Идеальность (СИ) - Матюхин Александр - Страница 34

Показная идеальность. Чем Денис в этом отличался от Наты?

Запах гари не исчез. Кажется, он стал ещё сильнее.

Ната пила ликёр, пока не почувствовала острое желание выговориться. Тогда она поехала к Римме Ивановне. После смерти Дениса она была в доме писательницы чуть ли не каждый день.

Машину на выезде вильнуло, задний бампер чиркнул по краю ворот. А и плевать. Ната была уверена, что пешком до подруги не дойдет, слишком уж была пьяна. Поэтому что? Поэтому машина не роскошь, а необходимое средство передвижения. В районе «Эльдорадо» ни один полицейский не остановит «Лексус» Наты. Все здесь знали её отца. Хорошо быть ячейкой богатого общества.

Запах гари преследовал даже в гостях.

Ната спрашивала:

— Вы не ощущаете? Пахнет как будто пластмассой или горелой резиной. Неужели это латексный член до сих пор горит?

Римма Ивановна не ощущала.

— От прошлого не так-то легко избавиться, — говорила Ната. — Впивается в кожу и не отпускает. Нужно будет соскрести.

Потом позвонила Лиза, и Ната поехала к ней. Любимой сестрёнке Ната никогда не отказывала.

Ната намеревалась приехать домой и заняться уборкой. Тщательнейшей уборкой. Такие уборки Денис называл смешным словом «антидепрессняшка», намекая на то, что Ната проецирует свою депрессию на глажку, мытье окон, чистку газонов и мойку посуды. Он был, конечно, прав, но Ната всё равно злилась — в первую очередь из-за того, что Денис не принимал её депрессии всерьез. Он думал, что Ната хочет втянуть его в своеобразную игру.

Название: «пожалей несчастную жену». Ему казалось, что он может сгрести Нату в охапку, дождаться, пока она выплачется у него в объятиях, и всё будет хорошо. А генеральная уборка — это лишнее. Денис плохо разбирался в семейных отношениях. Именно поэтому Ната начала ходить в гости к престарелой и почти всеми забытой писательнице и позволила Денису завести любовницу.

Она подъехала к воротам своего дома, когда уже почти стемнело. Заглушила мотор, и сидя в тишине, аккуратно допила ликёр из горлышка. Столько алкоголя в ней не плескалось со времен студенческой молодости. Тогда, на первом курсе, надо было поддерживать образ общительной обаятельной девушки, которая вроде бы легко доступна, но при этом никогда не переходит определенную черту. Таких девушек любили все парни. А кто владеет вниманием парней — владеет миром.

Бутылка полетела на заднее сиденье. Ната нажала на кнопку автоматического открывания ворот, но механизм не реагировал.

— Ну же. Не заставляй меня злиться! Этот вечер должен быть хорошим!

Она вышла на улицу и осенняя морось, похожая на паутину, стремительно налипла на голые участки кожи. Холодный ветер лизнул щеки, заставив почти сразу же протрезветь. Ната вспомнила, как зацепила ворота бампером, и точно — ворота не закрылись до конца. Можно было даже расслышать тихое гудение. Где-то заклинило.

— Так всегда и случается, — пробормотала Ната, звеня ключами. — Когда где-то прибывает, где-то обязательно убывает.

Пустынная темная улица, освещенная несколькими редкими фонарями, навевала мысли о фильмах ужасов. Где-то тут обязательно должен прятаться маньяк. Ну или какой-нибудь монстр. В общем, пьяная одинокая девушка рискует не дожить до утра. Три раза «ха».

Она быстро открыла калитку, прошмыгнула во двор и провернула ключ изнутри. Это ведь надо умудриться саму себя напугать. С другой стороны, это раньше большой загородный дом казался ей уютным местечком, а сейчас не было в нём ничего уютного. Только тени, тишина и много пустого пространства. Надо съехать отсюда к родителям. Папа уже неделю зовёт. Они будут рады.

Лера и Лиза называли Нату «папиной дочкой». Раньше это имело значение, Ната пыталась стать самостоятельной и независимой. Но сейчас не всё ли равно?

Запах гари тянулся с заднего двора. Ната направилась туда, намереваясь залить бочку керосином и поджечь остатки ещё раз, чтобы к утру больше ничего не оставалось. Она продрогла и мечтала о тёплой ванне.

