Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - Метц Дейв - Страница 55

Сейчас мне все чаще снятся люди, что очень странно. Так прошлой ночью я видел во сне двух старинных друзей, которых не встречал многие годы. Мне снились дома, где меня окружали люди, приключения и природа — эти сны повторялись многие годы. Я видел себя высоко в горах, покрытых густой растительностью. Мне казалось, что я ищу какое-то неизвестное племя, укрывшееся от нашей жестокой цивилизации на лоне дикой природы. Чтобы найти их, я и отправился в те далекие края, где мог в одиночестве бродить вокруг леса. Проснувшись, в течение часа размышлял о том, как было бы здорово в реальности оказаться в каком-нибудь необитаемом крае, подобном тому, по которому я путешествую сейчас. Я думал и о коренных жителях, обитающих в том регионе. Теперь же, в одиночестве, все перевернулось — в мои сны проникли люди и города. Наверное, мне снятся те предметы, которых в данный момент нет вокруг меня.

Утром сам я не завтракаю, но собак кормлю. Слой подкожного жира у них еще тоньше, чем у меня, и я просто не в силах видеть их голодными. Они норовят понюхать и съесть любую необычную вещь, которая попадается им на пути, в надежде на то, что это будет еда. После того, как я покормил их, они уставились на меня в ожидании добавки. Видно, что они совсем не наелись и поэтому весьма раздосадованы. Но еды у меня больше нет.

Я вижу огромную лосиху с двумя лосятами. Они несутся по тундре на полной скорости и скрываются за холмами близ ручья. Лосята бегут за лосихой настолько быстро, насколько позволяют их тонкие ножки, но все равно не успевают. Мать внимательна к своим детенышам и постоянно останавливается, чтобы лишний раз оглянуться на меня. Может быть, она догадывается, что я голоден и ищу еду везде, где только возможно. Я никогда не причиню боль детенышу или взрослому животному. Или все-таки причиню? Как только лосята догоняют мать, лосиха увеличивает скорость, чтобы ускорить темп передвижения.

В течение дня я перехожу несколько болот, которые наверняка бы пришлись по нраву лосям. Переправы были очень тяжелыми. Одно из болот было особенно глубоким. Сначала я искал обходной путь, но скоро понял, что это бесполезно. Я иду не той дорогой и потому трачу слишком много энергии. Чтобы пересечь Аляску, надо идти прямо на восток. Наконец я перехожу болото. У меня уходит на это около пятнадцати минут, но при этом я промокаю по пояс.

Надеюсь, что в течение часа, пока буду идти под ярким арктическим солнцем, моя одежда высохнет. Главное успеть до того момента, когда небо затянется дождевыми тучами. Действительно, высыхает практически все, кроме ботинок. Повсюду земля напоминает влажную губку, и когда я делаю очередной шаг, она словно сжимается и примерно на шесть дюймов из нее выступает вода. Наверное, под землей столько же водоемов, сколько и на земле.

После полудня на горизонте появляются грозовые тучи. Кажется, будто они уже близко, но на самом деле еще достаточно далеко. Они формируются в одночасье и быстро заполняют пустое голубое небо. Иногда вдали я вижу ливень, падающий на землю темными волнообразными потоками. Но он так далеко, что создается впечатление, что это какая-то замедленная съемка. Еще он чем-то напоминает серую вуаль, которая развевается рядом с крутой горой. Я всегда думаю, что ливень вот-вот накроет меня с головой, но, как правило, он быстро заканчивается. Мне достается лишь легкая изморось. Иногда даже хочется, чтобы дождь настиг меня, ударил тяжелыми каплями. Кажется, что так смогу забыть о зверском голоде. Иногда я мечтаю о том, чтобы мне не пришлось больше идти. Но основную часть времени любуюсь открывающейся передо мной дикой природой, с каждым днем проникаясь к ней все большим уважением.

