Американ Босс (СИ) - Салах Алайна - Страница 36

Дед берется за ручку, и я не удерживаюсь от того, чтобы не спросить:

— А узнал ты как о нас с Никой?

— Потому что как пес озабоченный на нее смотришь. Аж жена моя за столом краснела. Все, уехал я. И кабинет научись закрывать.

Ника

— Так значит ты давно обо всем догадывалась? — спрашиваю маму, лежа у нее на коленях. С одной стороны мне стыдно от того, что она, скорее всего, догадывается, что мы с Максимом блудили под крышей их с дядей Игорем дома, а с другой стороны, испытываю неимоверное облегчение от того, что мне больше не нужно любимой мамуле врать.

— Я предполагала, что два таких красавца могут состыковаться в ваш первый совместный визит. И сильно подозревала, что уже состыковались во второй.

— А как ты поняла, мам? — по-кошачьи жмурюсь от того, что ласковые руки начинают гладить меня по волосам. — Мы вроде ничем себя не выдали.

— Материнское сердце не обманешь, Никуш. Почувствовала я. Аа, ну и еще я вас застукала в твоей кровати. Ты же вечно себя кондиционером морозишь, думаю, дай позабочусь о дочке и выключу. Захожу, а вы там, голубки, в обнимку спите.

От неожиданности я даже голову поднимаю. Вот это палево. Надеюсь, Максим свой бидон не засветил моей маме, а то он обожает скинуть одеяло.

Спрашивать о таком я, разумеется, не решаюсь — скромно краснею и ложусь обратно на мамины колени.

— И чего делать будешь, Никуш?

— С чем, мам?

— С влюбленностью со своей, — следует деликатное пояснение.

Если себя я еще могу обманывать на счет собственных чувств, то с мамой такое не пройдет. Смысла отрицать нет — в Максима я втрескалась по уши, иначе не ощущала бы себя одновременно как самый счастливый и самый несчастный человек на земле.

— Я не знаю, мам. Мы договорились, что все кончится, как только он уедет. И что мы ничего друг другу не должны.

— Эх, Никуш, — вздыхает мама и ее ладонь в моих волосах замирает, — разве бывает так просто?

— Я думала, бывает.

— Не для тебя. Ты же у меня девочка романтичная, хотя и строишь из себя боевого ежика. А Максим мальчик видный, яркий, такие просто так не забываются. И ты тоже нравишься ему. Может, вам стоит поговорить?

— Я же гордая, мам, — силюсь улыбнуться, но в глазах, как назло, наворачиваются слезы. Наверное, потому что я впервые озвучиваю то, как глубоко я увязла. — Хочу, чтобы он сам ко мне пришел.

— А динамишь его почему? — мама кивает на мою ладонь с зажатым в ней мобильным, — Заметила на экране четыре непринятых вызова.

— Так я сокращаю часы нашего общения. Чтобы когда он уедет, мне не было так плохо.

Я занимаюсь этим всю неделю. Если раньше мы с Максимом расставались лишь для того, чтобы сходить в туалет, то сейчас я то и дело придумываю причины, чтобы побыть без него. Вру, что хожу в кино с Лесей, о назначенном визите к косметологу и о том, что разыгралась мигрень и мне срочно необходимо полежать в темноте и в одиночестве. Так я по тупому защищаю себя. Провожу репетиции к его отъезду.

— Ох, Никуша, — вздыхает мама и, наклонившись, касается губами моего лба. — Так помочь тебе хочется, а чем не знаю.

— Да я справлюсь, мам. У меня же папа боксер — держать удар я умею.

— А Глеб, кстати, чего? Все еще пишет тебе?

— Нечасто. Интересуется, как у меня дела.

— Сойтись с ним снова не захочешь?

Пусть наши продуктовые отношения с Кэпом и не именуются отношениями, за то недолгое время, что они длятся, я испытала гораздо больше эмоций, чем за месяцы, проведенные с Глебом, и планку на счастье опускать больше не готова.

— Нет, мам, — говорю твердо. — Глеб просто друг.

— Очень хорошо, дочь. Парень он, может, и неплохой, но тебе не подходит. Ты у меня девочка темпераментная, горячая. А Глебася твой… Глебася он, одним словом.

— И кто же мне такой горячей и темпераментной подходит? — усмехаюсь от подобных порно-эпитетов.

