Цвет настроения белый (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 30

Ложусь в постель и запускаю руку в трусики.

«Приветик, «кисуля»! Давно не «виделись». – Нежно провожу пальчиком по «горошинке» и томно вздыхаю. Надеюсь, я не слишком громко это делаю и никого не разбудила. Иногда я забываю, что теперь я в палате не одна.

«Простите, пожалуйста, вам не будет мешать, если я подрочу?» – думаю я и начинаю давиться со смеху. Похоже, мой смех мешает соседу куда больше, чем мои стоны. Нужно выйти. Нужно ещё прогуляться.

Поднимаюсь, надеваю тапочки и выхожу из палаты. С надеждой смотрю по сторонам. Толика нет, а жаль, я бы с ним ещё погуляла, его за пресс потрогала. Чёрт, какая же я извращенка!

– Юль! – слышу голос со стороны. Толя! И откуда он взялся?

– Ты что, никак уснуть не можешь?

– Нет, я просто в палату к другу заходил. А ты почему ты не спишь?

– Не спится, – говорю.

– Скучаешь?

– А как ты догадался? – улыбаюсь ему.

– Ну, скучающие девочки – это мой профиль, – улыбается он мне в ответ. Чёрт, какой же он милый!

Мы гуляем по корпусу, он везде меня водит и всё показывает. Я бы сама в жизни не догадалась, что тут такой лабиринт. Тут же в больнице отличную квест-комнату можно забабахать.

– Не хочешь, на улицу выйдем? – предлагает.

– Ночью же нельзя, – говорю и думаю: «Чёрт, какая же я правильная! Аж самой противно!»

– А кто запретит-то? – Он берёт меня за руку и ведёт за собой. Я бы сказала, что тянет, но он притормаживает, когда видит, что я за ним не поспеваю.

Мы слетаем вниз по лестнице и упираемся в полуподвальное помещение. Там грязно, мне даже находиться здесь противно, а Толя идёт напролом до какой-то тяжеленной железной двери.

– Посмотрим, что за ней? – спрашивает он и держит интригу.

– Ну, открывай, давай, ты же и так знаешь.

========== Глава 23 ==========

Он напрягает свои бицепсы и отодвигает тяжеленную тумбочку, прижимавшую дверь. Там в замке торчит обломок ключа, и Толя с лёгкостью его проворачивает. Оттуда из-за двери прям так и веет приключениями.

– Ой, не знаю… – качаю я головой.

– А что нам будет? Мы же уже взрослые, а не подростки какие-то.

Я улыбаюсь, мне самой смешно от того, что я такая я трусиха.

– Идём, – соглашаюсь я и позволяю ему взять меня за руку. Он такой мужественный, и мне рядом с ним так спокойно! С ним я могу идти куда угодно, и мне не страшно. Я «трусишка зайка серенький» – это из песенки какой-то или из мультика, уже не помню.

Мы выходим во двор, там зябко, а небо звёздное-звёздное, покрыто огоньками, как мурашками. И темно, просто вокруг всё чёрное, после слепящего больничного света довольно трудно сразу привыкнуть.

Мы проходим мимо дерева, на котором растут то ли карликовые вишни, то ли черёмуха, но запах стоит душистый. Я даже песню такую вспомнила, про грозди душистые.

– Т-ч-ч-ч, – говорит Толик, и мы садимся на лавочку под деревом. Здесь нас не заметят. Хотя, если подумать, кому мы нужны?

– А от кого мы бегаем? – удивляюсь я.

– От Бабайки, – на полном серьёзе говорит Толян.

– А ты веришь в Бабайку?

– А ты – нет? – Он так странно на меня смотрит, что я даже немного пугаюсь. А что я себе думала, отправилась с незнакомым парнем куда-то на ночь глядя. «А что, если он меня… изнасилует?» – первая мысль, но, я думаю, Толик не такой. Ага, не такой, все они такие! Нужно вернуться, нужно возвращаться. А что, если нас схватят?

Схватят и полицию вызовут: двое пациентов сбежали. Так-то это больница, а не тюрьма. К тому же она открыта всё время – заходи, кто хочет, бери что хочешь.

– Идём назад, – трусливо говорю я, мне даже самой стыдно из-за того, что я такая трусиха.

– Да мы же только вышли, – отвечает Толя и утягивает меня за собой.

Мы идём вдоль больничных окон. В некоторых горит свет, в других темно. На балконах стоят в основном какие-то старики, по их печальным взглядам я понимаю, что не всё у них в порядке. Чёрт, больница – это какое-то место тотального отчаяния. Не хочу больше сюда возвращаться!

