Два моих порочных секрета (СИ) - Осетина Эльвира - Страница 37

Фрез-старший мрачно смотрит на своих сыновей.

— Между нами возникла симпатия, и мы все чаще и чаще стали встречаться. Спустя где-то год, я узнал, что ваша мать беременна двойней. Отказываться от своих детей я не стал, да и сам уже подумывал жениться, так как понял, что влюблен в вашу мать. Она была очень доброй, веселой и верной девушкой. А самое главное, нам было, о чем поговорить. Ваша мать училась на одни пятерки у нее была светлая голова.

Во взгляде Дмитрия вижу тоску по ушедшим дням.

— Мой отец не был против, а только наоборот всеми руками за то, чтобы мы поженились. Отец Кристины в ту пору был крупным чиновником, а мой отец все никак не мог протащить один важный контракт. В общем, я был счастлив, Кристина счастлива, наши родители тоже. Мы сыграли свадьбу, а через девять месяцев появились на свет вы, — он уверенным взглядом по очереди смотрит на обоих сыновей. — Вы наши с Кристиной дети, мы вас не усыновляли.

— Тогда зачем мама нам это сказала? — спрашивает Алекс с изумлением.

Я и не заметила, он оказывается когда-то успел перебраться в кресло, стоящее по другую сторону от меня.

Фрез-старший опять тяжко вздыхает, и отводит взгляд в сторону.

— За две недели до родов, на нас снова было совершено нападение. Времена тогда были тяжелые. Начало девяностых… Мы с вашей мамой ехали в машине, я возил ее на очередной здоровый прием, и нас начали обстреливать. Машину занесло, и она перевернулась. Они хотели нас добить, но наш водитель начал стрелять первым, и убил двоих нападавших. Я был ранен в руку, водитель — в ногу, а Кристина пострадала сильнее всех. Когда машина перевернулась она сильно ударилась головой и впала в кому. В больнице нам сказали, что у нее перелом основания черепа. На мой вопрос — когда она проснется, врачи лишь развели руки в стороны. Ей сделали «Кесарево», пока она была в коме. Очнулась ваша мать, когда вам обоим исполнилось по три месяца. И вот тут начались проблемы.

Пальцами он зарывается в свои седые волосы, и немного взлохмачивает их, портя идеальную укладку, над которой наверняка колдовал стилист.

— Оказалось, что она вообще не помнила, что была беременной — это первое, — выдохнув продолжает он, — второе, у нее в голове начало все путаться, и третье — это сильнейшие мигрени, которые приводили к психозу и паранойе. Ваша мать придумывала какие-то невообразимые истории, и сама же в них начинала верить. Так она поверила в то, что ее дети погибли в результате той аварии, а вас я усыновил, чтобы успокоить ее. А потом она поверила в то, что я, якобы всегда был влюблен в мать Светы, а Света — это плод нашей любви.

— Тогда какого хрена ты все это сделал — завещание, недвижимость, акции? — рычит Алекс, приподнимаясь в кресле.

— Сядь! — громко хлопнув ладонью по столу, Фрез-старший осаживает своего сына не менее грозным тоном голоса. — И дослушай меня!

Алекс недовольно скрипит зубами, но все же возвращается в кресло, а Дмитрий Алексеевич выдохнув, продолжает:

— Она устраивала мне немыслимые истерики, и даже стала бросаться с ножом, а однажды она схватила вас обоих на руки, вылезла в окно, мы тогда жили еще не в этом доме, а в квартире в многоэтажке. Она хотела покончить собой, спрыгнуть вместе с вами с девятого этажа. Вам тогда обоим было чуть меньше одного года. Тогда я еле-еле сумел ее уговорить, чтобы она спустилась. После этого случая я принял решение положить Кристину в больницу на один месяц, ради ее и вашего блага.

— Когда она вышла из больницы, то мне показалось, что ваша мать изменилась и стала более спокойной. Но оказывается она просто начала скрывать от меня свои мысли. Кадры, что я вам показывал вначале и это фото, — он указывает пальцем на фотографию, лежащую на столе, — были сделаны на ее день рождения. Она сама тогда предложила мне пригласить только твоего отца, который в ту пору уже работал в моей фирме, и занимал пост финансового директора и моего главного помощника.

