Загадать и принять (СИ) - Баскакова Нина - Страница 46

— Не знаю, — он задумчиво улыбнулся. Размешивал ложкой чай и смотрел, как ложка образует водоворот. На улице гремела гроза. Пламя свечи колыхалось при ветре. Из-за этого по стенам плясали причудливые тени. До меня же начало доходить, что я сижу на кухне с незнакомым человеком. Возможно опасным. В случае чего ведь никто не поможет. Стало страшно. — Но понять его могу. Вчера только вернулся. Сегодня целый день просто бродил по городу. Без цели. На людей смотрел. Знакомые лица искал. Здесь все родное. Все знакомое, мало изменившееся, но и с большим переменами, такими, что и не узнать. Кто-то уехал, кто-то остался. Другой по глупости погиб, а та девчонка, которую за косички в первом классе дергал, от рака сгорела. Там тетя Маша повесилась. А соседка уже пятого родила. Я же еще помню, как на ее свадьбе все гуляли. Семка спился, а Володя бизнес организовал. Пять автобусов имеет. Вроде обычные новости. Они меня и не касаются. Но в них и есть вся жизнь. Хочется влиться в эту жизнь после долгого отсутствия. Кто-то в воду входит медленно. Вначале до щиколоток, потом до колена. Привыкает к температуре, чтоб дойти до места, где вода уже по грудь. Привыкнув к температуре, человек начинает плыть. А кто-то с разбегу в воду прыгает. Оставляет за собой кучу брызг. Ныряет. Ему нужно сразу все почувствовать, узнать, понять. Так и тут. Ты права. Город небольшой. Данко скоро все узнает, все поймет и успокоится. Здесь не так много событий. Он вернулся. Привез с собой кучу впечатлений. Находиться в центре внимания. Короче, слава вскружила голову.

— Главное, чтоб это продлилось недолго, — ответила я.

— Ну вот, уже и мысли правильные появились. Не о вещах и чемоданах думаешь.

— Ты же все сделал, чтоб мое мнение поменять.

— А для чего нужны друзья? Когда возникают проблемы, то нужно плечо подставить или спину прикрыть, когда товарищ в отключке кладовку храпом оглушает.

— Поэтому приходиться философствовать на кухне с его женой.

— А я не против. Если честно, то не хочется возвращаться по темному городу во время грозы. Такси вызывать денег нет. Нужно для начала их заработать. А с этим явно проблемы будут.

— Сейчас сложно найти работу. У меня пока не получилось, — призналась я.

— Пока не пытался. В понедельник начну поиски. Но уже предвижу проблемы. Ничего. Прорвусь.

Загрохотал гром в последний раз, оставляя за собой лишь дождь, который шел сплошной стеной. Было слышно, как он барабанит по железке, которая лежала рядом с крыльцом. Дождь не думал заканчиваться. Выгонять Гену было неудобно.

— Может тебе у нас постелить?

— Дождь скоро закончится.

— Не думаю. Похоже, он решил затянуться на всю ночь.

— Еще немного посижу и пойду. Не хочу вас стеснять, — ответил Гена. — Да и тебе я не нравлюсь. Еще не выспишься.

— Почему?

— Будешь от каждого шороха просыпаться. Бояться, что или нападу, или ограблю, — он говорил это спокойно. Все с той же улыбкой. Грустной. Спокойной.

— Мне тяжело с людьми сходиться. Я по умолчанию им не доверяю.

— Почему?

— Не знаю. От природы наверное. Это Данко у нас широкой души человек. Еще и прет танком. Увидел цель, так не сворачивает с дороги.

— Это же хорошая черта. Многого можно добиться.

— Если к этому стремиться. А ему это не нужно.

— И тебя это расстраивает.

— Нет. Каждый человек сам выбирает свою судьбу и свою жизнь. У каждого из нас свое место. Так зачем его заставлять делать то, что Данко не свойственно? — пожала я плечами.

— Вы хорошо дополняете друг друга. Не надо ссориться и рубить все сгоряча.

— Я подумаю.

Сережка уснул. Данко храпел в кладовке. Когда я вернулась на кухню из ванной, куда отнесла купленный шампунь, то Гена спал. Лег на диванчик, который огибал стол, подогнул ноги и спал. Я сходила за пледом. Накрыла его и погасила свечу. Пошла проведать Данко. Тоже мне воин нашелся. Села рядом с ним. Вот и что делать? Уходить? Говорят такое прощать нельзя. А я второй раз на те же грабли наступаю. Только и бросать его больно. Я провела ладонью по его влажным волосам.

