С любовью, Луков (ЛП) - Запата Мариана - Страница 18

Я не хотела улыбаться словам мамы, но ничего не могла с собой поделать.

Лицо матери смягчилось, и она коснулась моей щеки кончиками пальцев.

— Я знаю, что ты скучаешь по тем временам.

Скучаю? Всплеск эмоций заставил мое горло сжаться до такой степени, что захотелось зарыдать. Мне. И зарыдать. Прошло уже лет сто с тех пор, как я ревела в последний раз.

Я не просто скучала по соревнованиям. Фигурное катание было моей жизнью. За последний год я чувствовала себя так, будто кто-то взял и украл у меня нечто дорогое. И с тех пор каждую ночь я только и делала, что ждала, когда же эта драгоценность вернется ко мне. Но этого не случилось.

Мои глаза, должно быть, согласились с моими чувствами, потому что начали гореть от непролитых слез, пока я сидела рядом с мамой. Возможно, мой голос и надломился, когда я произнесла слова, которые не должна была слышать моя мать, но мы с ней не обратили на это внимания.

— Ужасно скучаю, мама.

Ее красивое лицо погрустнело, и она вновь провела кончиками пальцев по моей щеке.

— Я хочу, чтобы ко мне вернулся мой счастливый Ворчун, — осторожно добавила моя мать. — Так что, если этот сукин сын попытается провернуть подобное...

Большим пальцем руки она провела воображаемую линию по своей шее, с улыбкой, такой же слабой, как и кофе, который обычно по утрам пил ее муж, Бен.

Я улыбнулась ей. В правом глазу навернулась крошечная слеза, но, к счастью, влага не пролилась и не опозорила меня. Мой голос звучал плаксиво, хотя я практически хрипела.

— Ты пересмотрела «Крестного отца» что ли?

Мама приподняла рыжеватые брови и улыбнулась своей жутковатой улыбкой, которую она использовала только когда обсуждала своих бывших.

— Что я тебе всегда говорила?

— Если у тебя есть задница, не надо ее прятать?

Она закатила глаза.

— Помимо этого. В нашей семье мы всегда делаем то, что должны. А ты была старательнее, чем твои братья и сестры вместе взятые. Даже если я о чем-то предупреждала, тебя это никогда не останавливало. К примеру, просить тебя не прыгать на кровати было бессмысленно. Иначе вместо этого ты бы обернула простыню вокруг шеи и сиганула с крыши. Может, иногда у тебя и получалось принимать ужасные решения...

Я фыркнула.

— А вот это было грубо.

Моя мать обняла меня и продолжила.

— Но упав, ты всегда вставала. Невозможно знать все наперед. Не всегда получается так, как мы хотим, но сей факт никогда не останавливал моих дочерей. Особенно тебя, — сказала она мне. — Что бы ни случилось, знай, что жизнь не заканчивается на фигурном катании. Понимаешь?

И что я должна была ответить на её монолог? Ничего. Мы просидели так еще полчаса, прежде чем мама сказала, что ей давно уже пора в постель, и оставила меня размышлять над всем тем, о чем мы говорили и о чем умолчали...

Но одно можно было сказать наверняка: моя мать не воспитывала меня тряпкой.

Стоило взять себя в руки и принять серьезное решение.

Поэтому вместо того, чтобы спать, я попыталась обдумать все плюсы и минусы предложения тренера Ли, пока лежала в постели.

Как спортсмен, я размышляла так: у меня снова появится возможность выступать на соревнованиях. Это очевидно. Моим партнером мог бы стать человек, который не просто имел реальные шансы на победу, но и, вероятно, хотел этого так же сильно, как и я. Даже если бы я не смогла продолжить кататься в паре по окончании года, это был бы лучший шанс, который появлялся в моей жизни. Но если бы мне удалось найти нового партнера после того, как все закончится...

По моей спине пробежала дрожь при мысли о такой возможности.

Когда я решила обдумать все минусы этой затеи, то не смогла придумать ничего, кроме удара по моей гордости, если бы мы проиграли. И того, что мне не станут искать нового партнера, и я останусь ни с чем.

