Самая главная злодейка (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 56

зеркале глазами, а Тей хочется отвернуться от отвращения и…

желания остаться.

— Попроси меня любить тебя, — требует мужчина, прочертив

дорожку поцелуев от шеи до уголка ее губ, касается рукой груди в

нежной ласке, вторая же спускается ниже по животу, туда, где

рождается страсть.

Полукровка закрыла глаза и простонала от наслаждения.

— Попроси, — снова требует он, остановившись.

— Прошу, — со стоном выдыхает Тей.

Никогда еще она не ощущала себя настолько… живой. Каждое

нервное окончание требовало продолжения этой чувственной пытки,

потому что ее ласкал не незнакомец, ее ласкал он — принц Дэйтон. И

как он ее целовал… Казалось, сам мир взорвался в ней, не оставив

ничего, кроме желания отдаться, покориться, раствориться в нем. Вот

только целовал он не ее, а мерзкую, невыносимую Самирку, ту, что

он называл сестрой и уверял всех вокруг, что ничего к ней не

испытывает. Лжец! Ведь это видение доказывало обратное. Они

состояли в порочной, отвратительной связи. А самое ужасное то, что

Тея хотела — хотела, как никогда, быть сейчас на ее месте. И не

Самира, а она с глухим стоном умоляла:

— Прошу, люби меня…

Это видение пришло к ней в ночь после бала, стало пощечиной,

болью, кошмаром наяву. Увидеть, как твой любимый целует другую,

188

желает не тебя, а твоего старого врага — невыносимо. Еще хуже

терпеть, не говорить ни слова, но кто она такая, чтобы обвинять и

что-то требовать?

Тея никогда не досматривала видение до конца, не заходила

дальше из страха, отвращения… к ней, к нему, к себе. Не важно, к

кому больше. Оно преследовало ее, как непрекращающийся ночной

кошмар, каждую ночь снилось одно и то же, и каждую ночь она,

бессильная перед своими чувствами, продолжала умолять. Она

никогда не доходила до конца, никогда, но не сегодня.

Слишком долго пряталась, боялась того, что произойдет дальше,

боялась, что не выдержит, что видение окончательно разобьет ее на

удивление хрупкое сердце. Но Эва была права — видения приходят к

ней не просто так, они всегда предупреждают о смертельной

опасности, грозящей полукровкам, выжившим в Кровавых песках. И

как бы она не ненавидела Самирку, как бы к ней не относилась,

проигнорировать это, пройти мимо, забыть… Ей бы хотелось…

Когда это случится? Быть может, уже происходит сейчас? Или

завтра, или через год? Но она не узнает, пока не сделает шаг и не

увидит до конца то, что уже написано судьбой, но еще не пережито.

Она должна, но как же не хочется этого делать. Как же не хочется…

— Прошу, люби меня, — вырывается тихий шепот, и она

сдается, идет следом, позволяет видению захватить себя целиком,

увести еще глубже в свой персональный кошмар и увидеть то, от чего

все, что она испытывала до сих пор, теряет всякий смысл. Ведь там, в

еще не сбывшемся будущем, она рисковала не только разбить свое

сердце, но и лишиться того, что стало так дорого и необходимо…

Он продолжает терзать ее ладонью, спускается ниже, к

внутренней стороне бедра, Самира горит от желания, а у Теи впервые

получается отделить себя от нее, не чувствовать вместе с ней, не

хотеть продолжения, и этого хватает, чтобы увидеть улыбку принца,

которая почему-то не касается глаз. В них нет нежности, и ей даже

мерещится, что в них проскальзывает гнев, вырывающийся наружу в

руке, резко притянувшей принцессу к себе, в яростном поцелуе, в

грубом проникновении, в полустоне–полурыке победителя. Она

хочет отвернуться, но чувства Самиры снова захватывают ее с

головой, и она тоже стонет под его мощными толчками и впивается

ногтями в голые плечи, оставляя кровавые дорожки ран.

