Моя судьба с последней парты (СИ) - Фарди Кира - Страница 24

— А что во-вторых? — спросил он, чтобы избавиться от этих застывших взглядов.

— Венька очень своеобразный мальчик. Он может не захотеть с вами поехать.

— Позвоните Оле, что мы зря гадаем. Если разрешит, возьмем, не разрешит, уедем, — предложил Мишка, наконец-то пришедший в себя от удивления. — А как вас зовут? Неудобно как-то без имени.

— Анастасия Ивановна. Хорошо, я попробую. Постойте здесь.

Она захлопнула калитку перед носом парней и исчезла. Появилась ровно через пять минут. Брови нахмурены, взгляд не предвещал ничего хорошего. Илья с надеждой подался вперед. Если раньше он сомневался в идее Мишки, то теперь просто горел желанием забрать с собой мальчика.

— Оля сказала категорично: «Нет!» Простите ребята, но если мать не хочет, я ничего не могу поделать.

Она стала закрывать калитку, но Илья успел сунуть ногу.

— Пожалуйста, дайте с Венькой попрощаться, — умоляюще попросил он и так посмотрел синими глазами на Анастасию Ивановну, что она сжалилась и позвала мальчика.

Венька появился сразу, будто стоял рядом и подслушивал. Пиратская треуголка исчезла, зато один глаз закрывала черная повязка, сделанная из женского платочка. В руках была палка. Пронзительно-яркий синий глаз с вызовом уставился на друзей.

— Где моя бабушка? — тут же пошел в атаку мальчишка. — Куда ее дели? Я сбегаю домой за мечом и ударю вас. Вот так, — он ткнул палкой прямо в живот Илье.

Тот шутливо сложился пополам. Его лицо оказалось прямо напротив чумазой мордашки Веньки. Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть ямочку, узкой полоской пересекавшую подбородок ребенка.

Ямочку, такую же, как у него…

— Еще! Еще! Сильнее! — выдыхала Жанка, сидя верхом на загорелом парне, лежавшем на кровати.

Влажные бедра со звонким шлепком соприкасались друг с другом. Упругие груди плавно колыхались: вверх-вниз, вверх-вниз. Розовые соски, будто взведенные курки, вызывающе смотрели в лоб мужчине. Жанна истекала влагой. Она стонала, извивалась, запрокидывала голову, готовясь вот-вот получить наслаждение.

— Еще чуть-чуть, еще… сейчас, вот-вот…

Вдруг сильные руки схватили ее за талию и бросили на кровать лицом вниз.

Мощным рывком мужчина поставил ее на колени, с силой раздвинул ягодицы и одним движением проник внутрь. Жанна завизжала от неожиданности и боли, застучала кулаками по кровати, попыталась вырваться, но он не тут-то было. Любовник не обращал на ее крики никакого внимания. Сильными толчками он вбивал член все дальше и дальше и рычал, как дикий зверь. Капли крови оросили белоснежные простыни.

Мучительное действо закончилось быстро. Несчастная девушка отползла на коленях от любовника, вальяжно развалившегося на постели.

— Подай зажигалку! — приказал он, ткнув пальцем в сторону тумбочки.

— Сам возьми! — огрызнулась, всхлипнув, Жанна и скатилась на край кровати. — Ты совсем сдурел? Что делаешь? Разве можно… без предупреждения? Это похоже на изнасилование.

— А что? Не понравилось? Сама же кричала: «Еще! Еще!» — передразнил он ее.

Шершавые пальцы прикоснулись к шее девушки и слегка сжали. Жанна вздрогнула, напряглась, но мужчина лишь медленно прочертил дорожку от шеи к попе. Кожа покрылась пупырышками.

Жанна обернулась. Стальные глаза, спрятанные глубоко под мохнатыми бровями, смотрели насмешливо и… равнодушно. Ни любви, ни вожделения в них не было.

— Я не этого хотела! — выкрикнула девушка, с трудом встала с постели. — Как теперь в туалет ходить буду? Ты мне все порвал.

— Ой-ой-ой! Не ной только! Подумаешь, трахнули ее в задницу. Великое дело, — затягиваясь сигаретой лениво отбрехивался мужчина. — А как же твоя страсть к экспериментам? Может, повторим? Иди сюда, — он притянул Жанну к себе и впился жестким ртом в ее губы. Девушка чуть не задохнулась от сигаретного дыма, попавшего в нос, и закашлялась. — Второй раз я осторожненько, так и быть.

— Нет! — завизжала Жанка, вырвалась из цепких ладоней и побежала к ванной.

