Призрак тебя и меня (ЛП) - Орам Келли - Страница 18

— Как такое вообще возможно? — спрашиваю я, пока мы, словно играя в какую-то игру, пытаемся ухватить друг друга пальцами.

Спенсер вздыхает и опускает руку.

— Это довольно сложно объяснить.

— Но ты попробуешь?

Он не может мне отказать. С печальной улыбкой он оглядывается на дерево позади нас.

— Не согласитесь ли вы, о принцесса, присоединиться ко мне на тайном свидании в запретной башне?

Я смеюсь. Такими словами он приглашал меня в домик с тех пор, как в десять лет я призналась ему, что, находясь наверху, чувствую себя принцессой в башне. Взяв шкатулку, я следую за ним в нашу старую крепость.

Подойдя к лестнице игрового домика, Спенсер галантным взмахом руки приглашает меня подняться первой.

— После вас, миледи.

— Балда, — фыркаю я.

Спенсер обиженно прижимает руку к сердцу.

— Ответь подобающим образом. Например: «Благодарю вас, любезный сударь» или «О, Спенсер, вы такой джентльмен!».

Хихикая, я посылаю ему воздушный поцелуй.

— Мой герой.

Его глаза снова начинают сиять. Он притворяется, что ловит мой поцелуй, и прикладывает его к губам.

— Вполне приемлемо. Можете продолжать.

Поднимаясь наверх, я смеюсь. А открыв люк, вижу, что Спенсер уже внутри — стоит, прислонившись к окну, которое выходит на мою спальню. Он хихикает, когда я оглядываюсь в поисках парня, которого оставила стоять на земле, и показывает на себя пальцем.

— Я призрак, забыла?

Я надуваю губы.

— А еще выпендрежник.

Конечно, от этого его улыбка становится в два раза шире.

— Тебе понадобилось, чтобы я привезла тебя из школы домой, но ты можешь просто взять и переместиться по воздуху в игровой домик?

— Вроде того.

Он отходит от окна и плюхается на наше старое одеяло — не то, чтобы его движение издавало какой-то звук, просто действие выглядит как привычное «плюх». Вместо того, чтобы сесть рядом, я сажусь, скрестив ноги, напротив — хочу видеть его лицо, — опираюсь на руки и терпеливо жду его объяснений. Он опять улыбается. Ему всегда нравилось быть в центре внимания, и сейчас он полностью завладел моим.

— Я привязан именно к тебе, — признается он. — И должен оставаться неподалеку.

Мысль о том, что он связан со мной, вызывает улыбку. Заметив ее, Спенсер подмигивает, тоже довольный положением дел. Он прислоняется к стене домика и переплетает пальцы за головой. После минутного молчания он снова начинает говорить, а я сижу в размышлениях, как он может опираться на что-либо. Хотя я не уверена, что он касается стены или пола, на котором «сидит». Он просто… здесь.

— Не всем удается вернуться, — шепчет он. — И те из нас, кто все-таки возвращается, не могут делать все, что захотят. Духи приходят для определенной задачи. И мы связаны ограничениями, чтобы не отвлекаться от цели. Иначе соблазн бродить по земле и тосковать по своей прежней жизни будет слишком силен.

Помрачнев, он опускает руки на колени и какое-то время смотрит на них, прежде чем взглянуть из-под ресниц на меня.

— На небесах очень даже неплохо, но переход тяжел. Тяга быть рядом с близкими, которых мы оставили на земле… — Он делает глубокий вдох, а затем медленно выдыхает. — Мы не должны возвращаться, но порой душе трудно смириться со смертью.

Я проглатываю внезапно появившийся в горле комок. Я точно знаю, что он имеет в виду. Ведь я тоже не смогла смириться с тем, что его больше нет.

— Иногда незаконченное дело мешает нам принять загробную жизнь. В зависимости от наших мотивов и задач, которые мы хотим выполнить, некоторым предоставляется шанс исправить ошибки или разобраться с тем, что удерживает их на земле.

Мой взгляд падает на шкатулку, лежащую у меня на коленях. Что бы там ни было — это его незаконченное дело. Уэс — его незаконченное дело.

— Значит… ты вернулся для того, чтобы я отдала ее Уэсу, не узнавая, что там внутри?

