Низший - 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 55

Йорка утопала вперед, попутно отбросив небольшого жавла к Хвану. Рэк остался позади.

— Может мне сзади лучше? Послушать? — задумался зомби.

— Труба как резонатор — выдохнул я — Тут даже глухой не услышит, так почувствует что-то — вибрацию или волну воздуха. Чтобы оставаться в таких условиях бесшумным — надо либо неспешно лететь, либо очень медленно шагать. Не говоря уже о видимости — мощный фонарь высветит все на пару десятков метров. Хрен спрячешься. Ненавижу трубы…

— И поэтому лезешь в них все глубже и глубже? — не скрывая насмешки, спросила Йорка.

— Должны же мы узнать откуда нам на голову стекают гниды и прочее дерьмо — парировал я, сказав чистую правду.

— Сверху! — буркнула Йорка — Что тут непонятного? Всегда и везде дерьмо стекает на наши головы сверху! Веришь, что где-то иначе?

— Хотя бы поглядеть тогда на лучезарные лики небожителей — пожал я плечами — Вам самим не интересно докопаться до сути?

— Есть немного — признался Баск — Чем больше нового, чем сильнее занята голова перевариванием информации — тем меньше тоски от этих стальных стен. Хотя у Копулы или в том паучьем трактире Небесные Сиськи я бы пожил с удовольствием.

— Как? — удивленно переспросил я — Трактир Небесные Сиськи? Не столовая Скайбубс?

— Ну… это ведь Небесные Сиськи? Такое ведь значение? Нет?

— Возможно — согласился я — Хм… А Лихткастил тогда что?

— Вроде как тоже что-то с небом — пропыхтел зомби.

Осмотрев его — обманчиво массивного в защитном снаряжении — я сокрушенно вздохнул:

— Ты когда мышцу наращивать начнешь?

— Так я жру! А она не растет! Хотя чуток мышц добавилось. Может такие как я просто не могут вес набрать?

— Болотники свинопасы с тобой бы поспорили — хмыкнул я — Может у них диета какая секретная?

— Бр-р-р! Ну нахрен такую диету! Фу!

— Фу! — поддержала и Йорка, которую так сильно передернуло, что мне на миг почудилось, что гоблинша наступила на оголенный электропровод.

— Я лучше сам — помотал головой зомби — Представляю, чем они кормили бедолаг. И что с ними вытворяли… Суки! Знаешь, командир — ты великое дело сделал. И нас к нему примазал. Даже если мы прямо сейчас все разом сдохнем — нас не забудут. Ведь уничтожили Зловонку.

— И Клоаку — добавила Йорка.

— Клоака — так — отмахнулся Баск — Пугало туманное. Клоака сама уже медленно умирала — сколько бы Тролс протянул? Я тогда еще не видел, но судя по рассказам.

— Он жил на болеутоляющих и наркоте — согласился я — Внутри него давным-давно все разладилось.

— А вот Зловонка — продолжил Баск — Скольких она сгубила? Скольких перемолотила в фарш? Мы сделали великое дело.

— Нихрена! — буркнул я.

Глянул на удивленные глаза зомби и со вздохом спросил:

— Кто виноват в смерти свиньи? Свинопас что заколол, освежевал и нарубил несчастную свинью или покупатели, что пришли пораньше, чтобы выбрать себе самые лакомые и нежные кусочки?

— Ну…

— Кто виноват? — повторил я — Свинарь, что зарезал всего одну свинью и не собирался трогать других или же внезапно нагрянувший покупатель, что потребовал для себя не одну, а целых три пары нежных сисек и, скажем, семь синих глаз.

— Да понял я… спрос…

— Да — кивнул я — Гребаный спрос. Гребаный бизнес стремящийся удовлетворить все потребности — даже самые мерзкие. Вот вы так хвалите старую нимфу Копулу. Вы сами верите, что в ее борделе особо именитым клиентам откажут в подаче на ужин свиной отбивной? Верите, что в трактире Небесные Сиськи никогда не жарили эти самые гребаные сиськи и не подавали обрамленные грибочками?

— Короче — не виноват никто?