На пороге она оглянулась: крепкое, накаченное тело мужчины бугрилось рельефными мышцами. На правом плече чернела татуировка в виде дракона, изрыгающего огонь. Длинный, прекрасно сложенный образец альфа-самца когда-то поразил воображение наивной девчонки.

Но еще больше будоражила тайна, связывающая их с кавалером.

Познакомились они, когда Жанка училась в одиннадцатом классе. То, что на нее обратил внимание парень старше на семь лет, льстило и подстегивало любопытство. Встречались они тайно. Даже подружка Олька Звонарева ничего не знала о кавалере. Нет, сама Жанна готова была растрепать на всю Питерскую о новом ухажере, но Толик запретил. Он не хотел, чтобы его имя связывали со школьницей.

У Толика всегда водились деньги, районная шпана уважительно здоровалась с ним за руку. Он снисходительно позволял Жанке сопровождать его персону, и она чувствовала себя королевой, или, как вариант, крестной матерью. Это сейчас она понимала, что ухажер зарабатывал на жизнь далеко не праведными делами. А тогда… Дура была беспросветная. Насмотрелась американских фильмов, начиталась книжек про мафию.

Толик стал и первым мужчиной. Взял Жанну в ресторанном туалете, грубо, зло, по-собачьи. Когда она плакала от боли и унижения, сидя на унитазе, молча схватил ее за руку, притащил в зал, где гуляла его компания, и поставил на стол.

— Это моя телка! — объявил всем. — Проявите уважение!

Жанна заметалась, хотела спрыгнуть, но Толик удержал. Под его холодным взглядом потянулись к столу шестерки. Кто ногу поцелует, кто в туфельку деньги положит или драгоценность. Закидали девушку подарками. И поднялось настроение. Жизнь показалась не такой уж и плохой.

Выпускной бал сломал и ее судьбу, только об этом никто не знал. Жанна уехала в Москву, но Толик следом отправиться отказался.

— Зачем? — спросил он в ответ на просьбу Жанны. — В нашем городе я некоронованный король, а там… Кому я нужен? Заново начинать? Нет уж, уволь. Не хочу.

Жанна отчаянно умоляла и плакала, но Толик был непреклонен.

В театральный вуз она не поступила. Возвращаться домой с поджатым хвостом, как побитая собака, не хотела. Из Москвы звонила Толику, писала смс, но он пропал, как сквозь землю провалился. Вот тогда она и осталась в столице. Решила пойти на подготовительные курсы при Щукинском училище, чтобы на следующий год непременно поразить приемную комиссию своим талантом.

Но с курсами как-то не задалось. Закрутила и поглотила московская вечерняя жизнь провинциальную девчонку. Благо отец, торговавший на рынке импортной (а может, и нет) обувью, накопил приличную сумму и ни в чем любимой дочери не отказывал. Хочет Жанночка квартиру в Москве — пожалуйста. Хочет курсы — еще лучше. Мама, конечно, не соглашалась с таким раскладом, но кто ее слушал? Точно не отец. И не Жанна.

Сначала Жанна присматривалась и осторожничала, боялась, что если Толик узнает о ее похождениях, то не простит никогда. А потом пообтесалась, освоилась и стала уже своей среди своих, таких же, как она, провинциальных девчонок. Когда позвонил Илья, чтобы узнать новости об Ольге, она еще только завалилась в постель, утомленная ночной дискотекой и избытком спиртного.

Звонок вернул ее в их городок. С Толиком к концу одиннадцатого класса отношения стали напряженными. Жанна чувствовала, что она или надоела кавалеру, или мафиозые дела его так закрутили, что он встречался с ней все реже и реже. И тут на пороге их класса появился Илья, красивый, уверенный в себе, заботливый. Она вспомнила, как тайком проглядывала на него и дико завидовала этой серой мышке Ольге Звонаревой. Илья был полной противоположностью ее кавалера. Воплощал в себе все те качества, которые никогда не показывал по отношению к ней Толик.

Как же получилось, что не ее, Жанну, яркую и общительную девчонку приметил Шереметов? Почему обратил внимание именно на ее подружку? Эти мысли буквально отравили Жанне последние месяцы учебы.

Толик в ее жизни появился снова год назад. Где он пропадал все это время, Жанна не знала. Нарисовался на пороге ее московской квартирки внезапно, еще больше возмужавший, огрубевший и невероятно красивый. Ворвался и сломал привычный уклад быта. Жанна вновь попала в сети его харизмы. Былые чувства вернулись с бешеной силой, а вот статус королевы — нет. Девушка подозревала, что таких, как она, у Толика не одна, и не две.