Завещание (ЛП) - Эшли Кристен - Страница 68

И приятно.

— Она искала мужского внимания даже в твоем обществе? — спросила она, и ее мелодичный голос стал жестким.

— Да, — ответил он.

Ее взгляд стал рассеянным, когда она пробормотала:

— Я начинаю понимать Донну.

— Если ты придешь к такому пониманию, детка, то расскажи мне. Она уже много лет сбивает меня с толку.

Ее голова откинулась на подушку, а руки скользнули к его шее, но лицо изменилось, и ему это не понравилось.

Он понял почему, когда она мягко спросила:

— Тебе все еще не все равно?

— Нет, мне не все равно не из-за себя, — ответил он. — Но двое моих детей — ее дети, и если я пойму ее, то смогу помочь в этом и им. Итан не ее сын, но даже его она пугает. Он знает, что упускает что-то, просто не знает, что. В конце концов, он поймет, что у него нет матери и что ему не нравится мать, которая есть у его брата и сестры. Он тесно связан с ними, и для него Донна — это запасной вариант. Может, он и не понимает этого по-настоящему, но это не значит, что он не понимает, что у нее есть власть причинять им боль, и если она вдруг начнет процедуру по получению опеки, которую ей пристало иметь, он не будет видеться с ними каждую вторую неделю. Так что в каком-то смысле у меня трое детей, которые погрязли в ее дерьме. И из-за этого мне не все равно.

— Вот почему он так близко подошел к нам с тобой во время игры, — заметила она.

— Именно поэтому.

— Полагаю, вы с Коннером правы, — заявила она. — Донне нужно вытащить голову из задницы.

При этих словах, слетевших с губ Джози, тело Джейка затряслось от смеха, с которым он боролся, пытаясь не издать ни звука, но он проиграл в борьбе против того, чтобы его голос перестал вибрировать, когда согласился:

— Мы с Коном правы.

Ее лицо снова стало задумчивым, взгляд скользнул по его плечу, и у него возникло ощущение, что, поскольку она была внучкой Лидии и неоднократно демонстрировала, что у нее нет проблем с тем, чтобы вляпаться во всякое дерьмо, она думала о том, как заставить Донну вытащить голову.

Поэтому он заявил:

— Детка, все зависит от нее. А от меня зависит их защита, не зависимо от того сделает она это, или нет.

Она сосредоточилась на нем и пробормотала уклончиво:

— Точно.

Джейк уставился на нее и задумался, как сложатся отношения Джози и Донны.

Он нутром чуял, что Джози скорее истечет кровью, чем причинит боль Эмбер или Коннеру, поэтому решил, что если она найдет время и заявится к Донне, то это будет проблема Донны, а не его детей.

И все же он сказал:

— Пусть она сама разбирается.

— Хм, — ответила она.

Его тело снова начало трястись.

Она почувствовала это и ее глаза сузились.

— Что тут смешного?

— Ты такая милая, когда ведешь себя как мама-медведица.

Ее лицо застыло, но в глазах появился огонек, который ему очень понравился, и тон в ее голосе, понравился ему еще больше, когда она спросила с придыханием:

— Мама-медведица?

— Да, Лисичка. Ты уделываешь Ноя ради Эмбер. Прикрываешь Кона в его ситуации. Держишь Ита близко, когда Донна ведет себя как обычно невежественно. Мама-медведица.

Она быстро закрылась, но он видел, как она это делает.

При этом, глубоко внутри он чувствовал, что это было для нее отстойно, но то, что она пыталась скрыть, не было отстойно для него или его детей.

Когда-то она хотела детей и отказалась от этой мечты. Теперь, в ее возрасте, это могло быть возможно, но сопровождалось бы сложностями и, вероятно, опасностью.

— Ну, — надменно фыркнула она сквозь маску. — Кто-то должен это делать.

Она была чертовски права насчет этого.

— Ладно, Лисичка, у меня куча вещей, о которых можно поговорить на следующее утро после того, как я впервые обладал тобой… дважды, но Донна не одна из них.

Ее лицо прояснилось и снова смягчилось, как и голос, когда она спросила:

— О чем ты хочешь поговорить?

