Самая главная злодейка (СИ) - Ильина Ольга Александровна - Страница 57

угол, то остается только один выход — уйти по своим правилам. Как

это сделала Ровенна Элиран. Жаль только, что забрать и его не

получится.

Когда Самира сделала это, воткнула в шею нож, и кровь

хлынула в разные стороны, большим, пульсирующим фонтаном, Тея

закричала. Кричала долго, срывая голос, не в силах вырваться из

этого страшного кошмара. Кто-то схватил ее за плечи, прижал к себе,

шептал что-то, а она дрожала от ужаса, билась в чужих руках и уже

не кричала, только тихо всхлипывала от слез.

— Все хорошо, милая. Все хорошо, я с тобой, — шепчет

знакомый голос. — Это только сон, всего лишь сон.

«Нет, не сон» — хочет сказать она, но не может. Горло

перехватило от спазма, и из него вырываются только всхлипы.

Он целует ее мокрые щеки, ловя губами слезинки, и это

странным образом успокаивает ее, приводит в чувства, ужас

пережитого уходит, видение становится и в самом деле больше

похожим на кошмар, и вот уже она сама обнимает сидящего рядом

мужчину, так крепко, как только может. Ведь он здесь, он жив, он

рядом. Она слышит биение его сердца, видит его мягкую улыбку,

тревожный взгляд и не хочет отпускать.

191

— Расскажи мне, что тебе снилось? — просит он, нежно гладя

ее спину.

— Не могу. Не хочу, — отвечает она, пряча лицо на его груди. С

ним тепло и уютно, и кошмар отступает, но что будет, если он уйдет?

Она сойдет с ума одна, в этой темноте, где по углам ей мерещатся

жуткие призраки. — Не уходи! — почти взвизгивает она, когда он

попытался освободиться.

— Я не ухожу, — заверяет он. — Просто хотел налить тебе

воды.

— Мне не нужна вода. Мне нужен ты, только ты.

Она не видит его улыбки в темноте, нежности в глазах, но ее

устраивает то, что он готов ей дать — защиту, тепло, сильные

объятия и поцелуи, которые прогоняют оцепенение и страх, рождают

в душе уже знакомый огонь, пробуждающий и такой необходимый.

Он хочет остановиться, остановить ее, но Тея не готова расстаться с

этим огнем, она не хочет с ним расставаться, и обнимает крепче,

отвечает на ласки, сама целует его. В какой-то момент ласки

перестают быть просто ласками, его прикосновения меняются,

становятся более решительными, более настойчивыми, руки

пробираются под ткань ночной сорочки, губы блуждают по шее и

полуобнаженной груди, и когда дыхание становится хриплым, когда

единственной преградой остаются его брюки, когда она чувствует

огненные поцелуи на своей груди, животе и ниже, в сознании вдруг

всплывают картины из видения, в котором он именно так же целовал

другую.

— Нет! Нет! Не надо, отпусти меня! — паника и горечь

захватили сознание, огонь погас, исчез, словно и не было его. И она,

стремясь освободиться начала решительно отбиваться. Дэйтон не

сразу почувствовал перемену в ней, продолжая сжимать в объятиях, а

ей стало еще страшнее, и Тея сделала единственное, что могло ее

защитить — она призвала свою силу. Огонь обжег принца, заставив

его с громким криком отпрянуть.

Только когда ей удалось дрожащими руками зажечь лампу, Тея

осознала, что натворила. На его груди были отчетливо видны два

больших ожога, два отпечатка ее ладоней.

— О, Богиня, простите, простите меня, — выдохнула со слезами

Тей, в панике заметавшись по комнате. — Я не хотела, я…

Он остановил ее метания, встав на пути, бесстрашно схватил за

руки, но прижимать к себе не стал, лишь серьезно посмотрел на нее и

усадил на кушетку рядом с кроватью.

192

— Успокойся. Со мной все в порядке.

— Но ожоги…

— Пройдут. И я заслужил.

— Нет!