Тея так поглощена чувствами, что не сразу осознает перемену в

нависающем сверху мужчине. И только боль от слишком сильно

189

сжатых запястий заставляет прийти в себя. Она с недоумением

поворачивает голову, ловит его взгляд и что-то внутри обрывается.

Все длится какие-то секунды: вот он приподнимается, бледнеет,

в глазах появляется недоумение и боль, но вдруг глаза закатываются,

и он с тихим хрипом наваливается на нее, подминая под собой. Она

не может дышать, пытается выбраться, но он слишком тяжелый для

нее, ей едва удается вытащить руку, как неожиданно неведомая сила

освобождает ее, принц падает спиной на пол. Она с удивлением и

ужасом бросается к краю кровати и замирает от боли, потому что его

глаза мертвы, холодные и застекленевшие, а из уголка стремительно

синеющих губ медленно стекает струйка ярко-алой крови, такая

реальная, такая страшная. И тогда чувства Теи настолько

перекрывают чувства Самиры, что ей снова удается отделить себя от

нее. И вот уже Самира остается парализованная от ужаса на кровати,

а Тею выбрасывает из ее тела страшная боль — боль сердца, боль

души. Она кричит в ужасе, бросается к нему, обнимает, желая только

одного — проснуться.

Какой же глупой, какой слепой она была. Не увидела раньше, не

разглядела, не поняла, что только он, он один был ей нужен, как

воздух. И уже не важно, что хочет и любит другую — какая разница?

Главное — чтобы он жил, просто жил, был счастлив, пусть и не с ней,

а она смирится, переживет, уедет, не будет мешать. Только бы он

жил, только бы это страшное видение не сбылось, и ей никогда

больше не пришлось сидеть в луже крови, вытекающей из раны на

спине, укачивая, как ребенка, тело своего любимого…

Тея не знала, сколько она так просидела в какой-то странной

прострации, и только звук пощечины, удара заставил повернуть

голову и увидеть Самиру, с расширившимися от ужаса и узнавания

глазами. Он стоит спиной, но у Теи нет сил подняться, подойти и

увидеть его лицо, слишком тяжело, ноги не слушаются, словно

налиты свинцом. И только голос обманчиво мягкий… он шепчет ей:

— Ну, здравствуй, принцесса. Я же обещал, что мы еще

встретимся.

— Ты обещал другое, — обреченно и почти равнодушно

отвечает она, и снова переводит взгляд на пол, туда, где лежит

мертвое тело.

— Да, — шипит мужчина, больно хватая ее за подбородок,

чтобы смотрела только на него. — Я обещал, что ты будешь умирать

долго, сучка и умолять меня о смерти. А я уж постараюсь, чтобы ты

190

прожила достаточно долго, чтобы прочувствовать то, что пережил по

твоей вине я.

— Жаль, ты не сдох тогда, — несмотря на страх, презрительно

скривила губы она, а в глазах зажегся яростный огонек

сопротивления.

— У нас еще будет время поговорить об этом, — рявкнул

мужчина и кинул ей ее же халат. — Одевайся. Нам предстоит долгое

путешествие.

И вот он повернулся, но снова не к Тее. А Самира натянула

халат, спустила ноги с кровати, привстала, оперлась рукой о

тумбочку, и Тея с удивлением увидела, как блеснуло в ее руке лезвие

маленького ножичка для бумаг.

— Знаешь, боюсь, мне придется нарушить твои грандиозные

планы, дорогой, — кидает она ему в спину, но когда он

оборачивается к ней, она уже приставляет нож к своей шее.

Он бросается к ней, Тея застывает в немом крике, а Самира

улыбается, немного безумно, немного с превосходством. Ведь

злодейки никогда не сдаются, они ищут варианты, играют в кошкимышки с врагами, а если выиграть невозможно, если кошка загнала в