Американ Босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 18

Тяжело. Ой, тяжело. Глеб так тихо сопит, что мой зародышевый материнский инстинкт рвется наружу, чтобы погладить его по голове и утешить.

— Ты очень важна для меня, — Глеб так активно вращает в руках чашку, словно заново ее лепит. — Жаль, что я дал тебе повод думать иначе. Я могу попытаться все исправить. Я привык много времени отдавать учебе, а так как у меня нет большого опыта в отношениях, для меня всегда было это естественно. Но я готов пытаться, если ты мне поможешь. Я не всегда чувствую, как правильно, но я готов прислушиваться и стараться.

Черт, ну за что мне это, а? Почему Глеб не может взвизгнуть как истеричная сучка, чтобы меня взбесить, или грохнуть чашкой по столу, чтобы разозлить? А не вот это вот все.

— Глеб, уверена, так будет лучше.

— Думаю, ты ошибаешься. Вернее, ошибался все это время я, будучи эгоистом. Никуш, — Глеб поднимает глаза и смотрит на меня честно и спокойно, хотя голос звучит немного взволнованно. — Я не хочу обвинять тебя в поспешности решения, но дай себе время еще раз все обдумать. Ведь еще вчера ты хотела видеть меня на рабочем корпоративе, и будет неправильно обнаружить, что твое решение отчасти продиктовано под влиянием обиды. Просто подумай еще раз, хорошо? А пока мы можем общаться просто как друзья. Обещаю, я не буду на тебя давить. Если спустя время ты поймешь, что по-прежнему хочешь закончить все между нами, я это приму.

Как ему удается всегда оставаться таким здравомыслящим и рассудительным? Я прямо импульсивным ребенком чувствую себя рядом с ним, ей Богу. Может, он и прав, и мне действительно нужно время все обдумать? Не хотелось бы кусать локти от того, что я рассталась с хорошим парнем ради одноразового секса. «Пяти-десяти раундов секса», заискивающе напоминает внутренний голос. Даже если и так. Хватит быть ветреной клушей, Никуша. Нужно хорошо все обдумать.

— Я подумаю, Глеб, — согласно киваю. — Но буду с тобой честной: свое решение я вряд ли изменю.

Глеб поджимает губы в грустной понимающей улыбке и, поднявшись со стула, нерешительно замирает на месте.

— Я пойду, Никуш. Проводишь?

— Конечно, — спешно киваю. На душе кошки скребут от того, каким подавленным он выглядит. Глеб совсем не похож на парней, с которыми мне приходилось иметь дело и потому сейчас привычное амплуа боевой сучки мне натирает и жмет.

Глеб аккуратно зашнуровывает идеально чистые ботинки и, выпрямившись, посылает мне теплую улыбку:

— Взвесь все хорошо, малыш, — делает шаг ко мне и прикладывается к щеке поцелуем. Я задерживаю дыхание, когда его гладкий как младенческая коленка подбородок соскальзывает ниже, а губы касаются моего рта. Никаких тебе осадков в отсутствующих трусах, ни слюнособирательного аромата грейпфрута в носу, никакой жадной требовательности. Чертов Кэп. Стратег восьмидесятого левела. Он точно знал, что делал, когда напоследок запихнул язык мне в рот.

Я уворачиваюсь от крадущегося мне в рот языка и жестом деловой леди одергиваю на груди халат.

— Маме передавай привет, Глеб, — отступаю назад. — И поздравь ее с новыми качелями.

Ох, Ника-Ника. Даже на прощанье не смогла спрятать злопамятную стерву.

Когда дверь за Глебом закрывается с унылым хлопком, я плетусь в спальню и валюсь на кровать. Джаред на стене вопросительно поднимает брови, недоумевая, для чего он запасался повязкой на глаза и берушами.

— Снова облом, чувак, — вздыхаю и, нащупав на кровати телефон разряженный телефон, втыкаю его на зарядку. Надо немного поспать, чтобы привести себя в чувство, а потом вызвать Лесю на экстренное совещание.

Ника

Я просыпаюсь от жуткого желания пить и в полубессознательном состоянии бреду на кухню за новой порцией Архыза. Заливаю в себя новый литр и, выйдя в коридор, взвизгиваю от ужаса, увидев свое отражение в зеркале. Очевидно, круговорот воды в природе действительно существует, потому бельевые осадки перекочевали мне на лицо. «Никогда больше не буду пить», в сотый раз обещаю и себе, после чего возвращаюсь в спальню и включаю телефон.

