Пустоцвет (СИ) - Зика Натаэль - Страница 25

— Не надо! Потом, мне нечем заплатить адвокату, и я не собираюсь ничего от мужа требовать.

— Напрасно. Конечно, вы меня нисколько не напрягаете, наоборот, я потеряю, если вы переедете в собственное жилье, но терпеть несправедливость выше моих сил. Не сердитесь, я немного пообщалась с вашей матушкой, надо сказать, она изумительная женщина и очень вас любит, хотя вместо «надеть пальто» упорно повторяет «одеть пальто». Нина Михайловна мне многое рассказала о вас и вашей жизни с супругом. Не надо делать такие глаза, мама зла ребенку не пожелает! Никаких тайн мне не сообщили, только в общих чертах.

— Но когда вы успели? — пораженно пробормотала Маша. — Мои здесь два раза были, вы общались у меня на глазах, а я не припомню, чтобы…

— Поговорить можно по телефону. Очень удобная вещь, между прочим, хотя вы регулярно об этом забываете.

— А… Ясно, — значит, за ее спиной женщины спелись и обложили Машу заботой со всех сторон. — Адвокат не нужен.

— Адвокат нужен, чтобы ты не осталась не только на бобах, но еще и в долгах.

— Как это?

— Не поверите, чего только в жизни ни бывает! Поэтому расставаться надо с умом, обязательно с адвокатом, который проследит за прозрачностью процесса и интересами клиентки. Значит, я сейчас позвоню Стасику, он нотариус. Подпишете доверенность на Витю, и он проконтролирует ваш развод.

— О…..

Сопротивляться Надежде Львовне не было никакой возможности. Удивляло, зачем ей, по сути, постороннему человеку, вмешиваться и помогать, но мама разъяснила.

— Понимаешь, Машенька, Надежда Львовна — одинокий человек. Она всю жизнь была в центре жизни, всем нужна, учила, воспитывала. А теперь осталась одна. Это тяжело, когда человек, привыкший к активной и общественной жизни, вдруг, остается не у дел. Потом, у неё обостренное чувство справедливости, она не может пройти мимо. Бывших учителей не бывает, дочка. Конечно, если они — настоящие.

— Надежда Львовна — настоящая, — пробормотала Мария. — Поразительно, что спустя столько лет её ученики не только помнят свою учительницу, но и охотно откликаются на её просьбы.

— Да, так и есть. Уверена, она многим помогала и помогает. И она права — нельзя пускать на самотёк ваш развод. Мало ли, что адвокат Сомова придумает? Соглашайся.

И Маша согласилась.

С утра офис гудел, как растревоженный улей.

Мария, полностью погруженная в работу, не сразу обратила на это внимание. Но ухо уловило — Инстрэл. И тело подбросило, как от разряда тока — что такое?

— Машка, ты что, спишь, что ли? Приам! Совместный проект! Переговоры на нашей территории и, говорят, высшее руководство будет.

— Нам-то, какая разница — высшее, низшее? — пробормотала женщина, пытаясь унять дрожь в руках. — У нас работы — не разогнуться. Света, лучше займись презентацией, времени мало, а у тебя еще и конь не валялся.

— Странная ты, Машка! Кроме работы ничего знать не хочешь. Интересно же — конкуренты, и у нас! Потом, может быть, там молодые-неженатые будут. Перспективные! Конечно, любопытно посмотреть, — девушка закатила глаза. — Не век же здесь просиживать. Работа, это хорошо, но надо и о личной жизни подумать!

Покачав головой, Мария вернулась к разработке.

Перед появлением представителей Инстрэл, по офису прошел лично Владлен Максимович, настоятельно порекомендовав служащим сидеть на местах, в курилку и туалет сходить заблаговременно и по коридорам не шастать.

Офис замер.

— Приехали! — возвестила Светлана, последний час почти не отходившая от окна. — Черт, высоко, не видно толком. И выйти нельзя.

А спустя полчаса Машу вместе с документами по последнему проекту вызвали в зал совещаний.

Помнят ли ее в Инстрэл? Узнают ли?

Переживая, Мария перебирала бумаги, решая, что взять, а что оставить. Она не появлялась больше трех лет, есть вероятность, что её не узнают. Конечно, смотря, кто приехал. Шестерок можно не считать, а вот руководящее звено — кто они? Если Щербаков или старший менеджер — плохо дело, они её, точно, узнают.

