Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - Метц Дейв - Страница 47

Мы начинаем путь с Портидж-Крик и отходим от него примерно на тридцать ярдов. В отличие от Лаки-Сикс-Крик ущелья здесь нет. Речка целиком равнинная. На берегу ее стройным рядом выстроились горы. Их склоны довольно пологие и не каменистые, потому кажутся совсем неопасными. Я уверен, что здесь невозможно поскользнуться. Радость переполняет меня, но все равно держу ухо востро — на вершине водораздела есть перевал, до которого остается всего несколько миль. Чтобы преодолеть его, придется потрудиться. Даже внимательно изучив карты, я не могу представить, что ждет меня за этими горами. Иногда стремительные горные речки образуют овраги, через которые невозможно пройти. Они не изображены даже на топографических картах, потому заранее догадаться об их существовании невозможно. Не самые высокие скалы удостоились всего нескольких бледных штрихов, однако это не означает, что преодолеть их будет легко.

Собаки сильно похудели. Это вызывает тревогу, потому что через пару дней корма для них не останется. Тогда я начну делиться с ними своими запасами, им вполне подойдет чечевица. Ее хватит на пару недель, а то и чуть больше. Девять лет назад мы с Джонни целый месяц путешествовали по полуострову Болдуин, и тогда я кормил его чечевицей целых две недели. Чечевица — отличная еда для любого туриста. Она небольшого размера, довольно компактная, недорогая и очень быстро готовится, кроме того, она сухая и потому легкая. А еще в ней содержится немало ценных калорий.

За один день я прохожу около десяти миль и, естественно, ужасно устаю. Чувствую, что выжат как лимон. К счастью, иду по твердой земле, покрытой травой, кустов там практически нет. И вот мы выходим к берегу Алатны. Здесь явно были лоси и олени, я определяю это по многим знакам, например, по сломанным кустам, а также оставленным ими следам и помету. Это успокоило меня. Вряд ли они лазают по горам лучше, чем я. Значит, раз они смогли преодолеть это препятствие, то и мне это вполне по силам. Лоси и олени знают местность благодаря своим родителям, которые научили их выбирать оптимальный путь. Это помогает им выжить.

Льда на реке уже не осталось, а вода достает мне только по щиколотку, поэтому я могу спокойно обходить скалы, периодически возникающие на моем пути. Далее мы идем по узкой тропе между двумя озерами, которые все еще скованы льдом. Однако на южной стороне он уже растаял, и в образовавшейся полынье весело плещутся утки. Я останавливаюсь на несколько минут и делаю пару снимков. Просто не могу удержаться. Долина Алатны находится гораздо ниже, чем долина Ноатака, но саму реку я не вижу — сложный рельеф каменистого склона прячет ее от меня. Вдали от речки возвышаются темные скалы. Они совсем не похожи на те, что мне пришлось преодолевать в Гулл-Пасс. Там меня постоянно преследовало ощущение, что они вот-вот обрушатся, настолько хрупкими и неустойчивыми они казались. Здесь же, по моим ощущениям, скалы очень твердые. Они представляют собой цельные каменные глыбы. Одно время я рассчитывал увидеть здесь диких овец, но потом понял, что они наверняка предпочтут участки с более мягкой поверхностью. А вот для горных козлов такая местность вполне приемлема, но я не уверен, что они обитают в этом районе Аляски. Темно-серые скалы выстроились в ряд по обоим берегам Алатны, из-за чего вся долина приобретает мрачный и угрюмый вид. Мне кажется, что я нахожусь в совсем другом месте, уж очень сильно долина Алатны отличается от освещенной яркими лучами солнца долины реки Ноатак.

Внизу нас поджидают заросли кустарника, пожалуй, самые густые и труднопроходимые из тех, что встречались нам за все наше путешествие. Сначала я пытаюсь пройти сквозь них, но вскоре понимаю, что занятие это неблагодарное и ничего хорошего мне не принесет. Стволы довольно толстые и очень тесно переплетены. Остается только перешагивать через них. Это зверски тяжело, особенно учитывая, что приходится помогать собакам. Речка, которая ведет к Алатне (на карте ее название не обозначено), покрыта льдом. Здесь я уже перепрыгиваю через кусты, порой демонстрируя чудеса акробатики. Это напоминает мне, как мы с братьями перепрыгивали через соседский забор, когда были детьми. Наконец мы подходим к последнему кустарнику, который тянется вдоль всего берега. Вес моего рюкзака сильно давит на меня, но несмотря на это, я точно приземляюсь на обе ноги в воду, которая достает мне до щиколотки.

