Полюби меня таким (СИ) - Климова М. А. - Страница 30

Банкет, танцы, куча незнакомых лиц. Всё проходит спокойно, единственная гадость последовала от моей матери.

— Так ты выходишь замуж за деньги? — интересуется мама.

— С чего ты взяла? — недоумеваю я.

— Только не говори, что по любви сказала да! калеке, — брезгливо морщит нос.

— Мама! Ещё одно гадкое слово, и тебя выведут в грубой форме! — обрываю её. — Я любила Макса до травмы и ещё больше люблю после! Он мой мужчина! И я никому не позволю даже думать про него плохо!

Больше мама ко мне не подходит. Если-бы дети не настояли, её-бы здесь не было. Гоню от себя дурные мысли и продолжаю купаться в любви своего мужа. Теперь я Орлова Дарья Александровна. И это тоже заслуга детей.

— Ты не можешь выйти замуж и гордо махать фамилией бывшего мужа, даже если это отец твоих детей, — читает нравоучения Мариша. — А нам всё равно что у тебя в паспорте написано. Нашей мамашкой быть не перестанешь.

Так что к радости Максима и к геморрою юристов, мы теперь чета Орловых.

— Орлова. Сегодня ночью ты из-под меня не выползешь, — смакует мою новую фамилию.

— Орлова. Потанцуешь со своим любимым мужем, — урчит, заваливая себе на колени и кружа по подиуму.

— Орлова! Ещё одна улыбочка тому мудаку, и на попу три дня сесть не сможешь! А он к дантисту по скорой поедет! — угрожающе рычит.

В первую брачную ночь и по попе получаю, не сильно, но чувствительно, и от Макса не в состоянии отползти. Под утро засыпаем измождённые и счастливые.

Максим.

Я дождался! Даша моя! Она подписала новый, пожизненный договор — свидетельство о браке. Как встану — затащу её на венчание и организую ещё одну свадьбу. Глаз не могу оторвать от своей кошечки. Она охрененно красива. С ней я не калека. С ней я полноценный мужчина, заставляющий извиваться и кричать от страсти. Мои ограничения мы превратили в игру.

— У меня устали ножки, — канючит Даша. — Возьми меня на ручки.

И я катаю её в кресле на своих коленях, соблазняя на очередной марафон со стонами. Она стала более раскрепощённая и открытая, не стесняясь ходить передо мной голой и демонстрировать влажную плоть. Выйдя из больницы, снова стал озабоченным подростком. Весь день мучаюсь от стояка и отсутствия Дарьи, а придя домой, навёрстываю упущенное.

Каждый день по два — три часа изнуряю себя тренировками. Сжимая зубы веду борьбу с болью. Времени у меня мало — пять месяцев до родов, и я намереваюсь станцевать джигу при рождении ребёнка. Я дал слово. А мужик всегда его держит.

Раннее утро. Даша спит у меня на груди. Измученная, с опухшими губами и моими отметинами на всём теле. Поглаживаю её по спине, спускаюсь к попке, провожу пальцем между ягодицами, надавливая на анальное колечко. Давно я не пользовал эту дырочку. Уже забыл, как там тепло и тесно. По сбившемуся Дашиному дыханию понимаю, что она проснулась.

— Я хочу твою попку, — шепчу, подтягивая её выше. — Дашь тебя туда трахнуть?

— Ты же знаешь, что можешь меня трахать куда угодно, — томно облизывается, прикусывая мне нижнюю губу.

Смазываю гелем, запускаю по очереди три пальца, растягивая и дразня. Терзаю губы, впиваясь и засасывая. Услышав громкий стон, медленно насаживаю попку на член.

— Чёрт! Как я давно тут не был… Ты стала ещё уже, — с усилием вдавливаю пальцы в бёдра, оставляя синяки. — Давай, любимая… Подмахни…

Даша приподнимается кверху и медленно натягивает себя. Несколько таких усилий, и я упираюсь яйцами в ягодицы. Не даю двигаться, кайфуя от тесноты, скручивающей член.

— Поработай, милая, — приподнимая и опускаю её обратно.

Она берёт медленный темп, аккуратно насаживаясь и освобождая от тесноты. Нахожу клитор и массирую большим пальцем, запуская два пальца в мокрую щёлку. Движения становятся резче, быстрее, стоны громче. По телу пробегает дрожь, и Даша с криком бьётся в оргазме. Не отрываясь от её лица, делаю пару фрикций и бурно кончаю. От яркого оргазма чувствую покалывания в пальцах ног.