С другой стороны — какое ей до этого дела? В Квадро в курсе, чья она супруга, знают про грядущий развод. До него, кстати, всего несколько дней осталось.

Она зайдет, представить свою концепцию, ответить на вопросы, и всё. И не с таким справлялись!

Мельком заглянув в зеркало, женщина убедилась, что с прической все в порядке, юбка и блузка не помялись, взяла папку с документами, мысленно выдохнула и решительно направилась в зал заседаний.

— Добрый день! — мельком окинула взглядом присутствующих и обратилась к генеральному. — Борис Викторович, вот, что вы просили принести.

Как она сумела сдержаться, ей самой неведомо.

В какое-то мгновение почувствовала дискомфорт, перевела глаза и внутренне заледенела — почти напротив, прожигая в ней дыры, сидел Сомов.

Настолько пожирающее он смотрел на нее только в первый год их совместной жизни, пока не уверился окончательно, что эта женщина отныне принадлежит ему.

Ладони вспотели, мир на долю секунды потемнел, но усилием воли Мария справилась со слабостью и растерянностью. Она — профессионал! Дима сам вычеркнул ее из жизни, она ничем ему не обязана. Просто посетитель, гость в компании, один из многих.

Машка, собралась! Вдох, выдох. Улыбка. Работать!

Получилось.

Она увлеклась рассказом, ответила на вопросы, краем глаза замечая одобрение и даже, гордость в глазах генерального. В ту сторону, где замер соляным столбом супруг, женщина старалась не смотреть — глупое сердце так и норовило сбиться с ритма, но ей никак нельзя было терять самообладание. И не только из-за работы. Дима не должен был заподозрить, что его появление подействовало на нее, как удар под дых, как ведро ледяной воды, как взрыв сверхновой.

Больно. Как же больно…

Наконец, пытка подошла к концу.

— Что же, Мария Сергеевна, большое спасибо, вы прекрасно презентовали вашу разработку. Если ни у кого больше нет вопросов, вы можете быть свободны.

Мужчины проводили женщину улыбками, Дмитрий еле сдерживал желание стереть эти улыбки, вбить их в горло каждому, кто посмел обласкать взглядом ладную фигурку его жены.

Черт, черт, черт! Вырядилась! Для кого, спрашивается? Юбка средней длины, да, но как она подчеркивает ее бедра! И разрез, в котором мелькают стройные ножки. А блузка? С виду скромная, но тонкая ткань напоминает, что прячется под ней. Он прекрасно помнит каждый сантиметр, каждую родинку.

— Борис Викторович, — решился он спустя пару секунд после ухода Маши, — не по протоколу, но я был бы благодарен за возможность прогуляться по вашему офису. Кто-нибудь может показать мне правильное направление?

— Разумеется, Дмитрий Николаевич! Слава, проводи ко мне!

Вслед за молодым человеком, Сомов вышел в коридор, проследовал до кабинета генерального мимо удивленной секретарши.

— Вот, пожалуйста! — сотрудник Квадро показал на дверь в личный туалет самого.

Какая, блин, честь!

Он-то рассчитывал, что сможет один пройти по этажу, заглянуть в кабинеты, найти Машку и поговорить. Хрен знает, зачем ему это нужно, но он сдохнет, если не поговорит!

Не вышло. Намеренно или случайно, но Слава дождался его и проводил назад, в зал заседаний, ни на мгновение, не выпуская из виду.

Офис, будто, вымер — в коридорах пусто, только еле уловимые звуки из-за дверей, мимо которых они проходили.

В коридор Маша вышла вполне уверенно, а там выдержка ее оставила. Если бы не сила воли, она села бы прямо тут, на пол. Ноги не держали, подворачиваясь чуть ли ни при каждом шаге, в груди противно дрожало, ладони потели, голова кружилась.

Господи, за что ей все это? Мало ей неприятностей от Димки? Казалось бы — ушла, не трогаю, лишь бы не видеть, забыть. Нет, и тут он умудрился ее достать. Надо взять себя в руки, надо идти и работать. Так работать, чтобы на воспоминания и переживания, ни сил, ни времени не оставалось!

И она работала, очнувшись только тогда, когда охранник, выразительно гремя ключами, в пятый раз напомнил, что через пятнадцать минут он включит сигнализацию, и если она не уйдет домой, ей придется ночевать в кабинете, на стуле.