— Ну как я вам? — обращаюсь к собакам.

Я очень горжусь той ловкостью, которую только что продемонстрировал и счастлив, что наконец вижу перед собой Алатну. Собаки ведут себя так, словно ничего особенного не происходит. Но они чувствуют новые запахи — запахи животных, которые могут стать потенциальными объектами охоты, и это не может их не радовать.

Через несколько ярдов мы уже можем идти по ледяной поверхности речки, не боясь нечаянно провалиться. Конечно, я уже порядком устал ото льда, но сейчас очень рад ему, поскольку он значительно облегчает мой путь. Речка не растаяла благодаря тому, что спрятана от солнца большую часть дня. По этому белому и, без сомнения, прочному льду я спускаюсь около трех миль к реке Алатне. В отличие от Портидж-Крик эта речушка скована льдом полностью. Если в ней и встречаются отверстия, то совсем небольшие, не более одного фута в ширину, и я могу легко их перепрыгнуть. А уж для собак они и вовсе не представляют никакой трудности.

Прямо у Алатны я решаю немного сократить путь и сворачиваю налево, туда, где кустарника практически нет. Этот участок напоминает пойму реки. К моему величайшему удовольствию, здесь нет противного туссока и густых зарослей.

Правда, на моем пути к берегу Алатны стоят высокие ивы, выстроившиеся в стройный ряд. Я иду через них около пятидесяти футов. Это не доставляет мне особых проблем, так как мой рюкзак, слава Богу, почти не цепляется за деревья. Правда, иногда мне все-таки приходится наклоняться чуть ниже, но в конце концов я к этому привыкаю. Самая большая неприятность для меня — это когда застревает ружье. Я привык класть его на рюкзак, но сейчас приходится прикреплять его вертикально по центру спины, чтобы не повредить ствол. К счастью, это ненадолго.

И вот я наконец выхожу к берегу. Перед моими глазами предстает ровное, открытое местечко, надежно защищенное от ветра стройными высокими ивами. Оно прекрасно подходит для того, чтобы установить палатку. В отличие от рек, встречавшихся ранее на моем пути, Алатна кажется очень приветливой и гостеприимной. Мы находимся на опушке хвойного леса, который простирается вдоль всего берега. Река растаяла не полностью, но все равно чувствуется, что стало заметно теплее, и благодаря этому мое настроение поднимается.

Отсюда у меня есть два пути. Первый — через лес на юг, к низовьям Алатны, в деревню с одноименным названием. Иначе говоря, это дорога к цивилизации. До деревни всего восемь миль, и моих весьма скромных запасов еды вполне хватит. Примерно на середине пути меня ждут горы Арри-гетч. На языке эскимосов их название буквально означает «растопыренные пальцы». Одним из первых, кому пришла в голову мысль исследовать эти горы, стал легендарный путешественник Боб Маршалл. Свою экспедицию он предпринял еще в начале XX столетия. Пожалуй, это самая опасная горная цепь хребта Брукса. По форме она действительно напоминает человеческую кисть. Только ее «пальцы» представляют собой устремленные ввысь остроконечные гранитные скалы. Боб Маршалл активно боролся за сохранение уникальных памятников, созданных самой природой, подобных хребту Брукса.

Боб Маршалл вырос в Нью-Йорке. Он воспитывался в уютной домашней атмосфере, получил прекрасное образование. Его притягивала Аляска. Слава Льюиса и Кларка не давала ему покоя[13]. Он мечтал покорить один из последних неизведанных районов Америки и посвятил этому делу всю свою короткую, но очень яркую жизнь. Он не только выступал за защиту природы, но и был горячим сторонником социального равенства, а также активно боролся за права бедных. Он считал, что любой человек, независимо от общественного статуса и материального положения, должен иметь возможность общаться с природой.