— Говорить нет особого желания, — заявил он. Он увидел, как вспыхнули ее глаза, прочитал ее мысли, и пожалел, что не может дать ей желаемого, и продолжил: — Вот, что я скажу. Я готовлю тебе завтрак, мы сажаем твою задницу ко мне в грузовик, забираем твою машину, везем ее домой, а потом я забираю тебя к себе, чтобы мы могли провести день с моими детьми, смотря определенно футбол.

Она не скрывала своего разочарования, когда пробормотала:

— О.

Он наклонился ближе и поделился:

— У меня в бумажнике был только один презерватив, солнышко.

— О, — повторила она, все еще не скрывая своего разочарования.

— Мы обсудим это позже, — сказал он ей.

— Хорошо, — прошептала она.

— А теперь завтрак, — объявил он.

— Хорошо, — повторила она.

— У тебя есть запасная зубная щетка?

— Даже не знаю. Может, у бабушки где-то есть. Я посмотрю.

— Хорошо. В кофеварке есть кофе?

— Я была, ну… занята другими делами вчера вечером, когда вернулась домой.

Он улыбнулся ей и пробормотал:

— Хорошо. — Он снова наклонил голову ближе, скользнул носом от изгиба ее ноздри к кончику носа и, оставаясь так, сказал: — Ты найди зубную щетку. Я начну готовить кофе.

— Ладно, Джейк. Кофе в холодильнике.

— Понял.

Он передвинулся, собираясь прикоснуться губами к ее подбородку, когда она позвала:

— Джейк?

Он поднял голову и поймал ее взгляд. И напрягся.

Она застенчиво спросила:

— Это реально, да?

Чтоб его.

Вчера вечером она сказала ему, что он ей нравится.

Он понял это еще до того, как она сказала.

И тут он понял, что он действительно чертовски ей нравится.

— Думаешь, ты спишь, детка? — спросил он в ответ.

— Да, — прошептала она.

Чтоб.

Его.

— Это правда, Джози, — пообещал он.

Она кивнула, прежде чем подняла голову и скользнула губами от уголка его рта по щетине и прижала их к его челюсти, на протяжении всего пути он чувствовал жжение в животе, члене и груди.

Не то чтобы ему нужно было напоминать об этом, но ее движение сделало свое дело.

И да.

Черт побери, да.

Она ему тоже чертовски нравилась.

Она откинула голову на подушку, ее волосы снова были повсюду, и сказала:

— Зубная щетка.

— Да, — пробормотал он, наклонился и поцеловал ее в подбородок, а потом встал с кровати, думая, что если она не согласится принять его без защиты, то он купит чертов ящик презервативов и спрячет их повсюду, чтобы они никогда не кончались.

В ее доме. Ее «Кайене». Его грузовике. В своем бумажнике. Ее бумажнике. Его спортивной сумке. В своем кабинете. Клубе. В ее тумбочке. В его спальне дома.

В каждом чертовом уголке.

Десятки этих ублюдков.

Он натянул тренировочные штаны и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Это было потому, что он сумел контролировать свою эрекцию, но если бы увидел ее в этой ночной сорочке в постели с распущенными длинными светлыми волосами, это усилие было бы напрасным.

Он уже спускался по лестнице, когда вдруг остановился как вкопанный.

Потому что услышал, как кто-то стоит у входной двери, и не стучит и не звонит.

Насколько он знал, Лидия дала ключи ему, Коннеру, Эмбер и Итану.

У медсестры, которая приходила, и присматривать за ней, тоже был ключ. И у пары ее друзей помладше, которые все еще могли передвигаться и часто ее навещали, они были.

Никто из этих людей, за исключением, может быть, его детей, не открыл бы дверь в воскресенье утром, прежде чем позвонить.

А он вчера вечером запер ее. Его мысли были заняты Джози, но он никогда не забывал запереть дверь, чтобы обезопасить ее, и он знал, что сделал это.

Он медленно обошел лестничную площадку, не сводя глаз с двери, осторожно ступая и наблюдая за входящим мужчиной.

Этот человек не был одним из его детей, кем-то из медперсонала или кем-то из друзей Лидии.

В руке у него была большая черная кожаная сумка, будто он собирается задержаться ненадолго, и он украдкой заглядывал в фойе.