— Максим очень подходит, Никуш. Так вы мило спали, я прямо залюбовалась. Хотела даже на телефон щелкнуть, жалко под рукой не оказалось.

— Мам, ты меня пугаешь. Дядя Игорь сильно ругался?

— Поворчал немного, но это у него перманентное состояние, так что ничего страшного. Я ему вчера так и сказала, чтобы не лез. Молодежь сама разберется. Он кстати…

Мама обрывается на полуслове, потому что в этот момент экран телефона снова вспыхивает фотографией улыбающегося Максима.

— Может, все-таки возьмешь трубку, — осторожно предлагает мама, глядя на меня сверху. — Хочешь ведь его увидеть. Заодно поговорите. Все проблемы от недомолвок.

— Мам, и что я ему скажу? Признаюсь в любви? Скажу «не уезжай»? Когда Максим чего-то хочет, он себе лоб расшибет.

— Как он расшиб лоб, когда тебя добивался? — прячет улыбку мама.

— Ну типа того. Хотя я, честно говоря, была на редкость сговорчивой.

С долей разочарования замечаю как экран в моей руке гаснет, и вздрагиваю, потому что он вспыхивает вновь.

Поднимаюсь с маминых колен и встречаю ее сочувственный взгляд.

— Делай как знаешь, Никуш, — тихо говорит она и, потрепав меня по щеке, поднимается с дивана с явным намерением оставить в уединении.

Едва я фигура в джинсах и клетчатой рубашке скрывается на кухне, я перевожу взгляд на экран, откуда на меня смотрит Кэп. Улыбчивый говнюк и понятия не имеет, какие сердечные муки я переживаю по его вине.

Моей выдержки хватает ровно на три секунды, после чего я слабовольно тычу пальцем в экран и беззаботно начинаю щебетать:

— Извини, Кэп, не слышала твоего звонка — ко мне мама с гости заехала, и мы с ней заболтались.

— Вы еще долго? — звучит знакомый баритон, от которого руки мгновенно покрываются мурашками. Попала ты, Ники, попала. — Я рядом с твоим домом и у меня есть билеты в кино на последний ряд. Сеанс начнется через….ээээ… полчаса.

Вообще-то мне следует рявкнуть, чтобы он не смел быть таким милым и перестал совершать такие романтичные жесты, но вместо этого я уточняю:

— И какой фильм?

— Шазам, — самовольно отвечает Максим, и я представляю как он в этот момент он улыбается, демонстрируя ямочки на щеках.

Ну как я могу стоять против него и ДиСи?

— Через пять минут спущусь.

— Идете в кино? — из кухонного прохода мама наблюдает, как я начинаю носится по квартире в поисках подходящей одежды.

— Угу.

Я замираю посередине комнаты с ногой, наполовину вдетой в джинсовую штанину и жалобно пищу:

— Мам, я жалкая, да?

— Конечно нет, милая. Ты просто влюблена. И ты бы вдела вторую штанину, а то опоздаешь.

Через пять минут я прощаюсь с мамой и вылетаю за дверь. Пока сбегаю вниз по ступенькам, начинаю жалеть о проявленной слабости и нарушении данного себе обещания провести вечер отдельно от Максима. Вчера я ночевала у него, и сегодня, следуя намеченному плану, должен был состояться день голодовки.

Я даже подумываю о том, чтобы придумать отговорку, почему я не смогу пойти в кино, но вся эта чушь мгновенно вылетает из головы едва я вижу его, прислонившегося задом к капоту и держащего в руках букет цветов. Голубые розы, чтоб меня. Где он вообще такие взял?

— Увидел в витрине и не смог пройти, — Максим сует тяжелую охапку мне в руки, не переставая улыбаться. — Они такого же цвета как твои глаза. Блю Кюрасау.

Я тычусь носом в бархатные синие лепестки и чувствую предательское пощипывание в носу.

Романтичный ублюдок. Как я буду жить без него, когда он уедет?

Максим

— Отвезешь меня домой? — спрашивает Бэмби, когда мы, по глаза набитые попкорном, выходим из кинотеатра, — У меня куча стирки скопилось, боюсь, скоро на работу ходить будет не в чем.

И снова эти неубедительные отмазки. С Бэмби явно что-то происходит, но она продолжает делать вид, что все в порядке. И я ей подыгрываю, хотя и чувствую себя при этом херово: уезжаю через две недели, и хотел как можно больше времени проводить с ней.