглощая Максима. Судорожно ищу его на земле, но там пустота. Кричу «Нет!» и выскальзываю из сна.»

Лежу на кровати в больничной палате. Слева пищат мониторы, справа капельница. Низ живота тянет, в голове тупая боль, вызывающая тошноту. Боюсь пошевелиться и спровоцировать рвоту. Нащупываю кнопку вызова и жму. В палату тут-же влетает медсестра. Проверяет датчик, уровень оставшейся жидкости в капельнице.

— Где я? — сиплю и морщусь от боли в горле.

— В больнице, — информирует девушка, не отрываясь от осмотра.

— В какой больнице? — не отстаю от неё.

— В хорошей, — направляется к выходу. — Сейчас врача позову.

Из разговора с врачом узнаю, что лежу в платной клинике, в состоянии угрозы выкидыша и вставать мне ни в коем случае нельзя.

— Кто занимался моим переводом? — с надеждой задаю вопрос.

— Геннадий Константинович.

— Могу я его увидеть?

— Я передам, чтобы он зашёл. Но помните, что Вам нельзя нервничать.

Через пару минут в палату заходит Гена. Бледный, осунувшийся с синяками под глазами.

— Дарья Александровна. Как хорошо, что у вас всё обошлось, — улыбается Гена.