Свингеры (СИ) - Резник Юлия - Страница 14

Всё я, конечно, помнила… И наш первый, несмелый поцелуй на этом самом месте, кажется, целую вечность назад. И все другое, что с Тимуром было связано. Моя память, как шкатулка с драгоценностями. В ней полным-полно бесценных воспоминаний.

— А теперь помнишь? — шепнул Алмазов, отрываясь от моих губ.

Я кивнула. Задрала лицо к небу и счастливо улыбнулась. Голова кружилась. Воздух был влажным и густым. Запах палой листвы и сырой земли раздражал ноздри. Все как тогда…

— Я все помню, Тимур. Каждую минуту рядом…

— Я все помню, Тимур. Каждую минуту рядом…

Он застонал. Набросился на мои губы. Терзая их, покусывая, шаря руками по телу. Нетерпеливый, как и тогда, с той лишь разницей, что теперь он дал волю своему нетерпению. Жаркие ладони пробрались под нарядную расклешенную юбку. Я специально надела такую, ниже колен, на которых до сих пор не зажили ссадины. Из-за которых все эти дни я ходила либо в брюках, либо в таких вот удлиненных юбках. Благо гардероб у меня был богатый.

Где-то, кажется, совсем рядом прозвенел звонок. Мы с Тимуром вздрогнули, прижались друг другу лбами и рассмеялись.

— Пойдем… — позвал он.

— Куда?

— А машину. Там нас точно никто не потревожит.

Мы вывалились из парка, держась за руки и хохоча, как ненормальные. По дорожке к выходу уже почти бежали, провожаемые удивленными сонными взглядами.

— Какого черта? — проорал Тимур, когда увидел, что нашу машину вот-вот заберет эвакуатор. — Эй! Мужики, ну, вы че? Праздник же! Нигде не встать, а я только сыновей закинул…

Не знаю, может, кому-то такое положение дел и испортило бы настроение, а я, напротив, лишь еще больше развеселилась. Пока Алмазов «решал» с мужиками вопрос с машиной, я, прислонившись к забору, просто угорала со смеху. Тимур бросал на меня делано строгие взгляды и снова что-то доказывал мужикам.

К счастью, мой муж обладал прямо таки даром убеждения. Через несколько минут он, пожав оторопелым мужикам руку и похлопав их на прощание по плечу, вернулся ко мне и рыкнул:

— В машину! Быстро!

Он шустро развернулся, объехал школу и втиснулся на небольшой пятачок у трансформаторной будки.

— Смешно тебе?

— Если только чуть-чуть.

— Ты всегда была пустосмехом…

Я промолчала. Стушевалась под его ироничным взглядом. И вдруг некстати подумала о том, что чуть было не разучилась смеяться вовсе.

— Эй, ты чего? — моментально уловил Тим изменения в моем настроении.

— Ничего. Просто вдруг подумала о том, как сильно тебя люблю. И как долго…

— Целую вечность, да?

— Да. Целую вечность.

— Я тоже тебя люблю, Белоснежка.

Старое, еще школьное, прозвище заставило меня улыбнуться, а губы Алмазова — забыть обо всем. Он целовал меня медленно, тягуче. Теперь не спеша. Потом нащупал рычажок и откинул кресло. В этот раз все было для меня. Тимур расстегнул пиджак, стащил вниз бра, оголяя грудь, и долго-долго ее терзал, сосал, покусывал и лизал, пока только этого мне не стало мало. Мои «пожалуйста-Тим-пожалуйста» слились в одно беспрерывное просящее хныканье. Лишь тогда Алмазов сжалился, сдвинул горячую ладонь чуть выше по бедру.

— Давай же уже! — рыкнула я. С губ Тимура сорвался короткий смешок, но в тот миг, когда они коснулись меня между ног, смех замер. Алмазов ввел в меня сразу два пальца и несколькими резкими точными ударами отправил меня за черту.

Звонок с урока донесся до меня как сквозь вату.

— Эй, милая, я ни на что не намекаю, но скоро придут мальчишки, а ты…

Я послушно поднялась. Одернула влажные трусики. Опустила на место юбку и принялась возиться с застежкой на пиджаке.

— А как же ты?

— Похоже, никак. Пока… Но ведь мы все исправим вечером? — тихий интимный шепот царапнул кожу, я поежилась и, закусив губу, кивнула:

— Можешь не сомневаться.

Тимур погладил меня по губам и нажал кнопку, опуская стеклоподъемники.