— Даааш. Посмотри на мои ноги, — боюсь смотреть сам. Боюсь увидеть, что мне показалось.

— Господи! Ты шевелишь пальцами! — радостно кричит, хватаясь за ступню. — Макс! Ты ими шевелишь.

Дарья

— Блядь! Орлова, ты течёшь, — выдаёт Макс закатывая глаза.

— Идиот! Отвали от меня! — рычу в ответ.

— Не отвалю! Мне нравится, когда ты там мокренькая, — похабно улыбается.

— Пошлый дурак! Я рожаю! — возмущённо трясу кулаком. — Это воды отходят! Дай, лучше, ещё одну пелёнку!

Роды мы ждали к концу января, но Дина решила появиться 7 января. На рождество её потянуло. Восемнадцать часов боли и ожидания. Макс не отходит от меня не на шаг, даже в туалет. Всё время массирует мне спину, поясницу, ноги. И да! Он встал и начал ходить! Правда ещё с костылями, чтобы не перенапрягать позвоночник, но скоро мы будем бегать вместе.

— Ты должен мне джигу, — цежу сквозь зубы между схватками.

— Должен, значит верну, встаёт и включает ирландскую джигу на телефоне.

Джига на костылях — это круто. С манящей улыбкой, прозрачным блеском голубых глаз, ямочками на щеках. Я люблю его ещё больше, хотя кажется больше некуда.

Гоню из палаты, взывая к совести, прошу оставить меня корчиться в одиночестве. Но этот упёртый не двигается с места, обещая сидеть со мной до выписки. И сидит. И терпит мою стервозность. Терпит ногти, впивающиеся в его руки. Корчится от душевной боли, видя, как мучаюсь я в момент родов. И облегчённо вздыхает, когда ребёнок оказывается в руках врача.

Дочка родилась крупненькой — четыре девятьсот. Тёмненькая с мутными, голубыми глазами и отёкшим личиком. При этом безумно красивая и горластая. Макс долго не отпускает её с рук и плачет. А я умиляюсь, как здоровый медведь держит своими ручищами маленькую крошку и льёт слёзы.

— Она такая красивая, — бубнит между глотанием соплей. — Спасибо, любимая.

Бедные будущие кавалеры. С лестницы будут летать на ура. Папаша уже, как коршун, по сторонам смотрит и спиной загораживает своё чудо.

С моими детьми у Макса отношения протекали от осторожно — нейтральных до состояния — братаны. Теперь он с удовольствием нянчится с Лёшкой, помогает с уроками Альке, обсуждает с Маришкой меню и режется с Вадькой в «Герои» по сети.

Мы переехали в большую квартиру, а Маришке купили на два этажа ниже. Теперь я не разрываюсь между домом и внуком, и с хозяйством полегче. Вадик остался на старой квартире и учится готовить, после недельного пельменного рациона.

Свекровь до последнего верила в чудо и воссоединение семьи, но ради внуков смирилась с моим новым браком. Денис живёт со своей Алевтиной. Муж признался в своих грехах и покаялся в разрушении наших отношений, но я на него не в обиде. Я счастлива, Денис счастлив, а то, что за его счастье Алевтина получает от Макса деньги — не коробит. Мы не обеднеем.

Тыковка через три недели первый раз станет мамой. Пришлось забрать её к себе: капризы беременных распространяются и на собак. Она постоянно требует наглаживание живота и хондрит, оставаясь одна.

А самое главное, через неделю к нам первый раз приедет Джейк — сын Максима. Мы несколько месяцев активно обновляем знания по английскому языку. Заставляю мужа общаться с нами только на нём. Мондраж бьёт от неизвестности. Переживёт ли наш дом такие внедрения?

Максим

Я не сомневался, что встану. Ради своей жены я готов на всё. С ней я получил не только любящую женщину, но и четырёх детей и внука. Конечно папой они меня не называют, но Вадим в втихаря от мамы бегает ко мне за советами, а Алёна активно вьёт из меня верёвки, Лёша сразу лезет на колени, как только Марина заходит к нам в гости.

После своего длительного одиночества думал, что оказался в дурдоме. Крики, мелкие потасовки, громкий смех, постоянный гомон. Тыква всё время таскает и грызёт костыли, кошки воруют сыр и колбасу. Я уставал, ностальгировал по тишине, мечтал хотя-бы о нескольких часах одиночества, но обняв Дашу и зарывшись лицом ей в волосы, я балдел, растворялся в ней, в её запахе, в её мягких объятьях, и сгрызенный костыль, сворованная еда и разбитая ваза казались всего лишь лёгкой шалостью.