Но чем мне гордиться сейчас? Проигрышем? Вторым местом? Тем, что все помнили лишь о том, как меня бросил предыдущий партнер?

Больше ничего меня не беспокоило. Я не волновалась по поводу работы, которую мне пришлось бы проделать, чтобы понять, как Иван двигался и как держался на льду, скорость и длину каждого скольжения его лезвий. У меня не было переживаний насчет падений, которые, вероятно, мне предстоят, пока мы не отработаем до совершенства поддержки и выбросы — что звучало так же трудно, как и было на самом деле, когда мужчина подбрасывал вверх свою партнершу, ожидая, что та выполнит необходимое вращение и приземлится самостоятельно. Я была готова с радостью пересмотреть свою диету. Конечно, мне нравились сыр и шоколад, и совершенно не хотелось видеть синяки по всему телу или с трудом передвигаться изо дня в день, но было кое-что, ради чего я забыла бы обо всем, что любила. Что-то гораздо более важное.

К тому же, если бы в этот раз все получилось, я смогла бы найти баланс между своей не слишком богатой на события личной жизнью и тяжелейшей работой, которая предстояла впереди. Все в жизни требовало жертв. Возможность чаще видеться с племянницей означала, что вместо того, чтобы идти домой и при любом удобном случае изображать выброшенного на берег кита, я могла бы потратить час и навестить её.

У меня все получится.

Если ты чего-то очень сильно хочешь, то сделаешь все, чтобы добиться желаемого.

Проснувшись до восхода солнца, я оделась, умылась и почистила зубы. Интересно, планировали ли Иван с тренером Ли присутствовать на катке так рано? Если да... то, наверное, мне стоило переговорить с ними. Я подумала о том, чтобы написать Карине по электронной почте, но решила ее не беспокоить. Она бы не стала отговаривать меня от сотрудничества со своим братом.

Позавтракав, я приготовила себе сэндвич на второй завтрак и ланч, пробежалась глазами по списку, чтобы убедиться, что сделала все, что нужно, и собрав свои вещи, уложила их в машину.

Подъехав в комплексу, я включила аудио плеер на телефоне, и нашла один из плейлистов, собираясь расслабиться под музыку по дороге на каток. На стоянке находились всего восемь автомобилей, включая блестящую черную «Теслу», которая явно принадлежала Ивану, потому что никто другой, кроме него, не мог позволить себе ездить на такой машине, а также золотой «Мерседес» тренера Ли.

Когда я зашла в офис генерального директора, он оказался пуст. Поэтому я решила заняться привычными делами, отыскав маленькое тихое местечко рядом с катком подальше от раздевалок. Сорок минут хорошей растяжки, а затем двадцать минут отработки прыжков на полу. Глядя на практически нетронутый лед, я ощутила, как чувство тревоги исчезло. Каток всегда оказывал на меня такой эффект.

Ладно, найду Ивана и тренера Ли после утренней тренировки.

***

Я каталась уже на протяжении сорока пяти минут, когда заметила две стильно одетые фигуры, которые сидели на трибунах и наблюдали.

Исключительно за мной.

Следили за тем, как я прокатываю раз за разом единственную короткую программу, которую смогла вспомнить. Я исполняла её ещё тогда, когда каталась одна, вероятно, потому что эти две минуты и пятьдесят секунд хореографии оставались самыми любимыми. Для меня разучивание программы — одной из двух, которые вы совершенствовали, а потом выступали с ними на протяжении целого сезона — было достаточно сложным. Приходилось больше полагаться на мышечную память, чем постоянно держать в голове, что делать дальше, а значит, необходимо было повторять каждое последовательное движение снова и снова, так как мой мозг мог позабыть порядок элементов, а вот мышцы никогда. Не после такого количества повторений.

Мой бывший тренер, Галина, говорила, что данная программа в моем исполнении являлась каскадом прыжков. Это была последовательность тяжелейших элементов; я не хотела выбирать простую программу. Конечно, мне никогда не удавалось исполнить ее идеально, но если бы это случилось, то получилось бы волшебно. Я была слишком упрямой, чтобы послушать Лину, когда она упоминала, что рутина довольно сложна, а мне не хватало упорства, чтобы заниматься ею.