Я тебе не секретарша (СИ) - Мелевич Яна - Страница 15

— Все Стерлядь, допрыгалась. Никто тебе не поможет, злобный маленький сквирд, — злорадно хмыкаю, чувствуя, как она по спине меня шлепает, пытаясь до задницы дотянуться. Настойчивая, однако.

— Я вас всех по миру пущу! — шипит, но уже не так активно, опасается. Ай, нравится мне во властного героя играть. Только тащить неудобно да Стерлядь что-то тяжелая.

— Отъелась, — ворчу, по лестнице спускаясь.

— Да во мне 52 килограмма, — возмущается, пока мы по этажам по ступеням скачем. Точнее я, а она на плече подпрыгивает. — Эй, не мешок картошки несешь! — вопит на очередном пролете, по спине хлопая.

— Да? — делаю удивленный вид, голосу прямо эмоций добавляя, стараясь не ржать, — а так не отличить.

— Убью, — сипит злобно сквозь зубы.

По-моему ей уже тяжело, потому нафиг этот архив. С плеча спускаю, усаживая прямо на подоконник между лестницами. Здесь как раз выхода нет, если кто выйдет, то мы точно услышим. Обе руки, ставлю по обеим сторонам от нее, между ног вклиниваясь и в глаза горящие заглядывая. Понимаю, отчего все так любят подобные сцены. И знаете что? Мне они тоже нравятся.

— Кирилл? — как-то неуверенно выдыхает Марьяновна, взгляд к губам опуская. Кажется, она тоже затухла, будто вулкан уснувший. Вообще ее бы страсть да в другое русло. Хотя ведь уже. Плевать сколько людей видело, все равно на сплетни. Они всегда будут, поведение начнут обсуждать, теперь наверняка уволят, причем без согласия Стерлядь.

Об этом подумаем завтра.

— Знаешь, мы кое-что не закончили, — мужчины тоже мурлыкать могут, особенно, если атмосфера располагает, а женские пальцы волосы так приятно ерошат, вызывая мурашки. Много с котами роднит, к примеру, тяга к ласке.

— Мужскую силу свою показать жаждешь? — в губы выдыхает, чуть прикусывая. Хмыкаю едва слышно, вжимаясь в нее бедрами, давая ощутить накопленное возбуждение. Пока пальцы непослушные пытаются мне рубашку расстегнуть, пока исследую шею длинную. Вдруг там жабры, как у сквирдов, злобной расы захватчиков, пожирающих сердца своих врагов. Но нет, кожа гладкая, белая. Пара отметин не помешает.

— Прекрати так делать, потом ничем не замажешь следы, — взвизгивает от очередного укуса, тут же ахнув. Стоило дернуть ее рубашку, срывая парочку не нужных, по-моему, мнению пуговичек. С тихим стуком раскатились по бетону, отлично вижу кружево нижнего белья. Не могу удержаться, дабы не коснуться губами одного из холмиков груди, заманчиво выглядывающих в образовавшемся вырезе. Сердце невероятно громко стучит, отзываясь с телом на прикосновения. Кто бы знал, что под маской холодной стервы такая пылающая натура.

— На лестнице нас увидят, — шепчет, когда я вновь возвращаюсь к этим губам. И прежде чем заткнуть, отвечаю:

— Замолкни уже, властная начальница. У нас произошла смена иерархии.

Определенно, эту сцену в роман я включать не буду.

И снова привет Марина…

Вчера голову ему свернуть хотела, сегодня прямо, мурлыкать хочется. Не подвел Кирилл, не расстроил. И с мужской стороны все отлично, целый загон устроить способен. Голову поворачивая, чудо мое носом в подушку сопит, лапищей своей сурикачьей обнимая. Последствия дают о себе знать, стоит только потянуться к щеке небритой.

Время три часа, не сплю. А поскольку женщина, мне как положено, если не спиться — думать надо. Женские вывертоны, чудо логики и экспрессии

Что теперь? Мы в отношениях или я просто очередная зарубка на кровати? И если все вполне нормально, то к чему придем? Вообще он собирался в ресторан с теми курицами из своего отдела пойти, это можно считать за факт измены?

Как только мысль в голову пришла, сразу обиделась на него. Мужик еще ни сном не духом, сон десятый видит, что-то там под нос про стандарты предприятия бормочет. Пф-ф, много что ли времени надо, дабы злость в душе откопать, да решить с ним не разговаривать? Не-а, ерунда. Вот еще полчасика, начну себе ложечкой мозг выедать на тему того, что не любит он меня. Завязывать пора да делом заняться, иначе не в ту степь несет.

