Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 17

Поднимаю глаза и оглядываюсь.

– С кучей полуголых мужиков. – Так приятно говорить маме правду!

– Расслабляешься? – слышу какое-то умиротворение в её голосе. – Ну, отдыхай, доченька.

– Хорошо, мам. – Хочу уже положить трубочку.

– И не забывай про меня, звони иногда.

– Хорошо, мамочка, – говорю я. – Люблю, целую.

– Цёмки-цёмки. – Она кладёт трубочку.

Я прячу в карман телефон и поднимаю глаза. А передо мной всё плывёт. Как же мне кайфово!

Через минуту снова прибегает Толя:

– Юль, ты тут как?

– Нормально, классно, – улыбаюсь ему, а у меня от улыбки глазки слипаются.

– Ты уже засыпаешь, давай отвезу тебя домой.

– Да не надо, мне и тут норм. Правда-правда. – Киваю несколько раз, для надежности. Для того чтобы он понял, что я сказала правду.

– Да ну, прости, надо было тебя сразу домой закинуть, пока я за рулём был. – Он смотрит по сторонам. – Погодь, сейчас с брательником поговорю.

– Толь, не надо, не суетись из-за меня. – Не успеваю договорить, как он куда-то пропадает. – Работа – это святое, – говорю сама себе и нюхаю пустой стаканчик из-под вина. Я бы ещё выпила. Правда, это солнышко слишком меня разморило.

Вот это я скатилась! Сижу, бухая, на стройке среди строителей на чистом пуфике, как королева. Самой смешно! Если бы сейчас кто музыку поставил, я бы даже танцевать пошла. «Чёрные глаза вспоминаю, умираю Чёрные глаза, я только о тебе мечтаю. Чёрные глаза, самые прекрасные, чёрные глаза, чёрные глаза».

Кстати, а где музыка? У строителей всегда магнитофон играет, а сейчас тихо. Обед же уже закончился. По крайней мере, все заняты своим делом.

Тут появляется Толя, он без футболки, и мне опять хочется прикоснуться к его стальному прессу! Какой же он идеальный! Такой рельефный, такой твёрдый! Как же я его хочу! Сдержаться не могу!

«А не надо было бухать».

«Ты всегда так вовремя появляешься, а раньше не мог мне сообщить?»

«А ты бы меня не послушала. Ты же никогда меня не слушаешь».

«Да, я тупая». – Проще признать, чем спорить с самой собой. Кроме того, не так-то это далеко от истины. Проще говоря, это и есть истина.

– Идём. – Толя накидывает тенниску и, не застёгивая её, протягивает мне руку. Я хватаюсь за него и пытаюсь встать. Вот и отлично, я уже стою на своих двоих, но не могу сдвинуться с места!

– Ножки не идут. – Я жалобно смотрю на Толика.

– Это сколько же тебе надо, чтобы отключиться? – ухмыляется Толик. – Моя девочка! – Он целует меня в мои пухлые губки.

– Ага, – грустно отвечаю ему, чуть не плачу; мне немного сейчас надо, чтобы расплакаться. Сейчас бы мультик проставить по мамонтенка, который потерял свою маму, и я тут же разрыдаюсь так, что сопли пузырями. Лучше буду сдерживаться, пока не окажусь дома, а там поплачу – мало ли обид накопилось… Мне иногда просто так поплакать надо. И чего это мне так плакать захотелось? Сама не знаю. Наверное, потому, что я девочка.

– Держись за меня, – говорит Толик. Он ловко поднимает меня на руки и выносит через ворота стройки.

– Мы реально как молодожёны… – бормочу я. – Несёшь меня, как невесту. – Я лезу к нему целоваться. Кстати, он отлично целуется, догадываюсь, где научился, догадываюсь, сколько у него было девушек до меня. Ну и пусть, зато сейчас-то мы вместе, а что будет завтра – какая разница? Буду относиться к нему как к трофею, как и он ко мне, наверное, относится.

Только сердце где-то глубоко в груди не хочет в это верить, оно дурное, болеть потом будет, когда он меня бросит. Смотрю на него печальными глазками.

– Что? – Он ставит меня на траву.

– Толя, – спрашиваю я, – а ты меня не бросишь?

– А если бошу, ты плакать будешь? – ухмыляется он. Вот гад-то, с такой красивой ухмылкой!

– Ага, – печально киваю я. – Только вены резать не буду, я Вике уже обещала.

– Ха-ха-ха! – смеётся он и целует меня в лобик. Любит он меня туда целовать. – Обещаю, я сделаю всё, чтобы ты никогда не плакала.