— Виноваты все. Дай время — и появится новая Зловонка. Нельзя решить проблему уничтожая свинофермы. Нужен более кардинальный метод. Но до тех пор, пока система поощряет страсть к пожиранию себе подобных, страсть к людоедству… оно никуда не денется. Пока мы здесь шагаем — где-то на темной улочке Дренажтауна новоявленный мясной дилер кутается в дождевик и наблюдает за тем, как его подручные разделывают над сточной решеткой пойманную дуру-девчонку или беспомощного старика. Мы пройдем еще пару километров — и мясо уже будет шкворчать в сковороде, а сидящий за столом ублюдок будет с нетерпением поглаживать вилки и облизывать сальные губы. А завтра мясной дилер — что успел стать богаче и найти еще пару подручных — уже получит заказ на вдвое большее количество мяса.

— Дерьмо — подытожила Йорка — Вот ты и обосрал все наши достижения, да, гоблин?

— Дерьмо — повторил Баск и, вздрогнув, торопливо заговорил — Постой! Постой! Что значит «система поощряет страсть к людоедству?». Ты о чем вообще? Да система убивает гребаных мясников! При нас же было. И задания на их головы выдает. Система ненавидит свинарей и людоедов!

— Ты слышал что-нибудь про серию громких арестов и системных расчленений после того как мы поймали и доставили на допрос того ублюдка вагоновожатого? — спросил я — А ты Йорка? Слышала?

— Да вроде нет — чуть замедлила шаг девушка — Нет. Точно нет. Но нам ведь не до этого было! Как будто ты дал время уши погреть в кляксах городских!

— Точно — поддержал ее зомби, но на его лице появилась глубокая задумчивость.

— Мы бы услышали — не согласился я — Когда арестовывают денежных и знаменитых — об этом радостно вопят все нищеброды. Убей гоблина или зомби — вспомнят разок и забудут. Убей полурослика при деньгах и положении — обсуждать будут неделю. А уж если богатого полурослика расчленит система за людоедство…

— Ну и жизнь у вас там! — подал голос Хван — Охренеть! Ладно я жрал человечину — выхода другого не было. Да я бы отказался — вторая голова сама бы все сделала. Но ведь вас там вроде кормят и поят — мне Баск рассказывал.

Я пожал плечами, Баск повторил мой жест и признал:

— Мы ничего такого не слышали. Странно…

— Что-то наверняка было — продолжил я — Крупные штрафы, блокировка банкомата, изъятия всех средств, зарезервированных капсул и прочее. Но система расчленять никого не стала — мягко пожурила и дала шанс исправиться. И так будет всегда. Если ты просто жрешь свинину — спрос с тебя небольшой. Ты ведь просто сраный потребитель. И плевать, что ты заказываешь на обед не просто мясную вырезку пожирней, а три пары девичьих сисек.

— Я бы тому ублюдку хрен вырвала и на сковороде пожарила! И ему бы скормила! — прошипела Йорка, врезав кулаком по стене трубы.

— Но даже не это главный показатель.

— А что тогда?

— Почему наше мясо до сих пор съедобно? — буднично спросил я.

— В смысле?

— В прямом. Оглянись. Мы тащим за собой страшного ублюдка — замешанная на дерьме помесь насекомого с гоблином.

— Вот спасибо! — обиженно донеслось сзади — Хотя и правда… но обидно!

— А дэвы? Их мясо даже Хван сожрать не стал — а он жрет протухшую падаль! Помнишь, как он рассказывал, что последних пауков доедал, когда их мясо уже стало таким мягким, что пенилось как кремовое мыло и само с чавканьем с костей слезало?

— Угх… помню…

— После встречи с дэвами я и задался вопросом — продолжил я — Это же вопрос, лежащий на самой поверхности. Мы живем в мире, где с человеческими телами проводят занятные манипуляции. Обращаются с телами как с конструкторами. Легко играют с генами, смешивая их в причудливый коктейль. Вот и ответь — насколько сложно добавить в наши тела — пусть даже регулярно повторяемой бесплатной инъекцией — что-то вроде гормона, вещества или чего-то там еще, что попросту сделает наше мясо либо ядовитым, либо вызывающим кровавую диарею для любого ублюдка, кто его решит сожрать? Призмы, жавлы и плуксы не в счет — пусть жрут. Но вот чтобы сучий гоблин решивший сожрать другого гоблина обдристался бы вусмерть, сам бы пополз в медблок моля прикончить его. Но система этого не делает! И мясо одного гоблина по-прежнему остается сладким угощением для другого. Ответь мне, Баск. Почему?

Зомби молча развел руками. Промолчала и Йорка. Хван что-то пробухтел, но тут на его пути попался достаточно крупный жавл и он предпочел заняться перекусом. Оглядев всех, я усмехнулся: