Операция «Катамаран». Падение. После похорон - Фалуш Дьёрдь - Страница 64

Нильс Олесен понизил голос так, что она едва угадывала слова. Но ведь не прошло еще и суток, как она ему отказала. Он бросил сумку на сиденье рядом с собой и нагнул голову к рулю.

— Нет, не буду, — просто ответила Анна.

Искусство кокетливых ответов всегда было ей чуждо.

— Когда?

Она оглядела огромное здание больницы, напоминавшее необъятного великана, снабженное новейшей техникой, переполненное людьми в белых халатах, выстроенных по иерархической лестнице, людьми со своими мыслями и чувствами. Ее собственные тревоги были ничтожны по сравнению с болью, сконцентрировавшейся за бетонными стенами здания, за его огромными окнами, черными при ярком солнечном свете.

— Завтра в обед, но приглашаю я. Встретимся «У Ханса» в половине первого, — решительно предложила она. Тут же подумала, что глупо так по-детски перехватывать инициативу, но доктор постарался этого не заметить, а только радостно улыбнулся.

— Хорошо. Я только что от больного, его сбила насмерть уголовная полиция нашего города, поэтому мне необходимо дать отчет в инстанции.

Он закрыл дверцу и тронулся с места. Анна парализованно смотрела ему вслед.

— Если тот или иной мерзавец выбросил с восьмого этажа Эрика Смедера, и может, поделом, я совершенно не собираюсь никого бранить, не зная причин. Я должен установить, кто он. Но то, что уголовная полиция Эгесхавна день спустя сбивает насмерть простого взломщика, это так нелепо, что невольно приходит мысль о преждевременной пенсии, — горько говорил, обращаясь к Анне, Клейнер в коридоре перед хирургическим отделением.

Главный врач только что еще раз повторил Анне, что девятнадцатилетний Ове Томсен умер почти сразу после того, как его доставили в больницу.

— Из-за идиота Тофта парень разбился так, что ему нельзя было помочь. Я забирал его из магазина. Ты бы видела! С таким сталкиваешься редко: он весь был утыкан осколками. А Тофт голосил на улице, что парень не успел затормозить. Да у него возможности не было! Не поверишь, но именно меня пять минут назад последними словами ругал Нильс Олесен.

— Тофт получил психическую травму, — Анна попыталась сгладить его тон.

— Он дурак, вот он кто!

— А этот Ове Томсен, кто он?

Клейнер присел на подоконник. Они находились на шестом этаже, откуда был виден центр Эгесхавна с двух- и трехэтажными зданиями из красного кирпича, построенными в двадцатые и тридцатые годы, сейчас особенно нарядными при ярком солнце.

Слушая Клейнера, Анна глазами проследила за симметричным расположением домов вдоль и поперек основных улиц.

— С четырнадцати лет один из наших знакомых. Мелкие кражи в магазинах, в автомобилях. Хорошо помню его с тех пор. Жалкий мальчонка, лечился в больницах, сидел по нескольку месяцев в тюрьме за воровство. Даю гарантию, что не он отправил Смедера на тот свет.

— Но он забрался именно в его квартиру, когда Франк… — Она не кончила фразу.

— Старый трюк. Умершие уже не могут охранять свои квартиры. У Томсена была собственная теория вскрытия. Пошли, я кое-что покажу тебе.

Анна пошла за ним по коридору. Остановившись, Клейнер постучал по стеклянной двери, за которой перед телефоном сидела сестра.

— На секунду, — бросил Клейнер и, не дожидаясь кивка, взял со стола номер «Эгесхавн Тиденде». Он был открыт на третьей странице, и Клейнер обвел карандашом сообщения о смерти. Три объявления, напечатанные петитом. Последнее из них касалось Смедера. В нейтральных выражениях сообщалось о том, что вчера скончался начальник отдела кадров муниципалитета Эрик Смедер, 55 лет, проживающий по адресу: Одальсвей, 28.

Анна перевернула страницу.

— На первой полосе все подробности дела.

— Но в объявлении о смерти нет ничего настораживающего. Уверен, Ове Томсен вообще не читал первые страницы, — убежденно возразил Клейнер. — Он ежедневно просматривал именно третью и выписывал в блокнот адреса. Ове и не подозревал в этот раз, что попадет в ловушку. Он был не дурак. Прочти он подробности, никогда не полез бы наверх. Нет, первые страницы Ове не интересовали. Жизнь много раз его била, и ему совсем не хотелось лишний раз читать про нее.

