Песочный трон (СИ) - Гуйда Елена Владимировна - Страница 34

Загадочно улыбнулся Исгар де Кильн, едва заставив себя оторвать взгляд от Эрвианны, сидящей напротив. Задумчиво щурился герцог Берим де Гиуре. Запивал гнев вином почти в самом конце стола Тевор сен Фольи. И казалось — только три человека за столом оставались равнодушны к происходящему. Пьяный король, малолетний принц и невозмутимая герцогиня Адмерия де Тормен, методично чиркающая по куску мяса ножом.

Как бы то ни было, назад у Эрри дороги нет. В этом спектакле у неё пусть и не главная, но вполне видная роль. И она отыграет её, как и положено.

Зазвенели столовые приборы. Замельтешили слуги, сменяя блюда и разливая вино.

Эрри украдкой бросила короткий взгляд на сидящего напротив Исгара и едва заметно улыбнулась. Что бы он ни задумал, а Эрвианна была уверена: кто-кто, а герцог Кильн уж точно не причинит вреда Дэнни. И пусть эта мысль пришла позже — когда схлынула паника и мысли перестали напоминать потревоженный пчелиный рой. И пусть она понимала, что не одному Исгару ей нужно быть благодарной за развязанные руки и то ощущение лёгкости, что словно крылья развернулось у неё за спиной. Эрвианна совершенно по-другому смотрела на герцога Кильна. А ещё… она твёрдо решила, что сегодня обязательно посетит часовню. Правда, совершенно не для молитвы.

Ступеньки так и норовили выскользнуть из-под ног. За спиной смыкалась темнота, подгоняя уставшую, едва бредущую женщину. Личина, перенятая у служанки, плыла, трескалась и сползала, подобно коже змеи во время линьки. И Эрри, понимая, что не удержит её до своих покоев, сбросила чужое тело, как слишком тесное платье. И едва она приняла свой истинный облик, из груди вырвался облегчённый вздох.

Эрри даже не думала раньше, что это так сложно. Порой отец показывал ей силу Многоликого, перенимая образы конюха или оружейника и не снимая их целый день, а то и два. Эрвианна же не чувствовала за собой подобной силы. Чужое тело жало и норовило не то смять её сознание, не то слететь в любой момент. И чтобы удержать его, приходилось вкладывать слишком много сил, быть всё время подобно натянутой струне на уфии. И это было слишком. Слишком тяжело и изнурительно.

Даже сейчас в сознании то и дело всплывали отголоски чужих желаний. Простых, присущих любой женщине или девушке. Заработать денег, выйти замуж, родить детей… Что может быть проще этих желаний? Столь обычные для девушки низшего сословия, они в то же время были столь недостижимы для неё самой… Эрри даже ловила себя на том, что завидует юной Оси. А потому спешила отрешиться от них. Переключиться на собственные мысли, что путались в этот рассветный час да после бессонной ночи, мешались и отдавали полынной горечью на языке…

Там, в темноте библиотеки, для неё открывался совершенно другой высший свет. Она давно не питала иллюзий на предмет его чистоты. И всё же… Лист за листом, письмо за письмом, бумага за бумагой, исписанные нервным отцовским почерком, затягивали её в пучину пороков, присущих только тем, кто осознаёт всю сладость и искушения своей безнаказанности. И Эрвианне казалось, что минутой раньше она копошилась в потрохах протухшей рыбы. Отец хранил и, похоже, не стеснялся использовать человеческие слабости и пороки. Азартные игры, радужная пыль, извращённые постельные утехи, увлечение тёмным колдовством… всё, что могло бы испортить репутацию или даже привести на плаху. Такое оружие при дворе — прочнее и надёжней стали. Но опасно оно не только для того, против кого обращён удар, а и для того, кто его наносит. Это танец на острие. Тонкое остриё клинка — готового при неловком движении отнять жизнь того, кто рискнул станцевать.

С тихим шорохом ступил в сторону страж, охранявший позорные тайны арнгвирийской знати и опасные секреты Эрвианны де Байе.

Она привычно сделала несколько глубоких вдохов, силясь выдохнуть запах тухлой рыбы, что преследовал её, суша губы до трещин.