Там меня ждет три пропущенных от мамы, четыре от Глеба, восемь от Леси, смс от неугомонного Вити «Свой новый микс «Ненавижу тебя, стерва» я посвящаю тебе», которое я, закатив глаза, тут же удаляю, и последнее, от которого лицевой отек и вся остальная жидкость со звуком унитазного смыва устремляются вниз живота.

Пока доехал до дома, придумал 69 способов взыскать с тебя долги. 29 из них включают твой язык на моей члене.

Уфф. Да что ж творится-то такое? Грязные разговоры входят в обязательную программу образования в США, что ли? Если да, то у нас тут явный отличник.

Я с минуту глазею на экран и даже набираю «Всего 69? Слабовато для супергероя», но быстро стираю. Если с утра мою импульсивность можно было оправдать обстоятельствами, то сейчас ничем. Я ведь дала себе слово обдумать, стоит ли вязнуть в сексуальном болоте, несмотря на то, что интуиция мне безошибочно подсказывает, что захлебываться в нем я буду в компании безупречных оргазмов и стонов.

Поэтому я еще восемь раз перечитываю это сообщение, после чего перезваниваю Лесе.

— Ну ты чего, мать? — с ходу набрасывается она на меня. — Куда запропастилась? Я тут извелася вся от любопытства узнать, как ты на кобелиной корпоративке отжигала.

Олеся переехала в Москву с семьей из Новокузнецка на первом курсе университета, и мы с ней легко нашли общий язык. Наверное, потому что у обеих он как помело, вот только Лесин — помело со штампом провинции. Я не ханжа, поэтому ничего бы не хотела в подруге менять. Главное, что Леська любит меня и любому глотку за меня перегрызет.

— Сел телефон, а потом я уснула. Встретимся?

— А как же! — хмыкает подруга. — Давай в Авокадо. Только, чур, платишь ты. А то моя хундяйка опять в сервисе застряла.

Через сорок минут мы с Лесей сидим друг напротив друга за круглым белым столом: я в свободных джинсовых шортах и неряшливым улеем на голове, а подруга при свежем комплекте ресниц, каблуках и платье.

— Ты меня унижать приехала? — ворчу, делаю знак крошке-официанту.

— Ты даже в эти лохмотьях и с бодуна симпапуля, так что не ной, — по лошадиному фыркает Леся и начинает привычно сыпать вопросами: — Ну, я жду. Как оторвались? Кого видела? Ботан твой фригидный наконец начал тебя ревновать? Почему телефон был выключен? Вы поехали потом к тебе? Он твою мурку лысую уже оприходовал, наконец?

Я много раз просила Лесю не придумывать прозвища Глебу, но она в свойственной ей манере меня игнорировала, и в конце концов я смирилась.

— Не видела никого. Глеб не приехал. Телефон сел. Я танцевала на коленях у своего сводного племянника и по совместительству шефа, а сегодня утром, когда он ко мне заехал с мешком фастфуда, чуть не переспала с ним.

— Сводный племянник-шеф? — Леся таращит глаза и с неприличным шумом втягивает принесенный капучино. — Хера се.

— Пену с губ вытри, — тяну ей салфетку… — И еще сказала Глебу, что нам лучше расстаться.

— Ох, етить твою налево! Это чего это там в клубешнике наливали, что у тебя мозг включился? Я тебе давно говорю: в жопу этого импотента-заучку. В жооопу! Пусть, на хрен, с книжками со своими трахается.

— Лесь, — морщусь от ее звонкого верещания и невольно оглядываюсь. — давай чуть-чуть потише.

Леся придвигается ко мне ближе, укладываясь грудью на стол, и не посчитав нужным снизить тон, гаркает:

— А чего шефу-то своему не дала? Ты вроде говорила, он ничего?

— Потому что в этот момент пришел Глеб с извинениями, медведем и цветами.

— Ну смотри на него, а?! И себе не ам и другим не дам. Сволочь ботаническая.

— Да угомонись ты уже. Все к лучшему.

Говоря «все к лучшему» я сильно кривлю душой, потому что телефон с грязным сообщением в нем выжигает мне карман похуже кольца Мордора. Представляю, как вернусь домой в пустую квартиру и под сочувственный взгляд Джареда буду оптом скупать кошаков на Авито, и рука сама тянется набить: