Монахиня из третьего отдела (СИ) - Радион Екатерина - Страница 42

Тони недовольно фыркнул и демонстративно занял место на переднем сиденье. Дорога прошла в напряженном молчании. Лиретта предпочла бы, чтобы Тони и вовсе не пришел. Тогда можно было бы поговорить с Риком, узнать детали сделки, а так приходилось молчать и со скучающим видом изучать проносящиеся мимо улочки города.

Они ехали в противоположную от парка сторону. Дома постепенно становились все выше и выше, хотя Лири и отмечала, что высота потолков в комнатах постепенно снижалась. Какой-нибудь трехэтажный дом мог по высоте быть как поместье Вейлумов.

Остановились у шестиэтажного здания, отделанного белоснежным мрамором. Лиретта с любопытством осматривалась. Соседние дома покрыты едва заметным слоем пыли, а этот сиял, словно только что выпавший снег.

— Добро пожаловать, Ваша Светлость, — к ним подошел кто-то из обслуги и бросил вопрошающий взгляд на Лиретту. — Проводить вашу спутницу в комнату ожидания?

— Нет. Она пойдет со мной. Позаботьтесь о шофере.

— Да, Ваша Светлость.

Рикардо уверенными шагами взлетел по лестнице и не оборачиваясь пошел вперед. Лиретта едва успевала за ним, но окликать не решалась. Ей казалось, что она кожей чувствует его недовольство. Да и сама шпионка была близка к тому, чтобы кого-нибудь стукнуть. Например, Антонио, который первым делом спросил о том, где в здании кафе или буфет.

Удерживать на лице маску безразличия с каждой минутой становилось все труднее. И если Вейлум-младший постепенно отходил на второй план, то интерьеры здания завоевывали внимание Лиретты. Они неуловимо напоминали обстановку в поместье, но в них чувствовалась сдержанность и практичность. Никаких резных лиан вокруг балясин лестницы, например. Даже подумать страшно, сколько времени нужно на их очистку от пыли. А если учесть, что у Вейлумов в доме идеальный порядок, то время это нужно чуть ли не каждый день. Конечно же, такое не будут делать в публичном месте.

Пройдя насквозь просторный холл, Рикардо подошел к лифту. Лиретта невольно поежилась. Ей пару раз приходилось пользоваться подобным, но ощущения были не из приятных. Звякнул колокольчик, и времени на воспоминания не осталось. Юркнув в кабину вслед за Риком, Лиретта зажмурилась.

Лифт загудел, на мгновение в животе появилось раздражающее щекочущее чувство, а потом они поехали вверх, словно ничего и не произошло. Под конец поездки немного тряхнуло. Лиретта едва дождалась, когда механические двери с едва слышным скрипом разъедутся в стороны, выпуская ее на свободу. Только оказавшись на «твердой земле», она смогла почувствовать себя увереннее. Хоть в лифте и не видно бездонного провала шахты, это вовсе не значило, что Лиретта не знала о том, как высоко она находится и что от падения ее удерживает всего лишь металлический трос.

Опомнившись, она расправила плечи и поспешила за Рикардо, который едва заметно замедлил шаг, чтобы спутница не отставала.

— Давай помедленнее. Времени еще вагон и тележечка, — потребовал Антонио.

— Мы должны подготовиться, — хмуро ответил Рик, толкая дверь из темного стекла.

Они оказались в просторном зале. Окна от пола до потолка давали достаточно света. В центре отполированный до блеска овальный стол с удобными стульями-креслами вокруг. Горшки с зелеными папоротниками, стоящие то тут, то там, немного разряжали напряженную деловую атмосферу, принося капельку уюта.

— Да к чему готовиться? Типовая же сделка, — недовольно фыркнул Тони, занимая место по правую руку от Рикардо.

Вейлум-старший недовольно покосился на него, но промолчал, кивком указав Лиретте на стул слева. Рик достал из портфеля бумаги и протянул каждому из помощников экземпляр.

— Ознакомьтесь. Это может вам пригодиться. Во время встречи я жду, что вы не произнесете ни слова. Если у вас будут какие-то замечания, вы можете их записать. Обсудим на перерыве.

— Опять ты за свое. Перерыв нужен для того, чтобы сходить в бар промочить горло, — недовольно прокомментировал Тони.

