Полковник Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 22

У него был роман как-то с одной девочкой, что бредила всей этой чушь. Секс славный, но жить с нею он не смог. Слишком уж разные были те планеты, в которых витали их грезы и мечты. Имени ее уже не помнил. Лица. Тела. А часть того бреда, что она ему рассказывала — крепко отложилась в памяти. В том числе и узор кольца Всевластия. Поэтому, может быть и не с полной точностью, но очень близко к оригиналу он его легко мог изобразить.

Вот и сейчас. Закончил писать эти четыре строки вязи. Отошел на несколько шагов назад. И довольно крякнув, вокализовал их:

— Ash nazg durbatulûk, Ash nazg gimbatul, Ash nazg thrakatulûk, Agh burzum-ishi krimpatul.

А потом, после небольшой паузы, добавил.

— Когда-то эти слова перевернули мир. Сейчас же — пустой звук.

Кар!

Раздалось от окна.

Максим обернулся и увидел на подоконнике распахнутого настежь окна ворона. Очень похожего на того, что был там, в поле. Он сидел там и наблюдал за действиями нашего героя.

Офицеры перекрестились.

Захлопали крылья. И рядом сел второй ворон.

Меншиков несколько секунд смотрел на них, а потом не придумал ничего лучше, чем спокойно подойти к столу и, подхватив оттуда кусочек запеченного мяса, кинуть воронам. Тот, что был ближе, поймал мясо на лету. Положил на подоконник. Придавил лапой. И отрывая куски начал поглощать. Чуть помедлив, Максим кинул еще кусок мяса уже второму ворону…

Спустя минут пять птицы переместились с подоконника на просторный стол. Туда, где среди бумаг и карт коменданта, стояли тарелки с принесенной нашему герою едой. Наглые. Дерзкие. Они словно чувствовали симпатию парня к ним. И еду. Много еды.

В какой-то момент птицы так обнаглели, что стали расхаживать по столу и изучать всякие интересные предметы. На мгновение один из воронов остановился и, посмотрев на карту ударил в нее клювом. Потом еще. И еще.

— Ты думаешь? — Спросил Максим, поддерживая эту игру к пущему шоку своих офицеров.

Кар!

Ответил ворон и еще раз ударил клювом в яркую картинку, рядом с которой была надпись: «Рим».

1916, 16 мая. Мюнхен

Тихо ступая по комнате Вальтер Грабе осматривал кабинет коменданта. Зачем и почему сюда позвали именно криминальную полицию он не знал. Но раз начальство распорядилось все осмотреть, то перечить он не стал. Тем более, что в какой-то мере его и самого распирало любопытство. Все-таки такое событие…

Но чем больше он осматривал помещение, тем меньше понимал происходящее. Что у него было на входе? Осмотр помещения где находился и, возможно, планировал свои дальнейшие действия лучший полевой командир этих лет. Человек, способный горсткой людей обрушить фронт и изменить ход войны даже такой монументальной, как эта. Что он ожидал увидеть? Холодную, вдумчивую, рабочую атмосферу, безусловно, отпечатавшуюся на окружающем пространстве. Так или иначе. А что увидел? Что-то совершенно невразумительное…

Чтобы подстраховаться и не сесть в лужу, Вальтер пригласил себе на помощь своих старых коллег, ныне живущих на покое в силу возраста. Но вполне еще внимательных профессионалов, замечающих многое. Однако это не прояснило ситуации. Скорее напротив — запутало, так как они нашли новые детали и новые нюансы, что ему в глаза не бросились.

— Слушайте, может быть он не так хорош, как про него говорят? — Предложил версию первый старик. — Может ему просто везет?

— Три года подряд? — Возразил второй.

— Все так глупо и непрофессионально… — недовольно пробурчал Вальтер, соглашаясь с первым своим престарелым коллегой. — Работать совершенно невозможно. Невозможно понять логику непрофессионала…

— А может быть он хитрый профессионал? — Не отступал второй старик.

