Призрак тебя и меня (ЛП) - Орам Келли - Страница 41

— Бэй…

Мои глаза наполняются новой волной слез.

— Мне очень жаль.

Я возвращаюсь к машине, не в силах даже взглянуть в сторону Уэса. Мне не вынести осуждения у него на лице.

— Сможешь хотя бы передать ему последнее сообщение от меня?

Я останавливаюсь. Взгляд Спенсера полон отчаяния. И я понимаю, что не смогу ему отказать. Никогда не могла, а сейчас, в последней просьбе — тем более.

Когда я киваю, он с облегчением выдыхает.

— Скажи ему, что у него зеленый свет.

— Что?

Как и в случае прочих его загадочных просьб, я не получаю никаких объяснений. Он качает головой и говорит:

— Просто скажи: «Спенсер говорит, что у тебя зеленый свет».

Я заставляю себя обернуться. Уэс по-прежнему стоит там, где я его оставила, и смотрит на меня так, словно я спятила, и он меня больше не узнает.

— Спенсер говорит, что у тебя зеленый свет, — тупо повторяю я.

Глаза Уэса вылезают из орбит, и даже в темноте становится видно, что от его лица отхлынула кровь. Я слышу его изумленный вдох. Но мне все равно. Я достигла предела.

Я пожимаю плечами.

— Что бы это ни значило. — Я открываю дверцу машины и в последний раз встречаю его потрясенный взгляд. — Прощай, Уэс.

Мой голос решителен как никогда.

Уэс не реагирует. Никак. Пока я сажусь в машину и завожу двигатель, он просто стоит и молчит.

— Ты собираешься оставить его здесь? — спрашивает Спенсер.

Я бросаю на него пустой взгляд.

— Думаешь, он хочет сесть в машину с сумасшедшей?

— Бэй, ты не можешь просто взять и…

— У него есть телефон. Есть отец. Есть проездной. Он большой мальчик. С ним все будет хорошо.

Что до меня, то я чувствую, что никогда не отправлюсь после сегодняшней ночи.

Глава 21

Я плохо сплю ночью, поэтому следующий день в школе проходит словно в тумане. После уроков я отправляюсь в больницу. Сегодня мы с Уэсом приходить не планировали, поэтому я надеюсь, что смогу прийти и уйти, не застав его.

Регина, стоящая у поста медсестер, приветствует меня теплой улыбкой.

— Привет, милая. Я слышала, что вчера вы с Уэсом приходили повидать Рози. Как ты сегодня?

Я не могу изобразить хорошее настроение, поэтому даже и не пытаюсь.

— Бывало и лучше, — бормочу я.

На ее лице вспыхивает сочувствие, и она крепко обнимает меня.

— Милая, ее уход стал тяжелой потерей для всех.

Благодарная за сочувствие, я тоже обнимаю ее, и когда отстраняюсь, вытираю слезу. Если честно, мне не хотелось застать ее, ведь я пришла сказать, что ухожу, и это разочарует ее. Но Регина учила меня, и она, безусловно, моя любимая медсестра. Она заслуживает того, чтобы с ней попрощались, как надо.

Собравшись с духом, я откашливаюсь и протягиваю ей бланки из школы, которые привезла с собой.

— Что это? — спрашивает она.

— Ну… мои сорок часов истекли, и мне нужна твоя подпись, чтобы мне зачли практику в школе.

— О, конечно! — Ее лицо озаряется яркой улыбкой, и она быстро расписывается на бумаге.

— …Регина?

— Да?

— Я... я не останусь.

Она сразу понимает, в чем дело, и поникнув, округляет глаза.

— Ты уходишь?

Я с трудом сглатываю и киваю.

— Спасибо за все, что ты сделала для меня, но…

— Это из-за Рози? — перебивает она и вновь меня обнимает. — К сожалению, смерть — это неотъемлемая часть нашей работы, но в ней есть и много всего замечательного. Не уходи.

Я качаю головой.

— Это не из-за Рози. Ну, не только из-за нее. — Оглядев шумный больничный этаж, я пожимаю плечами. — Просто больница не для меня. Это был замечательный опыт, и я рада, что получила его, но делать карьеру в области медицины я не хочу. Я только отвлекаю Уэса — который как раз-таки стать врачом хочет. Эта стажировка должна достаться тому, кому она на самом деле нужна.