– Честно-честно?

– Честно-честно.

Его брат выходит нас провожать.

– Всё, пока, Толя! – Он пожимает руку Толе и смотрит на меня. – Пока, Юлька, было приятно познакомиться!

– Мне тоже, – улыбаюсь ему, а сама вишу на шее у Толика.

Только когда брат отходит, я понимаю значение его слов:

– Так, вроде, ещё не конец рабочего дня, – говорю я. – А как же твоя работа?

– Я сегодня отпросился, мне выспаться надо. Мы же вечером опять идём кутить?

– Не знаю, я дико не выспалась, – тоже зеваю я. Делаю шаг и спотыкаюсь, едва не падаю. Попробовали бы вы ходить пьяной на каблуках!

– Тихо, тихо, тихо, тихо… – Толик подхватывает меня и доводит до машины, до водительской дверцы. Открывает, и я залезаю на место водителя, берусь за руль.

– Хочешь, чтобы я была за рулём? – смеюсь я. А я, пьяная, еле вижу. Хоть и выпила немного, слишком вино креплёное было, слишком меня солнышко разморило. А ещё я не выспалась и устала.

– Нет, конечно, перелезай на пассажирское.

– Окей. – Я радостно перелезаю на пассажирское сиденье и ложусь на бок – не для того чтобы спать, а для того чтобы смотреть, как он машину будет вести.

========== Глава 13 ==========

Толя включает зажигание и отъезжает от строящегося дома.

А я смотрю на него и умиляюсь:

– Мой хороший, мой Толя! – Глажу его по щеке.

– Ты хотела сказать «любимый». – Самоуверенный гад!

– Мой любимый! – Похоже, я реально люблю его, просто это какая-то другая любовь – не возвышенная небесная, к которой прикоснуться опасно, а простая земная, близкая, мокрая… сама смеюсь над таким определением!

Мы тормозим у дома, и я выхожу из машины.

– Поможешь до квартиры добраться? – спрашиваю.

– Конечно. – Он паркует машину и берёт меня под руку. Медленно помогает мне переставлять ножки, пока мы поднимаемся на третий этаж. Я уже протрезвела, но мне так приятно, когда он прикасается к моим коленкам, заботится обо мне. Я словно в детство вернулась, словно опять маленькая.

«Наслаждайся, Юленька, конфетно-букетный период очень короткий».

«Какой конфетно-букетный? Он мне ни конфет, ни букетов не дарил, я с ним на работу ездила». Иногда я умею быть рациональной.

Тихо проворачиваю в замке ключ.

– Я дома! – зачем-то кричу я.

Вика выходит в коридор встречать меня.

– Привет, Толя! – Она радостно смотрит на него. – Доставил нашу чучундру? – усмехается она.

– Я не чучундра, – протестую я, но Вика заключает меня в объятия и нежно целует в губы.

– Чучундра, чучунра, – говорит Вика.

– Хорошо, пусть будет Чучундра, – соглашаюсь я. Я всегда сразу на всё соглашаюсь.

Из кухни выходит Сашка в домашней футболке.

– Привет, – улыбается он и пожимает Толику руку.

– Ладно, я пойду, – мнётся Толик.

– Оставайся, – останавливает его Вика. – Посидите, расскажите, где были, – улыбается она.

– Да Мелкой выспаться нужно, а мне домой пора, – мнётся он.

– Ляжете у нас, – вдруг подключается Саша. – Кровать свободна, а мы с Викулечкой в город собирались.

Толик смотрит на меня, а я на Толика. Я знаю, чем он занят: пытается прочитать мои мысли. Но никаких мыслей у меня сейчас нет.

– Останешься? – спрашиваю я.

– Хорошо. – Он скидывает тапочки и проходит на кухню вслед за Сашкой. А мы с Викулей остаёмся в коридоре. Она счастливая-счастливая, на меня всё время смотрит, что аж глазки сияют.

– Ну что, – говорит она, – расскажи, как это было.

– Было… – Я слишком медленно соображаю, о чём речь. – Да ничего не было.

– Как ничего? – Она изменяется в лице. – Как это ничего?

– Вот так, мы с Толиком просто друзья, – зачем-то вру я сама себе, я же ему несколько раз чуть не отсосала.

– И ты промариновала парня целый день и так и не дала ему? – морщит носик Викуля.

– Ага, – киваю я, снимаю босоножки. Так приятно снова оказаться на твёрдой поверхности и ходить на целой стопе, а не на платформе!