«Ты еще папочке пожалуйся, что тебя, бедненького, работать заставляют», — мысленно фыркнула Лиретта и принялась изучать бумаги.

Хвост двадцать восьмой.

Волнения перед встречей

— Не раньше, чем батюшка пришлет нам весточку, — с наигранной усмешкой подвела черту Андрайн. Пользоваться связью было опасно, и решение относительно этого мог принять только Карлос. И за этим вроде бы вырванным из контекста высказыванием средний монах не заметил бы ничего такого, что заставило бы его взволноваться.

Ограничения были восприняты безропотно. Все они понимали, кто именно стоит за пропажей Кароль. Безошибочное восприятие улавливало, что у Шарлотты снизилось время реакции и изменились глаза, и гадать, с чем именно это связано, не приходилось. Но еще больше заставлял беспокоиться изменившийся взгляд. Это ощущение, что только дай предлог, она сожрет всех, вызывало страх. Конечно, Андрайн была верна миссии и была готова пожертвовать кем угодно, в том числе и собой, но ей невольно приходилось признавать, что бремя лидерства слишком уж пришлось ей по вкусу. Где гарантии, что после ее жертвоприношения остальные справятся? Она не могла быть уверена в этом, а значит, приносить себя в жертву безответственно.

Спроецировав эту логику на остальных, негласный лидер заключила, что есть всего две возможности. Либо Кароль круглая дура и Лотта смогла обвести ее вокруг пальца, либо их зловещая сестренка элементарно сильнее. Либо и то, и другое.

Лотта отказывалась выдавать подробности по «ненадежному вербальному каналу». Андрайн видела за этим не только объективные опасения, но и какие-то личные причины. И это лишь ухудшало ситуацию.

А еще их допрашивали. Два святых брата — Грегори и Дрейк. Грегори больше спрашивал о Кароль. Можно сделать вывод, они ничего не знают. Дрейк — о Шарлотте. Можно сделать вывод, что они в чем-то ее подозревают. Второй до того возбудился во время допроса, что у него кровь пошла носом. Они там что, все как тот жирный и… и, собственно, цель их охоты?

Неприятно.

— Она всегда была немного заторможенной. А после нашего спасения буквально расцветает на глазах, — похлопав ресницами, словно действительно радуясь за подругу, тогда ответила Андрайн.

Больше она ничего не сказала важного, только общие слова. Осознание того, что Лотта становится лучше и начинает их превосходить, особенно раздражало. Раньше ее можно было жалеть как ущербную сестренку, а теперь? И почему именно она, дефектная, с каким-то нетиповым ядром, которое, как говорил Карлос, вообще чудо, что запустилось?

Вдвойне неприятно.

Ее злило в Лотте все. Сам ее вид: короткие золотистые волосы, дурацкая улыбка, необыкновенно часто украшающая лицо к умилению окружающих. Интересно, если бы Шарлотта улыбалась во всю ширину своего рта, они бы так же умилялись? А то, как она постоянно клянчит еду, а добросердечные монахи с радостью делятся, по-видимому, даже не задумываясь, как в нее столько влезает. А эта доброжелательность и готовность прийти на помощь, которую она продолжает открыто демонстрировать по отношению к сестренкам, пряча за спиной совсем иную форму, как она это называет, «любви»? Что у нее вообще в голове?

Но все это нашло апогей, когда после ужина святые братья добрались до нее. Лотта — единственная из всех — открыто нарушала маскарад подозрений на монахов в пропаже сестренок, и шла к ним навстречу. Андрайн уже догадывалась, чем она это мотивирует: «Я умнее вас, и я пытаюсь их обмануть, чтобы выведать информацию».

Втройне неприятно.

— Есть ли у меня право ненавидеть? — прошептала она, глядя, как легко Шарлотта берет за руки святых братьев, оставаясь между ними, и как убедительно разыгрывает полное доверие.

Логан Дрейк не испытывал ненависти к Шарлотте в этот день. Он вообще слабо верил в реальность всего того, что произошло вчера. Пропажа Кароль стала уже чем-то рутинным после Чарли, и мысли о том, что одна из девочек просто съела двух других, казались ему всего лишь воспаленной фантазией. А уж возможность наличия Охотника на Глубинных прямо в храмовом комплексе и вовсе каким-то нонсенсом.