Регина с минуту обдумывает услышанное, а затем понимающе улыбается.

— Уверена, что я ничего не могу сделать, чтобы заставить тебя передумать?

— Да. Уверена.

Мне достаются еще одни объятия — на этот раз более крепкие.

— Что ж, милая, мы будем скучать. Спасибо, что продержалась так долго.

— Скучать? — Это Уэс, и я съеживаюсь. Я очень надеялась, что не увижу его. Ни сегодня, ни вообще. — Ты уходишь?

Я готова испепелить его взглядом. Мне удается безразлично пожать плечами, но я не отвечаю — из страха ляпнуть что-то такое, что может начать перепалку и побудит его проболтаться о моем сомнительном психическом здоровье перед Региной и всеми остальными на этаже. В больнице слухи распространяются, как пожар, и моя способность видеть Спенсера точно отправит меня обратно к доктору Московицу. А я этого не хочу.

Когда Уэс понимает, что кроме пожатия плечами, ничего от меня не дождется, он стискивает зубы и, уставившись в пол, потирает затылок. Когда я уже собираюсь уйти, он наконец поднимает глаза, и у моему удивлению в них отсутствует гнев. Его взгляд напряжен, но не зол.

— Ты не должна уходить из-за меня.

Возможно, он больше не злится, но я все еще расстроена.

— Я ухожу не из-за тебя. — Я поднимаю подписанный бланк. — Мы отработали сорок часов.

Он прищуривается.

— И это все? Твои сорок часов истекли, значит все кончено?

— Это твой мир, — говорю я, обводя жестом больницу. — Не мой. Я согласилась на стажировку лишь потому, что мне нужна была общественная работа, а еще из-за Спенсера и потому, что считала, что мы сможем исправить то, что между нами пошло не так. Но мы, судя по всему, не смогли, поэтому у меня нет причин здесь оставаться.

На его скулах дергаются желваки — его спокойствие продлилось недолго. Я не даю ему возможности вступить со мной в спор и заставляю себя улыбнуться Регине, которая наблюдает за нами с печальным и беспомощным выражением на лице.

— Спасибо за все, Регина.

Она знает, что пытаться переубедить меня смысла нет, поэтому просто кивает.

— До свидания, Бэйли.

Я в последний раз смотрю на Уэса.

— Пока, Уэс. Попрощайся за меня со своей мамой. Удачи тебе. Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Правда.

Его лицо смягчается, и моя решимость моментально ослабевает. Я тыкаю пальцем в кнопку вызова лифта и благодарю небеса, когда двери сразу же открываются. Заходя внутрь, я не оглядываюсь. Потому что боюсь. Я не настолько сильна, чтобы устоять перед ним, а вчера я дала себе клятву, что больше не позволю ему причинить себе боль.

***

Вторую ночь подряд я до самого утра ворочаюсь с боку на бок. Я измотана и, осознав, что сегодня после школы мне не надо ехать в больницу, чувствую себя немного опустошенной.

Работа в больнице не для меня, но она заставила осознать, что мне надо чем-нибудь заниматься. Но чем? Я все утро размышляю над этим вопросом, полная решимости найти какой-то ответ.

Вот Уэс точно знает, что хочет стать врачом. Он, хотя еще учится в школе, планирует получить степень младшего специалиста одновременно с аттестатом и надеется поступить в медицинский колледж Колумбийского университета. И даже собирается добиться стипендии, чтобы оплатить обучение, поскольку у его семьи накопилось немало больничных счетов.

— Бэйли.

У него есть план. Несмотря на пережитые потери — а он пережил их даже больше меня, — он не позволяет им одолеть себя. Он не развалился на части и не поставил на своей жизни крест.

— Бэйли.

Наблюдая за тем, как он живет и как зрело со всем справляется, я чувствую себя жалкой. Больше не хочу быть такой слабой.

— Земля вызывает Бэйли!

Я краснею и робко улыбаюсь сестре. Даже не заметила, что она присоединилась к нам с Шарлоттой в очереди за обедом.

— Ты в порядке?

Шарлотта подталкивает меня локтем.

— Она такая весь день.

Джулия обеспокоенно хмурится.

— О Бэйли, пожалуйста, только не надо опять отгораживаться.

Ее слова вызывают чувство вины.