Самая главная злодейка (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 49

поспешила покинуть Эвена, но не успел он облегченно выдохнуть,

как на пороге буквально из воздуха возник еще один незваный гость.

***

Посланник или жрец, как его еще называли, казался обычным

дэйвом: высокий, как все они, тонкокостный, как многие,

беловолосый, как некоторые. Его длинные волосы почти сливались с

белоснежным балахоном, а бледное, узкое лицо и черные провалы

равнодушных глаз заставляли думать — а не пришелец ли он из

другого мира?

Впрочем, в какой-то степени так и было, ведь посланнику

чужды людские радости, он не имеет желаний, планов, эмоций. Он

только голос Матери всех драконов, давно переставший быть просто

дэйвом. И если этот посланник заявился к Эвену средь бела дня, то

дело — дрянь.

— Приветствую тебя, Тень повелителя, — отрешенно

проговорил посланник.

— И тебе не хворать, жрец, — скривился Эвен. — Зачем

пожаловал?

— Великая просит повелителя о разговоре.

— И почему ты обращаешься с этим ко мне?

— Ее зова он не слышит.

«Скорее, не хочет слышать» — мысленно поправил Эвен, а

вслух сказал: — Что еще понадобилось от нас этой… твоей госпоже?

— Не мое дело знать, я должен только передать.

— Ну, да, ну да. Цепной песик на побегушках. Только с чего ты

взял, песик, что повелитель меня послушает?

165

— Это в ваших же интересах, — равнодушно отозвался жрец. —

Великая просила сказать, что сердцу его грозит большая опасность, и

если он не придет…

— Так и знал, что без ультиматумов не обойдется, — брезгливо

поморщился Эвен. Ну, не любил он этих посланников, не потому, что

они чем-то не угодили ему в прошлом, а просто не любил.

Впрочем, прошлое тоже сыграло свою роль. Ведь когда-то его

самого прочили в жрецы. Для рожденного в семье Видящих иного

пути просто не существовало.

Судьба вмешалась. Его мать, как и большинство родственников,

уничтожили во время Первой волны, задолго до Кровавых песков, а

его самого, как единственного оставшегося в живых представителя

ныне забытого древнейшего Дома, забрал Огненный дом, в качестве

будущей Тени Инара. И Эвен нисколько не страдал из-за своей столь

кардинально изменившейся судьбы. Мать он не помнил, возрождения

забытого дома не желал, и у него была семья: Инар, Клем, Тея, и вот

теперь Эва. Семья, которую он любил, которой дорожил, и за

которую готов был хамить даже самому посланнику Матери всех

драконов.

— Знаем мы эту песню: если повелитель не придет, ослушается,

то Мать сделает а-та-та и отберет у непокорной марионетки

любимую игрушку.

— Ты забываешься, Тень! — сверкнул глазами жрец, не

оценивший его острот. Но и Эвен уже давно не боялся гнева бывших

божков. Да, когда-то жрецов уважали и почитали, им преклонялись,

как служителям храмов Матери всех драконов, но во время Второй

волны храмы были разрушены, жрецы, как и большинство видящих

уничтожены, от влияния Матери осталось только название, да и сама

она превратилась в символ — прекрасный, непогрешимый и никому

не нужный. Разве что радужным драконам.

— Неужели цепной песик Матери имеет право гневаться? —

рассмеялся Эвен. — Ты же всего лишь голос, так говори и

проваливай. У меня и без тебя дел по горло.

Жрец хотел что-то ответить, видно, не все еще чувства этот

белый мухомор успел растерять, и все же ему хватило выдержки,

чтобы принять равнодушный вид и закончить:

— Если повелитель не придет, то его сердца уже не будет.

«Ну, что я говорил?» — закатил глаза Эвен, но странное

предупреждение все же заинтересовало его.

166

— То есть, если повелитель не явится, то отправится к

праотцам? Это уже что-то новенькое.

— Я не сказал, что у него не будет сердца, я сказал, что его

сердца уже не будет, — высокомерно бросил жрец.

— Вот за что я не люблю вашу братию, так за путанные речи.

Что за абракадабру ты мне сейчас сказал?

— А за что я не люблю Теней, — все с тем же высокомерием и

явной неохотой парировал посланник, — за то, что они глупы и не

способны понять высокого смысла в речах Великой.

— Да куда уж нам, убогим, — фыркнул Эвен, а жрец, кажется,

сарказма в голосе не уловил, и снизошел до объяснения:

— Иногда сердце может измениться.

— Измениться?

— Как ночь сменяет день, так и сердце может стать другим —

темным.

— Ох, сдается мне, что не речи Великой столь сложны и

высокопарны, а это ты, посланник, тумана навел. Это все, что она

сказала, или ты что-то утаил?

— Это все, что мне было разрешено передать тебе.

— А повелителю?

— Упрямство повелителя уже сыграло с ним злую шутку, не

стоит усугублять.

— Ничего нового. Ультиматумы и угрозы. Как это скучно.

— Тень не воспринял слова Великой всерьез, — не спрашивал

— констатировал посланник, и ему это совсем не понравилось. —

Тень считает возможным подвергать риску сердце повелителя.

Великая предвидела это и велела передать, что если он сам не примет

меры, то их примет она.

И Эвен знал, чем ее «меры» чаще всего оборачивались для них

всех — глобальной подставой. Эта старая перечница на все способна,

странно только, что решила все-таки предупредить, а не начала сразу

бить наотмашь.

— Ладно, передай своей Великой, что я тебя услышал.

— Прощай, Тень, — удовлетворенно кивнул посланник и

растворился в пространстве.

— Пижон, — фыркнул в пустоту Эвен, ведь только

посланникам был дан дар перемещаться в пространстве в любое

время и место. Для остальных же нужны были порталы, переходы,

масса энергии и длинные, сложные схемы. Впрочем, одно

167

исключение из правил все же было — Инар, но и его сила

ограничивалась зеркалами.

Вспомнив о друге, Эвен нахмурился и устало потер переносицу.

Он надеялся, что больше незваных гостей не предвидится. С

последствиями от предыдущих визитеров бы справиться. А

справляться придется.

Старая перечница не послала бы своего жреца просто так. Чтото угрожает ее игре и любимой шахматной пешке. Угрожает

настолько, что она снова рискует вмешаться. А это уже серьезно. Но

как донести это до Инара?

У них с драконицей и так непростые отношения, а когда она на

Клем намекать начинает, друг и вовсе звереет. Ему и так с лихвой

хватило контракта, подписание которого, несомненно, произошло

при непосредственном участии Матери. Старуха кого угодно убедит,

куда уж с ней тягаться маленькой, глупенькой, наивной полукровке.

Да и Эвен хорош — поддался, поверил и Инара собирался убеждать.

Но что бы там они оба не чувствовали к старой интриганке, а

внутреннее чутье твердило — не лжет. А ему Тень повелителя

привык доверять. Вопрос только в том — доверится ли его чутью

повелитель?

***

От нянюшки я ушла не скоро, и все же, когда на улице

оказалась, стало легче. Слишком давило на меня пространство дома,

где когда-то жила и моя мама тоже. Мама, которая не моя.

Чтобы как-то развеяться и успокоиться, я решила снова

заглянуть на ярмарку, посмотреть на танцы диад, прикупить чтонибудь в дорогу и подарок для Тей. И вроде два дня прошло, как мы

расстались, а мне уже ее не хватало.

Хотелось поделиться своей

печалью, услышать ее уверенное «все будет хорошо», спросить