Змеиное варенье (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 28

— Я беру ваш заказ. Задаток — половина. Торг неуместен. Результат гарантирую.

Даже через перегородку было слышно, как тяжело и обреченно вздохнул гаяшимец.

— Это очень большая сумма. Я не могу вот так…

— На нет и суда нет, — я даже обрадовалась, здраво рассудив, что, в конце концов, на этом заказе свет клином не сошелся.

— Господин Ангел, подождите! Я имел в виду, что не могу сразу выдать… У меня при себе столько нет.

— Завтра в семь вечера. Дивинское кладбище, склеп семьи… — я чуть замешкалась, — семьи Остронег.

Как любил изрекать старик Солмир, не надо множить лишние сущности… Ну или тратить впустую время, если можно совместить сразу несколько дел.

— Хорошо. Как я вас узнаю?.. И какие гарантии?

— Я сам вас найду. А гарантией может быть только репутация моей наставницы — Цветочка. И мое собственное слово.

Я затаила дыхание и неслышно выскользнула из исповедальни, тут же нырнув в соседнюю. Здесь я торопливо освободилась от надоевшего убожества монашеской рясы и переоделась в приготовленное платье, распустив волосы и накинув вуаль на лицо. А потом вышла и затесалась в немногочисленные ряды прихожан, склонившись в благочестивой молитве. Спустя несколько минут из исповедальни вышел мой заказчик. Им оказался высокий сухощавый гаяшимец, одетый скромно, но добротно. Он неуверенно оглянулся и ссутулился. Когда он вышел из собора, я подождала немного, проверяя возможных соглядатаев за ним и за собой, потом последовала за гаяшимцем. Забава началась, и кровь уже бурлила от охотничьего азарта. Когда экипаж заказчика остановился возле гаяшимского посольства, я велела извозчику подождать немного и ехать к Дивинскому кладбищу.

Солнце давно село, избавив мои глаза от невыносимого блеска снежного покрова. Самое старое кладбище Зевасталя освещалось только на центральных аллеях, но мне свет не был нужен. Я прекрасно помнила дорогу и быстро шла по тропинке. Мороз к ночи усилился, и под ногами скрипел снег. Я ускорила шаг, свернув еще на одну тропу, почти неразличимую в темноте. На пороге склепа семьи Дорошек, словно путеводная звезда, горела лампадка. Я на секунду замерла, прислушиваясь к ощущениям, потом решительно шагнула внутрь. Склеп казался заброшенным для любого непосвященного, но я знала, что если потянуть за проржавевшее кольцо на каменной фигуре святого Тимофея, сражающегося с демоном, то откроется потайная дверь, ведущая вниз.

— Цветочек? — спросил в вечную темноту маленький человечек, сидящий за столом. Яшлик был слеп, поэтому я тихо ответила:

— Да.

— Демон кошачий, Яшлик уже и не думал когда-нибудь услышать… Цветочек жива? Дай-ка…

Я послушно подошла к нему и наклонила голову, давая ощупать свое лицо. Его паучьи лапки пробежали по моей коже и ухватились за плечо.

— Цветочек вернулась? Но банды уже нет… Никого не осталось.

— Цветочка тоже нет. Завяла и сгнила.

— А кто есть?

— Серый Ангел. Ученик Цветочка.

По бледному лицу промелькнуло слабое подобие улыбки. Яшлик потер руки и закивал, его искусственные глаза разного цвета, синего и желтого, смотрелись неестественно ярко.

— Серый Ангел, чудно-пречудно. Будет новая банда? Банда Серых бардов? Банда Ангельских бардов? Банда Сархангелов? Яшлику нравится! — он захихикал, продолжая потирать руки и подпрыгивать на расшатанном стуле.

— Нет, — оборвала я его истеричное веселье. — Серый Ангел действует в одиночку. Но готов щедро заплатить за сведения.

Яшлик скис, сложил руки и опустил голову.

— Не печалься, Серый Ангел обещает веселую забаву для Яшлика. Поцелуй Единого.

Маленький человечек вытащил сначала один глаз, потом второй, начал крутить их в руке так ловко, что они слились в одно пятно, мелькающее у меня перед глазами. Я знала эту дурацкую привычку самого искусного шептуна столицы, поэтому просто закрыла глаза и стояла, ожидая, когда закончится тихий перестук стеклянных хрусталиков.

