Некромант из криокамеры 4 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 55

т. е. отношение, имеющее

объективную значимость

и достаточно отличающееся от отношения этих же представлений, которое имело бы только субъективную значимость, например, согласно законам ассоциации. По законам ассоциации я мог бы только

сказать: если я несу какое-нибудь тело, я чувствую давление тяжести, но не мог бы сказать: оно, это тело, есть нечто тяжелое, следовательно, утверждать, что эти два представления связаны в объекте, т. е.

безотносительно к состояниям субъекта, а не существуют вместе

только (как бы часто это ни повторялось) в восприятии.

§ 20. Все чувственные созерцания подчинены категориям как условиям, единственно при которых их многообразное может соединиться в одно

сознание

Многообразное, данное в чувственном созерцании, необходимо

подчинено первоначальному синтетическому единству апперцепции, потому что только через него возможно

единство

созерцания (§ 17). Но то действие рассудка, которым многообразное в

данных представлениях (все равно, будут ли они созерцаниями или

понятиями) подводится под апперцепцию вообще, есть логическая

функция суждений (§ 19). Следовательно, всякое многообразное, поскольку оно дано в едином эмпирическом созерцании, определено

в отношении одной из логических функций суждения, благодаря

которой именно оно и приводится к единому сознанию вообще.

Категории

же суть не что иное, как именно эти функции суждения, поскольку

многообразное в данном созерцании определено в отношении их

(§ 10). Следовательно, и многообразное во всяком данном созерцании

необходимо подчинено категориям.

§ 21. Примечание

Многообразное, содержащееся в созерцании, которое я называю моим, представляется посредством синтеза рассудка как принадлежащее к

необходимому

единству самосознания, и это происходит благодаря категории

[43]

. Следовательно, категория показывает, что эмпирическое сознание

многообразного, данного в едином созерцании, точно так же

подчинено чистому самосознанию а priori, как эмпирическое

созерцание подчинено чистому чувственному созерцанию, которое

также существует а priori. – В вышеприведенном положении дано, следовательно, начало

дедукции

чистых рассудочных понятий, в которой ввиду того, что категории

возникают только в рассудке

независимо от чувственности,

я должен еще отвлечься от того, каким способом многообразное дается

для эмпирического созерцания, и обращать внимание только на

единство, которое привносится в созерцание рассудком посредством

категории. На основании того способа, каким эмпирическое

созерцание дается в чувственности, в дальнейшем (§ 26) будет

показано, что единство его есть не что иное, как то единство, которое

категория предписывает, согласно предыдущему § 20, многообразному

в данном созерцании вообще; таким образом будет объяснена

априорная значимость категорий в отношении всех предметов наших

чувств и, следовательно, только тогда будет полностью достигнута

цель дедукции.

Однако от одного обстоятельства я не мог все же отвлечься в

вышеприведенном доказательстве, а именно от того, что

многообразное для созерцания должно быть

дано

еще до синтеза рассудка и независимо от этого синтеза; но как – это

остается здесь неопределенным. В самом деле, если бы я мыслил себе

рассудок, который сам созерцал бы (как, например, божественный

рассудок, который не представлял бы данные предметы, а давал бы

или производил бы их своими представлениями), то категории в

отношении такого знания не имели бы никакого значения. Они суть

лишь правила для такого рассудка, вся способность которого состоит в

мышлении, т. е. в действии, которым синтез многообразного, данного

ему в созерцании со стороны, приводит к единству апперцепции, так

что этот рассудок сам по себе ничего не

познает,

а только связывает и располагает материал для познания, а именно

созерцание, которое должно быть дано ему через объект. Что же

касается особенностей нашего рассудка, а именно того, что он а priori осуществляет единство апперцепции только посредством категорий и

только при помощи таких-то видов и такого-то числа их, то для этого

обстоятельства нельзя указать никаких других оснований, так же как

нельзя обосновать, почему мы имеем именно такие-то, а не иные

функции суждения или почему время и пространство суть

единственные формы возможного для нас созерцания.

§ 22. Категория не имеет никакого иного применения для познания вещей, кроме применения к предметам опыта

Мыслить

себе предмет и

познавать

предмет не есть, следовательно, одно и то же. Для познания

необходимо иметь, во-первых, понятие, посредством которого вообще

мыслится предмет (категория), и, во-вторых, созерцание, посредством

которого предмет дается; в самом деле, если бы понятию вовсе не

могло быть дано соответствующее созерцание, то оно было бы

мыслью по форме, но без всякого предмета и посредством него не

было бы возможно никакое знание о какой бы то ни было вещи, потому что в таком случае, насколько мне известно, не было бы и не

могло бы быть ничего, к чему моя мысль могла бы быть применена.

Но всякое возможное для нас созерцание чувственно (эстетика), следовательно, мысль о предмете вообще посредством чистого

рассудочного понятия может превратиться у нас в знание лишь тогда, когда это понятие относится к предметам чувств. Чувственное

созерцание есть или чистое созерцание (пространство и время), или

эмпирическое созерцание того, что через ощущение представляется в

пространстве и времени непосредственно как действительное. Через

определение чистого созерцания мы можем получить априорные

знания о предметах (в математике), но только по их форме, как о

явлениях; могут ли существовать вещи, которые должны быть

созерцаемы в этой форме, остается при этом еще неизвестным.

Следовательно, все математические понятия сами по себе не знания, если только не предполагать, что существуют вещи, которые могут

представляться нам только сообразно с формой этого чистого

чувственного созерцания. Но

в пространстве и времени вещи

даются лишь поскольку, поскольку они суть восприятия

(представления, сопровождающиеся ощущениями), стало быть, посредством эмпирических представлений. Следовательно, чистые

рассудочные понятия, даже если они а priori применены к созерцаниям

(как в математике), дают знание лишь постольку, поскольку эти

созерцания и, значит, рассудочные понятия посредством них могут

быть применены к эмпирическим созерцаниям. Следовательно, категории посредством созерцания доставляют нам знание о вещах

только через их возможное применение к

эмпирическому созерцанию,

т. е. служат только для возможности

эмпирического знания,

которое называется

опытом.

Следовательно, категории применяются для познания вещей, лишь

поскольку эти вещи рассматриваются как предметы возможного

опыта.

§ 23

Приведенное выше положение имеет чрезвычайно важное значение: оно определяет границы применения чистых рассудочных понятий в

отношении предметов, точно так же как трансцендентальная эстетика

определила границы применения чистой формы нашего чувственного

созерцания. Пространство и время как условия возможности того, каким образом могут быть даны нам предметы, значимы только для

предметов чувств, стало быть, только для предметов опыта. За этими

пределами они не представляют ничего, так как находятся только в

чувствах и не имеют никакой действительности вне их. Чистые

рассудочные понятия свободны от этого ограничения и простираются

на предметы созерцания вообще, безразлично, сходно ли оно нашему