Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" - Страница 46

Кто? Ах, да. Потрескавшаяся фарфоровая кукла.

— Покуда мне это выгодно, — пожал плечами Эредин.

Андрей покачал головой, и Эредину хотелось видеть в этом движении сомнение, а не отказ.

— Не нужно принимать решение сиюминутно, господин Рэнд, — ободряюще сказал он. — У вас есть время до рассвета. И еще кое-что… Любой из нас предпочтет смерть еще одному пленению, и то, что творится снаружи, станет исключительно вашей проблемой.

Во взгляде Андрея читалось напряжение, ясно показывающее, что вся его недавняя расслабленность была напускной.

— До рассвета, Бреакк Глас, — сухо сказал Андрей, впервые позабыв про манеры. — Мне нужно подтверждение, что Чжао Юнь Чжу действительно жива, в течение часа.

— До рассвета, эльф, — на лице Намира застыл оскал, пародируюший улыбку.

Они ушли первыми, ни разу не обернувшись.

***

Как бы он ни наслаждался сознанием, что Намира могут уничтожить свои же, ощущение мимолетного триумфа рассеялось, стоило только вернуться на пропитавшийся трупным запахом этаж. Дейдра и Карантир были так же мрачны, как и он сам, и стояли, подпирая спинами разные углы переговорной.

Эредин был настолько голоден, что еда местных dh’oine уже не казалась ему настолько неаппетитной, и он решил перекусить упакованным в тонкую бумагу коричневым батончиком, который, как ни странно, оказался гораздо лучше на вкус, чем он мог предположить.

«До рассвета нам нужно будет исчезнуть, — первым высказался Карантир. — Вне зависимости от того, решат ли они совершить ритуальную жертву или нет».

Все неумолимо двигалось к этому решению.

— Сначала мы убедимся, что вместо штурма они войдут в ловушку, которая рухнет под их ногами, — сказал Эредин, откусывая сразу пол-батончика.

У Карантира было такое выражение лица, будто его замучила мигрень.

«Они будут мертвы, Эредин, раньше или позже. Все обитатели этого мира будут мертвы. В дополнительных стараниях нет смысла».

— Они нас не боятся, — невпопад ответила Дейдра. — Они не боятся даже Спирали, правда, скорее из-за непонимания того, что она за собой влечет. Но кое-что их все-таки страшит. Я не до конца понимаю, что именно… Что-то, связанное с цветами?

— С чем? — опешил Эредин.

Даже стоявшие в коридорах пальмы на проверку оказались искусно выполненной имитацией.

— Они боятся падения, — сказала Дейдра, слегка замешкавшись, словно чувствуя, что говорит глупость. — Акаций. Но представляют при этом линии и цифры.

Ощущение смутного страха в мыслях Андрея вперемешку с алчностью он припоминал, но слово слышал впервые.

«Вы блуждаете в темноте, — мрачно сказал Карантир. — В здании полно людей, которые помогут вам разгадать эту загадку».

*****

— Акции, — отчетливо произнесла Катарина. Голос у нее был как у маленькой девочки, высокий и ломкий. — Ак-ци-и. Без «а».

Она немного осмелела и больше не вжималась в спинку стула, то ли привыкнув, то ли почувствовав себя увереннее в присутствии женщины, что, кстати, было совершенно напрасным.

— И почему они внушают твоим господам такой страх? — поинтересовался Эредин.

На лице девушки удивление смешалось со смятением, но через некоторое время она нахмурилась, словно догадавшись о чем-то.

Дейдра расположилась в широком кресле и закинула ногу на ногу с таким выражением лица, которое даже у Эредина вызывало легкую опаску. Сравнив обеих женщин, он подумал, что, должно быть, ослеп или отчаялся, если немногим раньше счел человеческую женщину миловидной.

— Вы телепаты, так? — медленно спросила Катарина.

Потрясающая проницательность.

— Не твое человеческое дело, — в голосе Дейдры зазвучали нехорошие нотки, а на кончиках пальцев начала собираться изморозь. — Почему. Вы. Их. Боитесь?

Эредин предупредительно поднял руку, несколько обеспокоенный, что горячность Дейдры перейдет нужные границы.