Его ответ тих и полон вины.

— Это важно.

Меня не должно ранить то, что он вернулся, чтобы исправить что-то с Уэсом. В конце концов, он предпочел показаться мне, а не Уэсу, и у нас действительно ничего незавершенного не осталось. Мы были счастливы и любили друг друга. Но тем не менее, думая об Уэсе и Спенсере, я чувствую ревность и грусть. У них была некая сторона отношений, в которую меня никогда не включали. Связь, которую я никогда не понимала и никогда не была ее частью. Это всегда было обидно, и осознание того, что эта связь соединила их и за пределами жизни, делает обиду невыносимой. Снова они против меня. Даже сейчас Уэс вбивает клин между мной и Спенсером.

— Я знаю, что между тобой и Уэсом не всегда было все гладко, но ты поможешь мне? Сделаешь это ради меня?

В моей груди все сжимается.

— Если я помогу тебе, ты вернешься обратно и перестанешь являться ко мне?

Он кивает, закусывая губу.

Я хочу уничтожить эту шкатулку. Выбросить или опять закопать, чтобы он мог остаться со мной навсегда.

Спенсер догадывается, что у меня на уме.

— Я вернусь туда в любом случае. Навсегда остаться не выйдет. Мне дали совсем чуть-чуть времени, чтобы попытаться выполнить незавершенное дело, и для этого у меня есть всего один шанс. Если ничего не получится, это будет преследовать меня всю загробную жизнь.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Ты поможешь мне, Бэйли? Сможешь ли быть просто благодарна за то, что мы встретились в последний раз, и помочь мне упокоиться с миром?

Подавленная, переполненная эмоциями, я могу лишь кивнуть.

Глава 10

Никто не возражает, когда на следующий день я пропускаю школу под предлогом того, что мне необходим день психологической разгрузки. Что, кстати, не совсем ложь. Я не могу разбираться еще и со всей этой школьной драмой, пока пытаюсь помочь любви всей моей жизни обрести вечный покой.

Предполагалось, что я начну стажировку в больнице сегодня после уроков, так что родители и миссис Шнайдер настаивают на том, чтобы я все же пошла туда. Мои родители в полном восторге от того, что выбор пал на меня, и, похоже, согласны с миссис Шнайдер и доктором Московицем, что эта работа каким-то волшебным образом поможет мне исцелиться. Этого, естественно, не случится, но я с ними не спорю, поскольку там будет Уэс, а он — ключ к завершению незаконченных дел Спенсера.

По пути в больницу Спенсер объясняет, почему он не сможет показаться мне, пока я буду там. По его словам, люди, которые близки к переходу, иногда видят призраков, и ему не хочется кого-то расстроить. Только спустя минуту я понимаю, что он говорит об умирающих людях, которым я собираюсь помогать в течение дня.

Как только я переступаю порог больницы, по моему позвоночнику пробегает холодок. Без Спенсера здесь особенно неуютно. Я знаю, он где-то поблизости, но знать не значит видеть, и у меня осталось не так уж много времени с ним. Я хочу видеть его каждую секунду, пока это возможно.

Я поднимаюсь в отделение, к которому меня приписали, и оказывается, что оно находится на одном этаже с кабинетом доктора Московица. За сестринским постом меня уже ждет медсестра с аккуратно сложенной униформой. Ей чуть больше двадцати — наверное, она самая младшая медсестра в штате, —  а на ее лице сияет улыбка, вполне соответствующая ее бодрому тону.

— Ты, наверное, Бэйли. Добро пожаловать!

Пока она энергичной походкой идет ко мне, хвостик, в который собраны ее длинные волосы, прыгает из стороны в сторону. Девушка берет меня за руку и с энтузиазмом пожимает ее, а потом вручает мне униформу.

— Я Регина, счастливица, которая станет тебе подругой и наставником в одном лице. Не могу дождаться, когда смогу все тебе здесь показать. Вон там туалет. Иди переоденься, а затем мы найдем тебе шкафчик в комнате отдыха, чтобы ты могла оставить там свои вещи. Уэс уже переодевается.

При упоминании Уэса у меня внутри все сжимается. Он уже здесь. По какой-то непонятной причине я чувствую, что мне нужно подготовиться к встрече с ним. Ну почему я такая неврастеничка?