— Мы тогда хорошо провели время. Думаю, по фотографиям вы это и так поняли, — он машет рукой на все еще сменяющиеся фото за его спиной. — Твой отец Света немного перепил и ушел спать чуть раньше твоей мамы. А мы все втроем тогда просидели почти всю ночь возле камина и вспоминала учебные годы. Кристина столько всего вспомнила. Они с твоей мамой неплохо дружили, когда учились вместе. Я в тот момент решил, что ваша мать полностью излечилась и даже вздохнул с облегчением.

— А на следующий день твои родители, Света, уехали домой, а вечером, Кристина позвонила Толяну, и сказала ему, что якобы застала меня и Марину ночью в одной постели и еще то, что она уверена — ты Света моя дочь.

Толя не знал о том, что у Кристины были проблемы с психикой. Я никому об этом никогда не рассказывал. И он поверил в ее рассказ. Он устроил скандал твоей матери, они крупно поссорились. Толя толкнул ее, и Марина ударилась головой об угол твоей кроватки. Как я позже узнал, все это случилось на твоих глазах Света.

Когда он понял, что Марина мертва, то вызвал полицию и твою тетю.

Я узнал о том, что случилось этим же вечером. Мне сама Кристина рассказала. Я помчался в дом твоих родителей и застал там только твою тетю с тобой на руках. Твою мать уже увезли в морг, а отца в полицию.

Я сразу же нанял лучшего адвоката и на следующий же день твоего отца выпустили под подписку о невыезде. Я поговорил с ним объяснил, что Кристина была не в себе. Что она больна и из-за той аварии страдает проблемами с психикой. Твой отец выслушал меня, а на следующий день, когда я приехал к нему домой, то увидел его уже мертвым. Он повесился.

Чуть позже твоя тетя забрала тебя, и уехала в Хабаровск. Ее позвал сводный брат твоего отца ты знаешь его имя Андрей Николаевич. От какой-либо моей помощи твоя тетя отказалась, обвинив меня и мою жену в смерти твоих родителей.

Эта квартира, о которой говорили мои сыновья — это квартира твоих родителей. Твой отец когда-то взял ее в кредит, но не успел заплатить всего за один год. Я доплатил и оформил ее на твое имя. Тот процент акций — это его доля в фирме. А завещание… Это мое тебе извинение.

— То есть… мы твои дети, Света дочь твоего друга, а наша мать сошла с ума, — не спрашивает, а констатирует факт Лев совершенно спокойным тоном, словно его вообще ни капельки не затронуло.

На что Фрез-старший коротко кивает.

— Что ж, — выдыхает брюнет, хлопает себя ладонями по коленям, встает с кресла, и наклонившись в мою сторону, прямо за подмышки начинает меня поднимать с кресла.

— Куда? — заторможено поднимаю голову, и понимаю, что сил сопротивляться вообще нет, мое тело, будто и не мое вовсе.

— Отдыхать, кушать, пить таблетки, лечить нервы, — бормочет Лев, пытаясь поставить меня на ноги, и спрашивает нахмурившись, — ты на ногах вообще не можешь стоять, что ли?

— Не знаю, — растеряно качаю головой, и тут же чувствую сильную тошноту, потому что перед глазами все вертится и крутится. Тут же закрываю глаза, и начинаю дышать через рот.

— Таак, понятно, — слышу недовольный голос Льва, и чувствую, как он подхватывает меня на руки.

— Я сейчас вызову Олега Степановича, — различаю сквозь писк в голове голос Дмитрия Алексеевича.

— Ага, пусть поднимается сразу в мою комнату, — отвечает Лев, и куда-то меня несет.

Обхватываю руками шею Льва, и кладу голову к нему на плечо, чтобы не упасть.

— Что? В твою? С какого хера? — где-то уже на периферии сознания слышу раздраженный голос Алекса.

— Ты вообще к невесте своей иди, а я тут сам уже дальше разберусь, — хмыкает Лев, и с сарказмом добавляет, — с моей девушкой, — и в этот момент темнота поглощает меня.

Я вновь вижу себя со стороны, или нет…, теперь я уже понимаю, что это не я, а мама. Она мечется по комнате, собирает мои вещи в большую сумку, и почему-то плачет. Мне немного не по себе. Я еще никогда не видела, чтобы мама плакала.

У меня возникает странное ощущение, с одной стороны я понимаю, что уже взрослая, и оцениваю ситуацию, как взрослый человек, но с другой стороны я чувствую себя совсем ребенком, растерявшимся, уязвимым, бесправным существом, но всецело полагающимся на своих родителей и считающим их, практически богами.