Лекарь (СИ) - Булавин Иван - Страница 33

Нет. Так я далеко не убегу. Зарядив ружьё и револьвер, я оглянулся по сторонам и достал аптечку. Кроме основного мешка с лекарствами я хранил ещё и набор первой помощи для себя. Туда входили жгут, бинт, перекись водорода, доза антибиотика, нитка с иглой в стерильной упаковке и даже шприц-тюбик с промедолом из армейской аптечки. Всё это было сейчас как нельзя кстати.

Сняв сапог и закатав штанину, я рассмотрел рану. Глубокая. Сосуды сильно повреждены. Обработав её перекисью, достал нитку и начал шить. Руки тряслись, пришлось достать шприц и вколоть обезболивающее в бедро здоровой ноги. Так было лучше, хотя, по здравому смыслу, колоть его нужно было уже после. Но, где здравый смысл, а где я?

Облегчение наступило через пару минут, когда рана была зашита наполовину, несколько стежков и всё будет хорошо. Только бы эти не появились, вояка из меня теперь плохой. Нога, хоть и почти не болела, слушалась плохо, а после укола накатила эйфория и идти никуда не хотелось. Усилием воли заставил себя встать и, озираясь, пойти в направлении на пещеру. Я судорожно дёргал стволом ружья в разные стороны, пытаясь поймать на прицел воображаемых врагов. Но никого больше не нашёл. Вот и пещера, рану я плотно замотал бинтом, так что по кровавому следу меня не вычислят. Только ничто не мешает просто облазить все окрестности и найти то, что нужно. На обратный путь нужно что-то придумывать.

В свой мир я не прошёл, а просто вывалился. Язык был на плече, я тяжело дышал, наркотический кайф не справлялся с усталостью, ранением и напряжением нервов. Тем не менее, силы для того, чтобы переодеться, я нашёл, но стоило мне надеть спортивный костюм с кедами, как глаза мои сами собой закрылись и не открывались часов пять. Только когда я открыл глаза, в полной темноте, наконец, стало понятно, что я победил.

Фонарик помог мне собраться. Ружьё пришлось разобрать и бросить в сумку. Рана горела огнём, меня бил лёгкий озноб, но при этом хотелось есть — верный признак того, что выживу. Попытался встать. Стиснув зубы зашипел, но на ногах устоял. Шаг, ещё один, идти можно. На то, чтобы добраться до дороги, ушло часа два. Слабость валила с ног, но остановиться было нельзя. Надежда на благополучный исход появилась тогда, когда телефон засветился и показал пять процентов зарядки.

От радости я едва не вскрикнул, номер такси сам выскочил из памяти, я с трудом, переводя дыхание, объяснил, куда нужно приехать. После чего сел на лавочку внутри автобусной остановки. Таксист приехал минут через пятнадцать, открыл дверь и, увидев моё состояние, помог мне забраться на сидение. Дорога домой не заняла много времени, там таксист буквально оттащил меня на этаж и помог открыть дверь, я отдал ему все деньги, что у меня были и горячо поблагодарил. Дома, когда включил свет, мне полегчало. Самое страшное уже позади, теперь только бы самого себя вылечить. Я разыскал домашние запасы лекарств. Не торопясь наковырял из блистеров горсть таблеток, проглотил их все, запивая водой из-под крана. Этого мне показалось мало, я достал флакон с физраствором, ещё один с глюкозой и попытался поставить капельницу. С далеко не первой попытки игла нашла вену, и я откинулся на кровати, зафиксировав её кусочком пластыря. Капельница была с разветвлением, позволяющим капать сразу с двух флаконов. То, что нужно. На настенном бра были закреплены оба и медленно, по каплям обогащали меня живительной влагой.

Глаза мои снова закрылись, но теперь это было уже не забытье после ранения, не обморок от усталости и не наркотический угар, а всего лишь крепкий здоровый сон.

Открыл глаза я уже далеко за полдень. Чувствовал себя не то, чтобы хорошо, но озноба не было, нога болела уже меньше, а в голове было ясно. В кармане куртки, которую вчера бросил в коридоре, я нашёл заветный пакетик с образцами крови. Нужно отнести в лабораторию, но не сегодня, завтра, когда в себя приду окончательно. А сейчас буду лежать, вставая только чтобы поесть и сходить в туалет. Мыться мне пока нельзя, а бриться лениво. Прикинув, что сегодня рабочий день, я честно выждал до шести вечера и позвонил. Сначала Наталье, а потом маме. Мать расстраивать не стал, а вот Наташа узнала, что я ранен и мне нужна помощь.