— Я напугал тебя. Прости меня, я не хотел.

Она поверила искренности в его глазах, спокойному,

серьезному тону, мягкой полуулыбке. И улыбнулась в ответ, а затем

посмотрела на ужасные ожоги на некогда идеальной груди и

судорожно вздохнула.

— Это пройдет. Не сразу, конечно.

— Мне так жаль.

— Мне тоже, прости.

— А что… что вы здесь делали среди ночи? Только не говорите,

что проходили мимо. Я знаю, что ваши комнаты в другом крыле.

— Не скажу, — улыбнулся он, подняв с пола рубашку. На ней

не хватало несколько пуговиц, и Тея со смущением осознала, что

сама же их и оторвала в порыве раздражения на эти злосчастные

пуговицы, которые никак не хотели расстегиваться.

Сейчас, при свете ламп, это маленькое сумасшествие заставляло

ее щеки гореть от стыда. Как она могла так наброситься на него? Да

еще и оттолкнув, обжечь. Истеричка! Что он подумает о ней после

этого?

— Я шел к вам, — не стал отрицать он.

— Зачем? — удивилась Тея, перестав на время давать себе

мысленные подзатыльники.

— Я хотел попрощаться.

— Попрощаться? Вы уезжаете?

— Теперь уже нет. Я не могу оставить вас в таком состоянии.

— Со мной все в порядке, — нахмурилась она.

— Это не так, и мы оба это знаем. Я не мог дозваться вас…

очень долго. Где бы вы ни были — это был не сон. И ваши глаза…

— Что? Что не так было с моими глазами?

— Сейчас ничего. Но тогда, во время вашего… сна, они были

белыми, я не видел зрачков.

Видящая. Эва права — она становится настоящей видящей.

— Я напугал вас?

— Нет. Это… мое проклятие. Иногда… я могу видеть будущее.

— Как ваши видящие?

— Да, как они.

— И что же видели вы?

193

— Давайте не будем об этом, пожалуйста, — судорожно

вздохнув, попросила Тея. Ей не хотелось даже думать об увиденном,

не то, чтобы вспоминать. — Вы сказали, что должны были уехать.

Что-то случилось?

— Случилось, — кивнул он. — Вчера ночью мы получили

странный сигнал от моих братьев. Они возвращались из Вестралии

через Хардию.

— И с ними что-то произошло? — встревожено спросила

принцесса, отодвинув на время на задний план все свои чувства.

Еще утром она поняла, что что-то не так, а на ужине убедилась в

этом окончательно. Дэйтон был задумчив, рассеян, не замечал никого

вокруг. Тогда ее это обидело. А теперь она понимала и сочувствовала

ему. Ее собственная семья слишком мала: Инар и Клем, и она ужасно

боялась их обоих потерять. Если бы что-то случилось с ними, она бы

тоже сходила с ума от тревоги и никого вокруг не замечала. Именно

поэтому она решилась взять его руки в свои, с облегчением заметив,

что он не шарахается от ее прикосновений, как мог бы, приглашающе

потянула на кушетку на место рядом с собой, и потребовала:

— Рассказывайте.

Он не улыбнулся, но взгляд заметно потеплел, и уголки губ

слегка дрогнули, а вот когда она попыталась отнять руки, он не дал,

крепко зажал в своих ладонях и начал поглаживать большими

пальцами запястья, вызывая те самые чувства желания и нежности,

когда он недавно слизывал слезинки с ее щек.

— Как я уже сказал, они возвращались из Вестралии,

задержались на пару дней в Хардии, но мы не беспокоились.

— Если не ошибаюсь, Хардия — дружественное вам

государство?

— Не просто дружественное. Там правит близкий друг нашей

семьи, да и дядя Андре служит у него советником.

— Дядя Андре? Тот большой рыжий усач, который рассказывал

забавные истории о пиратах?

— Да, — мягко улыбнулся Дэйтон, счастливый оттого, что Тея

помнит его друга. — Тот самый. Именно поэтому мы и не