— Бовьем, — сказала Катарина на своем суржике. — То, что оде вами сделали — нелегально. То преступление. Эксперименты над лю… живыми естествами. Ни инвесторам, ни масс-медиа то не понравится.

Рычащие и грубые слова резали Эредину слух не меньше, чем услышанная в том подземелье музыка. Дейдра нетерпеливо мотнула головой, услышав незнакомые слова, и облизала пересохшие губы. Эредин пошарил в буфете, стоявшем в углу, извлек бутылку воды и три стакана, поставив их на стол.

— Почему масс-медиа будет какое-то дело до того, — откинув с лица кудри, спросила Дейдра, — что ваша гильдия — корпорация — сделала с чужеземцами?

В голову Эредина закралось шальное воспоминание об одном из походов, когда Всадников занесло в подземный город с непроизносимым именем и матриархальными порядками, и Дейдра так же откидывала назад свою рыжую гриву, выгибаясь под ним в одной из сталактитовых пещер.

— Бовьем то противозаконно, — растерянно повторила девушка.

Странно, что для них это угроза: насколько Эредину известно, человеческие законы существуют только в сводах человеческих законов.

— Против чьих именно законов? — вздохнула Дейдра, обхватив тонкими пальцами любезно предложенный им стакан. — И почему твои господа должны им подчиняться?

Лицо девушки удивленно вытянулось, но она быстро овладела собой. Опустив глаза, Эредин увидел дырки на ее чулках, длинные тонкие стрелки, как будто по ее ногам прошлись невидимые когти. Эта картина еще больше усугубила ощущение незримого присутствия.

— Против международных… Мировых законов. Против Женевской конвенции. Йести такие, как Таггарт, узнают…

И имя, и название вонзились ему в уши рыболовными крючками.

— Женева… город, не так ли? — внес свою лепту Эредин. — И Таггарт — его правитель?

Девушка посмотрела на него с какой-то безнадежностью и коротко кивнула. Она сказала что-то еще, но ее слова заглушила просьба Карантира подойти.

— Выясни о нем больше, Дейдра. И пройдись с ней по главным городам этого мира, — сказал Эредин, поднявшись из-за стола. — Правители, симпатии, союзы. И при прочих равных я предпочел бы те, где еще осталось хотя бы одно растение.

***

Карантир, опираясь на ближайший стол левой механической рукой, стоял у железного ящика, из которого пытался вытрясти какую-то коричневую жидкость. В походах Всадникам доводилось есть и пить и куда более странные вещи, поэтому Эредин не стал ничего спрашивать. Вместо этого он открыл краны над раковиной, из которых лились одинаковые струйки теплой, как кровь, воды, и умыл лицо.

Кое-как справившись с аппаратом, Карантир гордо поставил перед собой дымящуюся коричневую жидкость, по запаху смутно напоминающую жженые зерна какао. На красной глиняной кружке красовалась надпись «Best Boss 2027».

«Zireael попытается сбежать, — первым начал разговор он. — И сделает это при первой же возможности, а их у нее будет в изобилии».

Это проклятое имя давно стало горчить на языке.

— Меньше всего меня сейчас заботит Zireael. Нам нужно планировать отступление.

Карантир сделал аккуратный глоток.

«Она никогда никого из нас не заботила. Мы искали не ее, мы искали… как ты однажды выразился? Жемчужину в свином дерьме. Остатки Aen Hen Ichaer в генетической клоаке».

Эредин с улыбкой отметил, что Aen Elle обладают привычкой философствовать в самый неподходящий момент, и он исключением не был. Карантир прав, он подбирал Zireael и куда более поэтичные эпитеты. То, что для такого драгоценного дара был выбран такой неподходящий сосуд, всегда казалось ему злой шуткой Природы.

— Жаль, что нельзя отделить одно от другого, — вздохнул он.

«Нельзя разделить дитя и мать, — задумчиво протянул Карантир, — ген и носитель, плод и утробу… Непреложные истины. И как почти все непреложные истины, они оказались ложью».

Эредин взглянул на собеседника с неподдельным интересом.

«Все, что в ней есть иного, Эредин, — Карантир сделал широкий круговой жест, отложив в сторону чашку. — как оказалось, вполне извлекаемо».

От количества мелких глотков, которые делал Карантир, чашка стала казаться Эредину бездонной.