Приехала она через десять минут, хотя работала довольно далеко о моего дома, а жила ещё дальше. Тут же началась забота о раненом. Она размотала бинт. Шов был красным, из-под нитей сочилась жидкость. Видимо, тот человек всё же намазал клинок какой-то отравой, а может, просто забывал его помыть. Тем не менее, скорую мы вызывать не стали, рана была отнюдь не смертельной, а небольшое воспаление легко вылечить в домашних условиях.

Лечение было тем успешней, что осуществляла его красивая и любящая женщина. Она промывала рану, бинтовала, давала таблетки, приносила чай и горячую еду, от которой я успел отвыкнуть. Потом, заявив, что я колючий, как кактус, отволокла меня в ванную и заставила помыться и побриться. Если бритьё никаких проблем не вызывало, то для помывки пришлось замотать ногу пищевой плёнкой. Но все проблемы решаемы, и вот я уже лежал на диване, чистый, побритый и почти здоровый, наслаждаясь поцелуями прекрасной женщины. В перерывах излагал ей свою историю. Она восторженно охала, когда я дошёл до поединка Эдмунда с волком, даже прослезилась.

Теперь нужно было выполнять задание короля. Я отдал ей оба шприца, которые ещё тогда подписал «Отец» и «Сын». Отсчитал денег, которых точно хватит и ещё останется и послал в лабораторию. Насколько знаю, анализ сразу не делают, это займёт несколько дней, так что, отлежаться смогу. Даже, наверное, приду в норму. Более всего меня беспокоило возвращение назад. То, что пещера будет под колпаком, сомнений не вызывало. И чего стоило королю послать человек двести, чтобы оцепили пещеру? Или он уже в стране не хозяин? Очень может быть. Он играет в политические игры, но вот уверенности в победе у него явно не хватает. Потому и не хочет начинать раньше времени боевые действия.

А что делать мне? Нужно будет пробиваться с боем, а как это сделать? Нужно как-то удивить противника. Как? Время есть. Нужно думать. Пещера тесная, там даже от огнестрела толку будет мало, ещё и самому прилетит рикошетом. Тогда что?

Пока я размышлял, вернулась Наташа. Она доложила, что анализ будет готов через неделю, а поскольку я никуда не собираюсь, то и она взяла на работе отпуск, чтобы быть со мной. Мотивировала она это, само собой, необходимостью ухода за моей ногой. Ну что ж, пусть будет так, а то хромым я действительно много не навоюю. Вставать и ходить на близкие расстояния уже мог, но при напряжении и усталости рана начинала кровоточить. К концу недели снимем швы, вот тогда и посмотрим, как я смогу двигаться. В конце концов, король ждал этого момента долго, подождёт ещё. А если даже не дождётся, найдутся люди, которые проведут церемонию без него.

Что ещё можно было придумать? Допустим, я прорвусь из пещеры. Стоит ли идти в Виттенберг, или пусть друзья отдыхают, а я лучше повторю морской заплыв, поднявшись потом по реке? Выходило, что в одиночку я не справлюсь с лодкой, придётся идти по земле. Оружие есть, но скорострельность вызывает большие нарекания, собственно, при наличии минимума ловкости смогу уложить восемь человек, а что будет, если их десять? А двадцать?

Тут всплыли в памяти её слова про Димку Столярова, который в армии. Я немедленно потребовал с ним связаться. Получилось быстро и уже этим вечером Димка, довольный и здорово растолстевший с нашей последней встречи, сидел у меня в гостях и наворачивая торт объяснял мне глобальные проблемы с воровством оружия у государства.

— Ты пойми, списание автомата — дело муторное, там недостаточно мне заплатить, там человек пять в коляске будут минимум. Расходники какие, патроны там, взрывчатку, — это я могу, в пределах разумного, естественно. А автомат не могу, нет его и взять негде.

— А патроны какие?

— Да какие хочешь. Хоть пистолетные, хоть двенадцать и семь. Мы их раз в году сжигаем в бочке. Представляешь, бочку по края в землю вкапываем, насыпаем патронов, солярку льём и поджигаем. Кому говорю, не верят.