Мы выходим через крохотный парк и аллею с кипарисами к ярко освещённому КПП.

– А как мы пройдём?– Чёрт ну что я за дура! Это же не режимный объект входить и выходить тут не запрещается.

Мы выходим за территорию больницы и подходим к автотрассе. Здесь одинокая остановка маршруток и придорожный киоск.

– Будешь чего-нибудь? – спрашивает Сашка. Я что, его только что Сашкой в мыслях назвала? Отпускаю его руку и внимательно смотрю на него. С чего это я вдруг подумала, что это Сашка? У меня явно глюк.

– Что будешь? – повторяет он.

– Прости, я задумалась. Вспомнила своего бывшего.

– Парня?

– Конечно же, парня – на девушку ты мало похож, со своим бицепсами. – И щупаю его за бицепс. А он напрягает его ещё сильнее.

Мы подходим к киоску, и Толя достаёт кошелёк:

– А я свой забыла, – говорю.

– Не страшно я угощаю, – отмахивается Толян.

– Но ты не обязан этого делать, ты ж не мой парень.

– Да брось ты, мне приятно заплатить за красивую девушку. – Комплименты в его исполнении звучат особенно мило.

– Шейк, – говорю я, – безалкогольный.

– Да брось ты, тебе, что тринадцать лет.

«В тринадцать я пила только алкогольные, это сейчас правильной стала».

– Ну, давай, – говорю и улыбаюсь ему. Чёрт, а что будет, если я напьюсь? Самой любопытно.

– Шейк и пиво, – говорит он и протягивает купюру, а сам на меня всё время смотрит и улыбается. Интересно, он всегда такой улыбчивый или только со мной? В любом случае, он очень галантный и милый парень, мне с ним хорошо.

– Ты верующая? – спрашивает он, глядя на крестик на моей груди.

– Немножко. – Прости, Господи, я полностью верующая, просто это так не популярно среди подростков, что я буду чуть-чуть скрывать, можно? Я знала, что Ты меня поймёшь. Ты такой понимающий! Люблю Тебя, Господи.

– Немножко – это как?

– Некрещённая… ну не знаю… – Пока я думаю над ответом, он зубами открывает пиво, откручивает крышечку шейка и протягивает мне.

– За знакомство! – говорит он, и мы чокаемся горлышками бутылок. Звук такой, что оглушает меня на пару секунд.

– За тебя и за твой пресс! – говорю я и делаю пару глотков.

– Нравится? – Он задирает футболку и напрягает пресс, отчего его живот опять становится похож на гладильную доску. Такие ровные кубики, у меня аж поджилки дрожат!

– Можно? – спрашиваю я, закусив губу. Я спецом так делаю, знаю, что парням нравится, я ещё та притворщица.

– Ага, – говорит он и ещё сильнее напрягается.

Я вожу рукой по его прессу и испытываю наслаждение.

– А трудно такой сделать? – спрашиваю.

– Мне – нет, – говори Толик. – Турничок, брусья, бег, штанга.

– И давно ты всем этим занимаешься?

– Ну да. – Он обнимает меня, прижимает к себе, и я чувствую, какой он сильный. Как чугунные тиски, просто титанически сильный и твёрдый! Я такая мягкая в его руках! У меня даже голова кружится от этих мыслей… или это шейк в голову ударил?

– А чего ты меня ждал под палатой? – спрашиваю.

– Догадалась-таки?

– Ну конечно, нет у тебя тут никакого друга, очевидно же.

– Ну, надеялся, ты выйдешь… хотел ещё с тобой время провести. – Вижу, что стесняется.

– Толь, ты же помнишь наш уговор? Не влюбляться.

– Да помню я, помню! Как такое забудешь!

– Не подведи меня. Не хочу причинять и тебе боль, ты классный.

– Так не причиняй. – Он обнимает меня и прижимает к себе. И так само собой получается, что наши губы сливаются в поцелуе. Нет, он, конечно, «вкусно» целуется, но я не собиралась его целовать. Это действительно само вышло.

– Прости, – говорит он.

Я молчу, лишь томно вздыхаю в ответ, пока мы прогуливаемся по аллейке. Мне уже почти не холодно, я привыкла к майской прохладе, скоро лето, и тогда даже ночью будет удушливая жара. Ненавижу жару и потому не очень люблю лето. Ну да, я же люблю ходить в школу, люблю учиться, я же заучка. А что, если мне устроиться учительницей в школе. Я была бы классной училкой!