— Элька, я тебя так люблю, — пробормотал он и продолжил спать дальше. Любит. Жаль, что такой дурной.

— Элька, Эль, ты чего плачешь? — сквозь сон услышала я голос Данко.

— Не знаю. Приснилось, что мы поссорились, — ответила я.

— Как поссорились, так и помиримся. Или ты думаешь, что я тебя куда-то отпущу? Глупая. Я тебя никуда не отпущу и никому не отдам, — обнимая меня, прошептал он.

— Я замерзла.

— Так иди сюда. Накрою и согрею. У меня одеяло теплое, — позвал он. Рядом с ним действительно было тепло. — Не плачь больше.

— Как не плакать, если ты меня обижаешь? — спросила я.

— М? Не помню. Скажи в чем виноват?

— Нос мне расквасил. С девчонками гуляешь. Где-то шляешься. Список можно продолжать и продолжать, — ответила я.

— Какой я плохой. Даже не ожидал такого, — ответил он.

— А что ты ожидал? Вот чего мне с тобой делать? Ты слово давал, что больше пить не будешь. Я тебе простила Новый год, хотя уже тогда нужно было гнать метлой. Чего смеешься?

— Представил тебя с метлой. Ты на ведьму не похожа.

— Зубы мне не заговаривай. Прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — сна больше не было. Только обида, которая прорвалась болезненным нарывом.

— С трудом. Если бы ты злилась, то не лежала бы рядом. Кстати, где мы лежим? На кровать не похоже.

— В кладовке.

— О как. А почему?

— Потому что ты был мокрый и пьяный, поэтому кровать не заслужил. Да и свалился раньше, чем до нее добрел.

— Хм, а почему я мокрый?

— Потому что в душе побывал. Хорошо боевой пыл охладило.

— Но подушку и одеяло я все, же заслужил, — заметил он.

— Сережа принес. Он тебя почему-то жалеет.

— А ты?

— Я на тебя злюсь.

— Почему тогда рядом? Вот если бы в комнате злилась, то я бы понял. Но ты рядом со мной делишь жесткий пол. Тут я не понимаю, — он потянулся и неожиданно крепко обнял меня.

— Потому что я думала, что делать дальше и, похоже, уснула.

— Но рядом.

— Вот заладил одно и то же.

— Угу, заладил.

— Ты мне в нос заехал!

— Не специально. Рука не поднимется тебя намеренно обидеть.

— Так почему обижаешь?

— Видимо мне даже капли в рот нельзя брать. Иначе остановиться не могу. Еще и тебя обижаю. Если я на минуту отойду, ты не убежишь? — спросил он.

— Куда?

— Не знаю. Может в соседнюю комнату. Обижаться.

— Буду здесь мерзнуть от обиды.

— Ловлю на слове. Сейчас вернусь.

Темно. Холодно. Жестко. Когда-то Света говорила, что я достигла своего дна. Остается теперь только подниматься. Сейчас я не была в этом так уверена. Вот сейчас разве не дно? Самое настоящее дно. Живу в какой-то халупе деревянной с гуленой мужем, который нос мне расквасил. И уйти нельзя, потому что банально некуда. Можно маме позвонить. Выслушать в очередной раз, какая я дура. Уговорить вернуться Сережку назад. А ему здесь нравится. И что Данко без меня делать будет? Окончательно сопьется и с катушек слетит? Хотя, почему сопьется? Вон, у него уже есть мне замена.

— Я вернулся. А почему у нас Генка на кухне дрыхнет? — спросил Данко.

— Остался из-за грозы. Против?

— Нет. Восстанавливаю картину вечера.

— Чего жуешь?

— Хлеб с молоком. Будешь?

— Давай. А ты не мелочишься. Сразу батон и пакет взял.

— Есть хочу, как будто неделю не ел. Вчера не ужинал.

— А кто в этом виноват?

— Знаю, что сам. Будешь ругаться? — спокойно спросил он.

— Не буду. Тебе не пять лет, чтоб тебя отчитывать. Только поэтому я вчера промолчала. Но мне это надоело.

— Не понимаю, чего ты злишься.

— Хорошо, может мне тоже начать гулять? С мужиками обниматься? М? Тебе это понравиться? — вспылила я.

— Я тебе доверяю. Даже если ты будешь с кем-то общаться, то это не значит, что ты с этим человеком будешь спать. Или для тебя общение сразу подразумевает измену? Своеобразное предисловие к измене?