Некромант из криокамеры 4 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 85

понятия. Рефлексия есть осознание отношения данных представлений к

различным нашим источникам познания, и только благодаря ей отношение

их друг к другу может быть правильно определено. До всякого

дальнейшего обращения со своими представлениями мы должны решить

вопрос: к какой познавательной способности они все вместе принадлежат?

кто связывает или сравнивает их – рассудок или чувственность? Нередко

мы принимаем суждения по привычке или связываем их под влиянием

своих склонностей; но так как этому не предшествует никакая рефлексия

или по крайней мере она не следует за ним с целью критики, то считается, что такие суждения имеют свой источник в рассудке. Не все суждения

нуждаются в

исследовании,

т. е. в направлении внимания на основания [их] истинности: если они

непосредственно достоверны, как, например, [суждение]

между двумя точками можно провести только одну прямую линию, то нельзя привести никакого более очевидного признака истинности их, чем тот, который они сами выражают. Но все суждения и даже все

сравнения нуждаются в

рефлексии,

т. е. в различении той познавательной способности, к которой принадлежат

данные понятия. Действие, которым я связываю сравнение представлений

вообще с познавательной способностью, производящей его, и которым я

распознаю, сравниваются ли представления друг с другом как

принадлежащие к чистому рассудку или к чувственному созерцанию, я

называю

трансцендентальной рефлексией.

Отношения, однако, в которых понятия могут находиться друг к другу при

том или ином состоянии души, суть отношения

тождества

и

различия, согласия

и

противоречия, внутреннего

и

внешнего,

наконец,

определяемого

и

определения

(материи и формы). Правильное определение этого отношения зависит от

того, в какой познавательной способности они

субъективно

относятся друг к другу: в чувственности или в рассудке; ведь различие

между чувственностью и рассудком влечет за собой глубокие различия в

том способе, каким следует мыслить эти понятия.

Прежде чем составить объективное суждение, мы сравниваем

[содержащиеся в нем] понятия, чтобы установить

тождество

(многих представлений, подчиненных одному понятию) для построения

общих

или

различие

для построения

частных

суждений или же чтобы установить

согласие

или

противоречие

между ними, откуда возникают

утвердительные

или

отрицательные

суждения и т. п. Ввиду этого следовало бы, по-видимому, называть

приведенные понятия сравнительными понятиями (conceptus comparationis). В том случае, когда речь идет не о логической форме, а о

содержании понятий, т. е. о том, тождественны или различны, согласны

или противоречивы сами вещи, вещи могут иметь двоякое отношение к

нашей познавательной способности, а именно к чувственности и к

рассудку, и от того, к какой познавательной способности принадлежат

понятия, зависит способ, каким они относятся друг к другу. Отсюда

следует, что только трансцендентальная рефлексия, т. е. отношение

данных представлений к той или к другой познавательной способности, может определить отношение их друг к другу, и тождество или различие

вещей, их согласие или противоречие между ними и т. п. усматриваются не

прямо из самих понятий одним лишь сравнением их (comparatio), а прежде

всего различением способа познания, к которому они принадлежат, посредством трансцендентальной рефлексии. Поэтому можно было бы

сказать, что

логическая рефлексия

есть простое сравнение, так как при ней совершенно отвлекаются от

познавательной способности, к которой принадлежат данные

представления, и, стало быть, их следует рассматривать – по их

положению в душе – как однородные, между тем как

трансцендентальная рефлексия

(направленная на самые предметы) содержит основание возможности

объективного сравнения представлений друг с другом; следовательно, существует глубокое различие между трансцендентальной и логической

рефлексией, так как познавательная способность, к которой они

принадлежат, не одна и та же. Эта трансцендентальная рефлексия

обязательна для всякого, кто желает а priori судить о вещах. Мы займемся

теперь ею и надеемся с ее помощью внести немало ясности в определение

истинного занятия рассудка.

1.

Тождество

и

различие.

Если предмет показан нам несколько раз, но всегда с одними и теми же

внутренними определениями (qualitas et quantitas), то как предмет чистого

рассудка он всегда один и тот же и он есть только одна вещь (numerica

identitas), а не много вещей; если же предмет есть явление, то сравнением

понятий вопрос не решается: как бы ни были одинаковы понятия, различие

по положению в пространстве этого явления в одно и то же время

составляет достаточное основание для

численного различия

самого предмета (чувств). Так, можно совершенно отвлечься от всех

внутренних различий (по качеству и количеству) между двумя каплями

воды, но если мы в одно и то же время созерцаем их в различных местах

пространства, то этого достаточно, чтобы считать их численно

различными. Лейбниц принимал явления за вещи сами по себе, стало быть, за умопостигаемое (intelligibilia), т. е. за предметы чистого рассудка (хотя

из-за неясности представлений о них он называл их феноменами), и в

таком случае, конечно, нельзя было опровергнуть его принцип тождества

неразличимого

(principium identitatis indiscernibilium); но явления суть предметы

чувственности, и к ним возможно только эмпирическое, а не чистое

применение рассудка; поэтому уже само пространство как условие

внешних явлений указывает на множественность и численное различие.

В

самом деле, часть пространства, хотя бы и совершенно подобная и равная

другой части, тем не менее находится вне ее; уже в силу одного этого одна

часть пространства отличается от другой, присоединяющейся к ней для

того, чтобы образовать большее пространство; то же самое относится

поэтому и ко всем вещам, находящимся одновременно в различных местах

пространства, как бы они в других отношениях ни были подобны и равны

друг другу.

2.

Согласие

и

противоречие.

Если реальность представляется только посредством чистого рассудка

(realitas noumenon), то немыслимо противоречие между реальностями, т. е.

такое отношение, при котором они, будучи связанными в одном субъекте, уничтожали бы следствия друг друга, так что 3 минус 3 было бы равно 0.

Наоборот, реальности в явлении (realitas phaenomenon) могут

противоречить друг другу, и, будучи соединены в одном субъекте, одна

реальность может полностью или отчасти уничтожать

следствия другой,

как, например, в том случае, когда две движущие силы, расположенные на

одной прямой, действуют на одну и ту же точку в противоположных

направлениях или когда страдание уравновешивается наслаждением.

3.

Внутреннее

и

внешнее.

В предмете чистого рассудка внутренним бывает только то, что не имеет

никакого отношения (по своему существованию) ко всему отличному от

него. Внутренние же определения субстанции, являющейся [нам] в

пространстве (substantia phaenomenon), суть не что иное, как отношения, и

сама такая субстанция целиком есть совокупность одних лишь отношений.

Субстанцию в пространстве мы познаем только по силам, которые

действуют в нем, или привлекая к себе другие [силы] (притяжение), или

противодействуя их проникновению в него (отталкивание и

непроницаемость); других свойств, которые составляли бы понятие