— Надо бы проветрить, — криво улыбнулся он. — Здесь слишком жарко.

В общем, все следы произошедшего мы успели устранить до возвращения детей. Конечно, им и в голову не могло прийти, чем тут занимались родители всего несколько минут назад. Дамир и Назар бесконечно трещали об одноклассниках, возмущались слишком плотным, по их мнению, расписанием и особенно тем, что Маргарита Кириллова посмела так сильно вырасти за лето, что стала даже выше самого высокого в классе Дамира.

— И как она только могла, — иронично улыбнулся Тимур, перехватывая мою ладонь на коробке передач.

— Вот именно! — горячо поддержал отца Назар. — Теперь Дамир рядом с ней, как карлик. А ведь он хотел позвать Маргариту в кино!

— Ничего я не хотел!

— Хотел! Я видел, как ты с ней в вайбере переписывался!

— Ах ты, мелкий шпион! — зашипел Дамир на брата.

— Я-то мелкий? По крайней мере, в своем классе я все еще самый высокий.

— Так, ребята, не ссорьтесь. Мы же не хотим себе испортить праздник, правда?

— Какой праздник? — одновременно спросили мальчики, одинаково вытянув шеи.

— Так ведь день знаний…

— И что, мы его будем отмечать? — без всякого энтузиазма поинтересовался наш старший.

— Обязательно. Вытащим батут, закажем пиццу и позовем всех ваших друзей. Что скажете?

— И папа будет?

— Обязательно. Только ненадолго сгоняет в город по делам.

— Ну, не знаю. Вроде, звучит неплохо.

Мы переглянулись с Тимуром и синхронно закатили глаза. Дамир достиг того возраста, когда открытое проявление чувств было едва ли не смерти подобно. Внутри он мог визжать от восторга, а внешне казалось, все ему нипочем. Ну, и ладно. Главное, что не отказался.

Едва только мы оказались дома, я развила бурную деятельность. Обзвонила любимые рестораны, заказала еду. В агентстве, куда мы всегда обращались за помощью в организации праздников — долго не отвечали. Я понимала, что у них горячая пора, и, если честно, не сильно надеялась, что успею вот так, с бухты-барахты, вытребовать у них аниматора, но в конечном счете мне повезло. Через несколько часов, глядя на то, какой размах приобрел праздник, в моей голове мелькнула и тут же погасла мысль о том, что я на радостях несколько перестаралась. Но вид счастливых детей стоил того. Одно беспокоило — Тимур все не возвращался. Мы уже и чай выпили, и съели заказанный торт… За ребятней потянулись родители, но те категорически не желали расходиться. Через некоторое время на веранде нашего дома собралась довольно приличная компания взрослых. Я бегала между соседями, предлагала чай-кофе, чего покрепче и с тревогой погладывала за ворота. Наконец, вдали послышался звук мотора. Оставив гостей, я побежала навстречу мужу.

— Что ты так долго? Я волновалась…

Тимур покачал головой:

— Отец…

— Что — отец?

— Он в реанимации, Кать.

— Он в реанимации, Кать…

Я застыла, как последняя дура, с открытым ртом. Слов не было. Все они казались такими банальными. Несущественными, не способными передать все, что я действительно чувствовала.

— Так, сейчас я всех разгоню по домам, и мы поговорим, хорошо? Решим, что делать.

Я старалась не показать, как растеряна, но, думаю, мой дрожащий голос выдавал меня с головой. Тимур задумчиво посмотрел на меня, кивнул и, ссутулив плечи, как будто держал на них весь наш мир, пошел к дому. У него хватило сил поздороваться с соседями и даже перекинуться с ними парой ничего не значащих фраз. Откуда они брались? Я не знала… У Тима с отцом были особенные отношения. Бакир для него был не просто папкой, но еще добрым другом и примером для подражания. Я могла только догадываться о том, как Тимур справлялся с тем, что случилось.

Будто почувствовав неладное, соседи постепенно разошлись. Две мамочки вызвались помочь мне с уборкой, но я отмахнулась от их предложения. Посуда у нас по случаю пикника была одноразовой, а бокалы и чашки я могла собрать и потом. Все потом… сначала Алмазов.

Я нашла его на балконе. Он сидел на самом краешке плетеного кресла и смотрел вдаль. Стемнело. Фонари на заднем дворе мы как всегда забыли включить, и теперь наш сад освещала лишь луна, выкатившаяся из-за толстого брюха тучи.