Вальтер уже хотел психануть и выкрикнуть что-то злобное, но услышал чеканные шаги в коридоре. Судя по походке шел кадровый офицер. Вряд ли боевой. У них шаг быстро меняется, становится более мягким, гибким, хищным. Пропадает чеканка. А даже когда имеется, то вот так звонко никогда не выходит. Да. Это был определенно «цокот» кадрового офицера тыла, одного из тех, что имеет и время, и возможность, и необходимость следить за своим видом и общим образом.

Еще до того, как дверь открылась, Грабе уже примерно сформировал визуальный образ идущего. Сила чеканных ударов сапог о паркет, их манера и частота говорили ему многое. Он обернулся к открывшейся двери и едва сдержал улыбку. Да… профессионализм не подвел его, хотя это дело заставило усомниться в собственных возможностях. В помещение вошел холодный и предельно ухоженный офицер. Идеально выбритый и постриженный так, словно только что вышел от парикмахера. Форма его была такой же безукоризненно чистой, выглаженной и вообще производила удивительное впечатление. Вальтер всегда считал, что умеет носить свой мундир, однако рядом с тем, кто вошел, любой бы почувствовал себя неряхой и деревенщиной. Образ дополнял достаточно приятный, едва уловимый запах нейтрального одеколона и изящная трость из черного дерева с обкладкой серебристым металлом. Может быть и правда серебро, но сути это не меняло.

А вот серебристые витые погоны майора у вошедшего дополнял синий крест «Pour le Merite». От чего Вальтер резко потерял зачатки улыбки на лице и скривился, словно от приступа зубной боли. Боевой орден. Высший. Его просто так не давали.

— Ла-Манш. Медея. — Коротко ответил вошедший, двумя словами давая понять за что награда.

Пара секунд замешательства и Грабе вспомнил историю начала войны, когда какой-то летчик сумел потопить эсминец в Ла-Манше. Подробности он не помнил, но, кажется, сбросив удачно импровизированную бомбу из восьмидюймового морского снаряда. Больше никто этого подвига повторить не смог. С одной стороны, британские корабли как по мановению волшебной палочки обросли простенькими средствами ПВО, которые «этажерки» преодолеть были не в состоянии. С другой стороны, тому парню просто повезло.

Сейчас же Вальтер, судя по всему, и наблюдал «того парня». И ему это не нравилось, так как получалось, что он ошибся в своих ожиданиях и прогнозах. Снова. Перед ним был боевой офицер. Не из пехоты или кавалерии, а из авиации, что меняло многое. И «просто повезло» тоже выглядело в отношении него странно. Этот парень не выглядел везунчиком по жизни. Слишком хорошо много над собой работал, что говорило об обратном. Везение расхолаживает, распускает. А тут все наоборот. Так не бывает… Значит, что? Все не так… все не то…

— Добрый день, — нарушил ход его мыслей вошедший. — Пауль Смекер. Контрразведка. Я забираю у вас это дело. — Произнес он тоном спокойным, но предельно уверенным и не терпящим возражений. — Рассказывайте. Что удалось выяснить?

Вальтер хотел было уже потребовать документы, потому что для контрразведчика вошедший выглядел слишком неправильно. Но передумал. Слишком много ошибок, идущих в разрез с его опытом и знаниями, он уже допустил в этом деле. Здесь все выглядело не тем, чем кажется. Да и как-то этого парня сюда пустили? Старый фельдфебель, что командовал постом охраны, не имел склонности ни к лизоблюдству, ни к подхалимству, да и трусостью не отличался. Имел боевые награды. И вряд ли пропустил бы штабного, не проверив его документы. Вряд ли… хотя орден на груди Пауля менял многое. Впрочем, не важно. Грабе тяжело вздохнул и начал рассказывать все, что удалось найти. Без выводов. Просто — факты и детали.

Он говорил, а Пауль внимательно смотрел. Всюду. В том числе и на пол, где осталось немало следов пребывания русских. Их сапоги были подкованы специально для удобства в условиях бездорожья. То есть, с несколько выступающими шляпками гвоздей. Если ходить по паркету в таких не слишком осторожно, можно оставить массу царапин. А если аккуратно, то просто промять небольшие ямки. Из-за чего паркет выглядел довольно погано. Когда же Вальтер уже заканчивал свой доклад, Пауль остановился у стены, где были начертаны какие-то слова на неизвестном языке.