Ноги с постели измятой спускаю, чувствуя, как дрожат. Никакого спортзала с такими тренировками домашними не нужно. А ведь в прошлый раз этот оболтус уснул прямо на самом интересом, пока я юбку эту дурацкую пыталась снять. Сейчас при воспоминаниях о случившемся никакого эротического романа писать не нужно, достаточно воспоминания в памяти перебрать.

— Кирилл…

— Мне нравится, как ты мое имя произносишь, — мурлыкает будто кот, кончиком носа о щеку потираясь. Мужская ладонь медленно, будто специально скользит вниз прямо к поясу брюк, губы чуть искривляются. Чувствую его усмешку, в поцелуе дразнящем, стоит только большим пальцем сжать напряженные соски, скрытые под тканью белья. Прекрасно чувствует, что заводит с пол оборота, но нарочито не торопится. Движения плавные, ласки неспешные, словно десерт смакует.

Витая в тумане между возбуждением и реальность, не сразу поняла, как ремень тонкий расстегнул, расстегивая молнию на брюках. Даже напряглась, на задворках сознания с транспарантом забегали нейроны. Мол, что творишь, мать. Вы же на виду. Лестница — любой, кто хочешь, увидит, чем заняты.

Стоит ему вжаться в меня бедрами сильнее, давая почувствовать силушку молодецкую да пальцами пробраться на запретную территорию, все буквы алфавита из головы вылетаю. Ударной волной от разгромного взрыва удовольствия сносит напрочь. Только могу простонать возмущенно в ответ, на ласкающие движения пальцев, раздразнивающие пылающие огоньки наслаждения. Пальцы, судорожно сжимая, сминаю ткань рубашки. Слишком яркой, запоминающейся, заставляющей других женщин оборачиваться в его сторону.

— В чем нет услады, в том и пользы нет, — шепчет на ухо горячо. И своим воспаленным подсознанием узнаю строчки из комедии Шекспира «Укрощение строптивой». Мне этот Уильям по самые печенки сидел, но вот сейчас просто удержаться не могу, крепче ногами обхватывая.

— Она строптива — но и я настойчив. Когда же пламя с пламенем столкнуться, они пожрут все то, что их питало, — отвечаю на ходу, видя, как расширяются его зрачки, а дыхание сбивается быстрее, чем, если бы я разделась догола. Понимаю почему — Кирилл фанат, давно знаю. Может пьесы не пишет, однако любовь одному автору хранит, не считая братьев Стругацких. Именно на этом классике я погорела, теперь же уступать, не намерена.

— Сказал и сделал — я люблю таких, — выдыхает, приподняв выше. Приходится обхватить шею, улыбаясь, царапая кожу и забираясь пальцами в волосах.

— Ливанский, до конца обеда сорок минут, — отвечаю уже не по канону, охнув, стоит ему пальцы вытащить из брюк моих, усаживая обратно, стягивая их ниже.

— Нас уже уволили за аморальное поведение, так что мы не работаем, — хмыкает в ответ, больше не давая мне возможности болтать, рот поцелуем закрывая.

Вырываюсь резко сходу из жарких глубин прямо в реальность суровую. Время идет, а я еще как положено любящей девушке даже завтрак не приготовила. Мы же в моей квартире, к тому же закормленный мужчина оно всем известно. Вы думаете, почему жены мужей отъедаться заставляют аки бабушки внуков? Тайный план, дабы не глядел никто в их сторону. Хотя конечно не собиралась я никого в толстяка превращать, не настолько извращенка. Удивить хочется. Дабы верил, что я не только цифрами командовать могу.

Беда в том, что дева к плите не приспособленная. Мне ее как подключили, так с того дня только готовые блюда на ней разогреваю. Но решение есть: мамины банановые оладьи. Как раз недавно доставку овощей, фруктов сделала для смузи. Повод есть использовать.

В общем, как положено все. Бананы достала, посуду приготовила, емкости, красиво скатертью стол накрыла… и набрала мамин номер, считая гудки. Подумаешь четыре утра почти? Любимая дочь тут все шансы имеет счастье личное потерять, не, мама спасти должна. Кто ж, как не она.

«Дочь…» — ой, не нравится мне этот умирающий голос сонный. Спала? Глупости какие, время уже вставать пора, вон солнышко скоро выглянет.