Анна внимательно следила за рассуждениями Клейнера и вынуждена была признать анализ вполне реалистичным. Все-таки кое-что оставалось неясным.

— Если только он не забыл что-то в квартире.

— Конечно, — согласился Клейнер, — мы не должны полностью исключать его. У нас есть отпечатки его пальцев, его обуви. Правда, я лично не верю, что мы именно его ищем. Но Франк все равно должен был его задержать, — прибавил Клейнер.

Итак, Ове Томсен, 19 лет, был мертв. Таковы были новые обстоятельства ее первого крупного дела в Эгесхавне. У Анны болела голова, болела спина.

Она отправила Клейнера домой к Ове Томсену, а сама присела на стул и опустила голову на руки. Только сейчас она полностью поняла слова Петерсена о том, что Пер старается оберегать ее.

Клейнер решил, что осмотрит комнату Томсена позднее. Можно подождать. Он не мог сказать матери Ове, что должен обыскать комнату. Больше часа Клейнер беседовал с седой погасшей женщиной, внешне казавшейся много старше ее сорока восьми лет.

Она сидела, скорчившись, в углу дивана, непрестанно плача, и все говорила и говорила. Клейнер помещался рядом на стуле с сигарой во рту, зажав между коленями пиво, которое она ему предложила. Уже многие годы здесь не было ни мужа, ни отца, и она последними словами ругала за это только себя. Было видно, что она побита как собака, которую сильно пнули ногой. Но она не должна брать на себя всю вину, не должна, повторял про себя Клейнер во время их долгого разговора. С осмотром комнаты можно подождать и до завтра.

Техники уже смастерили манекен, одетый так, как был одет Смедер. В серых брюках, светло-голубой рубашке с коричневым галстуком.

Окружной врач Сёренсен, Франк и Анна составили кукле компанию на балконе восьмого этажа. Двое полицейских охраняли место падения, сдерживая любопытных, предвкушающих новые впечатления.

Они четырежды инсценировали падение. Дважды куклу сбрасывали с разных расстояний от края балкона, в двух других случаях куклу ставили на перила, потом толкали вниз. После каждого падения врач и Франк спускались вниз и исследовали результат. За это время они выпили на балконе три бутылки пива, после чего поклялись никогда и нигде ничего не воровать. От сильной жажды они заимствовали пиво из холодильника Смедера.

Не было нужды громко формулировать заключение. Они знали, что будет написано в протоколе, над которым работали доктор и Франк.

Сопоставление фактов самого происшествия и полученных при инсценировке дало несложный вывод.

Смедер был сброшен с балкона, когда стоял у перил и скорее всего любовался видом. Или показывал неизвестному гостю панораму, охватывающую большую часть города, море и близлежащий остров Вестеро.

Смедер пытался помешать падению. Это подтверждалось не только цементной пылью на брюках и кусочками металла на ботинках. Сёренсену удалось также обнаружить свежие царапины на левой руке Смедера, которой он пытался ухватиться за край балкона. Можно было даже разглядеть в ранках на ладони кусочки цемента.

Это было убийство!

В 14.00 Анна Нильсен собрала наличный состав в кабинете, дала каждому поручения на следующий день. Проиллюстрировала кругами и стрелками план действий на специальной передвижной доске. Проанализировала все возможности, как они делали всегда в выездной бригаде перед тем как продолжить дело.

Необходимы были дополнительные силы. И Анне пришлось вызвать в помощь трех сержантов из полиции города Колдинга. Йоргена Тофта отослали домой. Два сержанта поступили в распоряжение Клейнера и Франка, третьего направили к Поульсену. Поульсен должен был находиться в здании полиции и координировать действия всей рабочей группы по делу Смедера.

— Клейнер займется Ове Томсеном. Возможно, он — второстепенная фигура, но это мы должны выяснить. Теперь — главное. Сам Томсен вне игры. Остается его комната. Где он был во время убийства? Надо показать в подъезде его фотокарточку. Что у него за друзья? Он должен был иметь приятеля, кто укрывал бы краденое. Не связан ли он каким-то образом с пребыванием Смедера в тюрьме? Проверьте все особо тщательно. Да, совершенно замучили газетчики. Придется согласиться еще на встречу. Бог знает, сколько времени она отнимет.