Было душно. Так, как только может быть перед грозой. И темно, как бывает только перед рассветом. Тяжёлые разбухшие тучи прятали то ли ещё не погасшие звезды, то ли ещё не рождённое солнце. Порой они трескались лиловыми молниями, на миг освещая столицу яркими вспышками.

— Хоть бы капля упала! — пробормотала Эрвианна, вглядываясь в тёмное небо.

Но Великие оставались глухи к её просьбе. Ни капли, ни даже дуновения ветра, предвещающего грозу. Только сухая пыль и колючий песок, затягивающий, словно живой, мощёные дорожки, едва различимые в это время. И вонь затхлой воды, что несла ленивая Тезва до самого Свилинского моря.

Эрри вздохнула и, едва чувствуя ноги от усталости и чуть не сгибаясь под тяжестью опрометчиво подсмотренных знаний, побрела в сторону дворцовых стен. Цепляясь платьем за разросшиеся колючие кустарники и пряча голову под тонким покрывалом, что подчёркивало смирение дочери Великих. Скользнула в один из многочисленных входов, испугав сонного стражника, и, вкладывая последние силы, почти добежала до своих покоев. На этот раз пустых и сонных.

Она не стала будить Нэнси, дабы та помогла ей переодеться. И даже Оси, чтобы нагреть воду и обмыться. Эрри просто сбросила платье и забралась под тонкое одеяло.

Эрвианна не хотела думать о том, чем для неё выгодны и опасны записи отца. Не сейчас. Не сегодня. Слишком усталыми и приземлёнными были её мысли. Слишком незатейливыми желания. И слишком тяжёлыми — веки и голова.

Сон принял её, как если бы всю ночь ждал на подушке её прихода. И Эрри была рада ему. Пусть недолгому, пусть тревожному и полному жутких видений. Но всё же сну…

В покоях стоял предрассветный сумрак. Плотные портьеры прятали от всевидящего ока небесного светила мирно спящую пару на широком королевском ложе. Тяжкий винный дух стоял в помещении, заставляя юную девушку морщиться даже во сне.

И всё же даже самый глубокий сон не мог оградить её от головной боли, что преследовала её с ночи. Но разве отказывают королям? Нет. Не в её интересах было, чтобы Вистер неожиданно охладел к ней или же и того хуже — отослал, подыскав не слишком чистоплотного, но достаточно алчного мужа, который будет припоминать ей чуть не каждый день, кто первым побывал у неё между ног… Это не входило в её планы. А потому, приняв порошок, что на время притуплял приступы мигрени, она последовала за привратником, явившимся в её покои среди ночи.

Король не любил её. Он вообще не был способен любить кого-либо. Ни свою королеву, ни даже, казалось, сына. Раньше он всем сердцем любил войну. Но и эту любовь у него отнял трон. Медвена сен Риелс это понимала. Как и то, что её умелые ласки — единственное, что позволяет удержаться подле короля.

Сладкими речами и хитрыми изворотливыми намёками она подвела Вистера ко многим решениям. К тому, что её старший брат достаточно образован и честен для того, чтобы заведовать королевской казной. К тому, что её младшая сестра достаточно преданна, чтобы наставить на путь истинный ненадёжного графа сен Орма. Вот только для себя она не просила ничего. А зря.

Ей уже почти двадцать. И время её на королевском ложе почти истекло. Почти истаяло. Её красота ещё не скоро увянет. Чёрные с синевой волосы, что спадали тяжёлыми кольцами до самой поясницы, не потускнеют, и их не тронет седина. Всё так же сочно и сильно будет её тело, всё такими же огромными и глубокими — чёрные глаза, а ресницы — длинными и пушистыми. И всё же… для короля она становилась слишком старой. Уже. Именно в этот момент он поглядывает на герцогиню де Рив, молоденькую жену герцога Тормен. А Эрвианна де Байе… даже будучи довольно старой, она удерживала внимание короля. И это невыносимо злило старшую дочь графа Риелс. Она теряла своего короля. А Медвена не готова была разделить участь тех многих, что грели постель Вистера до неё. А значит…

Она поднялась тихо. Словно зашуршал сквозняк по душным покоям короля. Подняла тонкий зелёный халат, тут же окутавший её смуглое тело тонким шёлком. И вытащила маленький приплюснутый пузырёк размером с перепелиное яйцо, исполнявший роль подвески.