Уборку можно отложить до завтра. И больше никакого алкоголя в ближайшее время. Она ведь не Лерка-холерка, чокнутая наркоманка, трахальщица и алкоголичка. Нельзя до такого опускаться.

Ната не сразу сообразила, что видит на земле тонкую полоску света. На заднем дворе фонарей не было. Она подняла голову и сразу же определила источник света: из крохотного квадратного окна под крышей. Это было окно её журнальной комнаты.

Ната нахмурилась, питаясь вспомнить, выключала ли она свет. Вполне возможно, что нет. Пьяные люди, знаете ли, не слишком хорошо себя контролируют. Но, с другой стороны, она была уверена, что всё выключала.

Ната подошла к бочке и поискала кочергу. Не нашла. Из обуглившегося нутра бочки шел жар. Пластмасса и латекс слиплись в огромный бурый ком.

Затем Ната увидела открытое окно на первом этаже. И кочергу, прислоненную к белой стене.

В голове сразу возникло имя: «Лера». Но это не могла быть она. Совершенно точно. Разве что потаскушка попросила кого-нибудь помочь разобраться. Даже такая тупица, как Лера, могла сообразить, кто стоит за фейковой статьей в интернете.

Но кто будет помогать психованной наркоманке? У неё вообще остались друзья?..

Ната потянулась за телефоном, но вдруг передумала. Холодный ветер и мелкая дождливая морось принесли свежесть мыслей. Ната поняла, что надо делать.

Она перелезла через окно в темноту гостиной, чтобы не греметь ключами и не щелкать замком на входной двери. Разулась. На цыпочках прошла по коридору к лестнице на второй этаж и убедилась, что наверху действительно кто-то есть. Дверь в журнальную комнату была открыта, свет сползал по ступенькам и растекался у ног Наты.

В тишине она расслышала щелчок фотоаппарата и почувствовала злость.

Это была глубокая, старая злость, возникшая еще в тот день, когда Ната впервые поняла, что Денис ей изменяет. Она не знала с кем и как часто, была ли это интрижка на один раз, или всё серьезно. Злость зародилась в глубине души и сделала мышцы похожими на желе, а мысли — вялыми и тёмными. Злость парализовала. В то время Нате удалось с ней справиться. Пара тренингов и вебинаров с психологом — и злость оказалась заперта глубоко внутри. Затем её заменило горе.

А сейчас — всё вернулось.

— Сучка, — пробормотала Ната сквозь зубы и направилась в подвальное помещение.

Она знала, что делать. Старая злость оказалась не жаркой, а ледяной. Она до дрожи пальцев выкристаллизовывала одну простую и понятную цель: месть должна свершиться.

Не включая свет, спустилась в подвал. Она знала расположение комнат наизусть. В конце концов, Ната жила здесь еще до появления Дениса. В подвале всё было просто: два шкафа слева, железный ящик справа. Прямо — стол и полки, где скапливался всякий хлам. Нату интересовал железный ящик. Она открыла дверцу, запустила руки внутрь, нащупала деревянный приклад арбалета.

Подарок папы. Он, фанат охоты, пытался втянуть в это дело и Дениса. Денис же совершенно не годился для таких дел. Стрелять он не умел, терпения не было никакого. Бродить по лесу в поисках живности считал скучнейшим делом. Арбалет положил в ящик и вспоминал о нём только по каким-нибудь большим праздникам.

Ната выудила арбалет, достала комплект стрел. Четыре штуки. Почувствовала сладкую дрожь предвкушения охоты.

Кто бы там ни был, он умрёт. Вечер должен закончиться идеально.

Улыбаясь, Ната вышла из подвала и направилась к лестнице. Тихо скрипнула ступенька. Ната поднялась на второй этаж, не сводя взгляда с полоски света из журнальной комнаты. За дверью шевелилась чья-то тень. Можно было расслышать шелест страниц. Ублюдочный вор решил разворошить её личную жизнь.

Гнев переполнял. Ната едва сдержалась, чтобы не войти в комнату. Потом одумалась — очистить журналы от крови будет непросто. Лучше подождать.

Тяжесть арбалета придавала ей уверенности. Ната сделала несколько шагов по коридору, застыла в темноте у двери в их с Денисом спальную комнату. Тихую и пустую.