Сегодня я хочу попробовать целый день продержаться без еды. Однако после полудня на меня нападает такой острый приступ голода, что я не могу удержаться и начинаю есть сырой овес, предварительно промытый в реке. Мои ноги становятся ватными. Мне необходимы как минимум четыре дня отдыха и тонна еды. Я знаю, что здесь, в Истер-Крик, водится арктический хариус. Просто поразительно, как рыба длиной в двенадцать дюймов может жить в такой маленькой речке и не умирать зимой. Я пытаюсь заняться рыбной ловлей, и это заставляет меня на короткое время забыть о голоде. Бросаю в реку яркую приманку под различными углами, но рыба на нее не реагирует. Пробую использовать в качестве приманки муху, но все равно ничего не выходит. Тогда из прутьев ивы я делаю нечто, напоминающее трезубец. Я обрезаю их таким образом, чтобы каждый из них был не менее шести дюймов в длину, а затем сдираю с них кору и затачиваю концы, чтобы они стали достаточно острыми. Касаюсь их пальцем — они почти протыкают кожу. Как раз то, что нужно. Я прикрепляю эти три «зубца» к ивовой ветке на расстоянии шесть футов друг от друга и крепко связываю их веревкой. Этот трезубец я опускаю в воду в тех местах, где плавает рыба, но я не могу наколоть ни одну, если зайду в реку, то спугну ее. И тут я замечаю одинокую рыбу, которая отдыхает в поросшей травой отмели неподалеку от берега. Стараясь как можно аккуратнее подобраться к ней, ползу лежа на животе на расстоянии фута от того места, где она может обнаружить мою тень.

Медленно опускаю руку в воду, около минуты держу ее неподвижно и вот уже касаюсь плавника. Меня будоражит близость еды, и я пытаюсь поймать рыбу руками, но при первой попытке схватить ее она ускользает сквозь пальцы. Близость удачи заставляет меня пробовать снова и снова. На эти попытки у меня уходит час или даже больше, но ни одна из них не завершилась успехом. Наконец проходит два часа, и я чувствую, что стал еще более голодным, чем когда начал.

Тут я слышу гул самолета. Судя по всему, он пролетает довольно низко над землей, и это возрождает во мне надежду. Последний раз подобный звук я слышал, когда мне сбросили провизию, а это было несколько недель назад. К сожалению, мое счастье длилось недолго — через несколько секунд самолет исчезает вдали. В любом случае я не собирался давать сигнал, чтобы сообщить о моем присутствии. Но когда-нибудь, пожалуй, все же сделаю это. Высоко в небе появляется реактивный самолет. Он летит на север к Барроу, и я внимательно провожаю его взглядом.

Если верить карте, в устье Агьяк-Крик должна быть хижина, но, скорее всего, ее здесь уже нет. Все-таки карта с масштабом 1:250 000 сейчас устарела. Иногда я смотрю на нее, чтобы проверить маршрут, но обычно я полагаюсь на карту масштабом 1:60 000. Завтра я планирую идти целый день, пока силы не иссякнут. Мне необходим хороший день. Местность повсюду сложная, усеянная высокими зарослями туссока, с отвратительно-солоноватой водой между ними. Большую часть своего пути я занят тремя вещами: то утопаю во влажной земле, то запутываюсь в туссоке, то налетаю на какую-нибудь корягу. Иногда все это случается одновременно. Я теряю последние силы, но мне приходится продолжать путь.

Я уже думаю о том, чтобы выкапывать мышек. Вся земля испещрена их норками. Правда, совсем не уверен, что калорийность мышей компенсирует усилия, которые будут затрачены на то, чтобы их достать. Возможно, у меня не останется сил, чтобы продолжать путь. Не знаю, как это удается медведям, но вряд ли они преодолевают большие расстояния ежедневно. Там, где они проходили, земля всегда перевернута, и иногда нахожу в тех местах свежие коренья. Иногда борозды тянутся на сотни ярдов, и я иду вдоль одной из них, чтобы посмотреть, не оставили ли медведи хотя бы какой-нибудь еды, но безуспешно. Сила этих животных впечатляет. У них между лопатками есть дополнительные мускулы, благодаря чему медведи могут передвигать семисотфунтовые валуны одной лапой.

Сегодня я опять не завтракаю, но собаки едят немного чечевицы. Я охотнее не поем утром, нежели вечером. Пусть приступы голода терзают меня целый день, но лучше я оставлю что-нибудь на ужин. Для крепкого сна еды всегда недостаточно, и сейчас просыпаюсь позже и еще более голодным, чем когда-либо. Постоянное урчание в животе мне порядком надоело. Да, долго так продолжаться не может.