— Яшлик любит все новенькое, — наконец выдал он.

— Тогда Серому Ангелу необходимо узнать все о княжьем поваре Чжоне Орфуа. А еще я… тьфу, Серый Ангел намерен раздать долги.

Яшлик покачал головой и с раздражением зашвырнул в угол оба глаза, уставившись на меня пустыми глазницами.

— Атаман получил все долги, кроме последнего.

— Серый Ангел думает иначе. Семейство Остронег. Он начнет с него, — я подняла оба глаза и со стуком положила их перед шептуном. — Яшлику понравится новый стеклянный глаз из дымчатого опала? Серого, как пепел еретика?

Яшлик недовольно заворчал, покатывая стеклянные шары глаз по столу, он нервничал, и я решила его подбодрить.

— Повесели Серого Ангела последними новостями… Или совсем скучно стало без меня в столице?

— Остронегам весело. Дочка их померла… Славно так померла, затейливо, на потеху всем…

— Жаль, Серый Ангел не успел на забаву. Расскажи…

— Откушать деточка захотела да сил не рассчитала — лопнула! — человечек захихикал, к нему опять вернулось хорошее расположение духа. — По кускам развалилась, собирать ее пришлось…

— И вправду, весело тут… А про живые волосы Яшлик слыхал?

Я досадовала на инквизитора за то, что приходится выяснять личности убитых таким способом. Для общения с шептуном требовалось просто серо-ангельское терпение… Я хихикнула…

— Обижаешь, — хлопнул он тощим кулачком по столу и тоже хихикнул. — И зачем спрашивать, коль и так знаешь?

— На память хочется безделицу, серебряную вилку…

— Ишь ты! — погрозил шептун мне пальцем и ловко вернул оба глаза на место. — Самому надобно!

— Серый Ангел щедр, он с тобой поделится…

Яшлик задумался и притих, напоминая капризного ребенка, не знающего, что выбрать: конфету или прогулку.

— Адмирал Мирчев, — наконец выдал он и надулся, — сынка-то похоронил в семейном склепе, там охрана… Серый Ангел и там достанет?

— Серый Ангел коллекцию собирает, ни перед чем не остановится. Еще пара безделиц нужна. Клык безумца, что служанку загрыз и себе ногу откусил… Слыхал про такого?

Яшлик заволновался, на ноги вскочил, стал притоптывать. Синие замшевые сапожки со шпорами тихо звякали каблуками.

— Не слыхал, не слыхал Яшлик! Как же так… Как так? Как так-то?

Его уже заклинило, он трясся и терял связность речи. Гадский инквизитор удружил мне с нелепой секретностью. Но с другой стороны получалось, что речь шла о первых особах княжества, раз от Яшлика смогли утаить все сведения, даже намека на слух не было.

— Серый Ангел просит прощения, — я подошла и обняла человечка, останавливая его безумную пляску. Он захлебывался рыданиями, уткнувшись мне в плащ. — Он все узнает, и Яшлик сложит самую лучшую шепталку во всем городе.

— Правда? — по серым щекам бежали слезы, но стеклянные глаза смотрели равнодушно, как у большой куклы.

— Нет, — ответила я и улыбнулась. — Правду Яшлик сам придумает, какую захочет. Пусть до завтра придумает всю правду про Чжона Орфуа и про семьи Остронег и Мирчев.

— Про Милагрос тоже? — обиженно сопя, уточнил Яшлик.

— Нет. Заступницу Милагрос мы пока трогать не будем, — я погрозила шептуну пальцем и щелкнула по носу. — Сладкое — на потом! А то аппетит испортишь!

И человечек расплылся в довольной улыбке, демонстрируя источенные зубы.

Я вышла наружу и с наслаждением вдохнула морозный воздух. Вопрос Яшлика разбередил душу. Сейчас мне было невыносимо от мысли, что у атамана даже нет могилы, на которую бы можно было придти. Наверное поэтому его мара никогда не появлялась передо мной в зримом обличье, только чуть насмешливый, прокуренный голос, звучащий у меня в голове, иногда запах. К счастью, запах табачного дыма, а не горящей плоти… После приговора атамана Шушье сожгли, а пепел развеяли над водой. Преступление против веры, кража реликвии святой Милагрос, преступный сговор с еретиками и еще куча пунктов обвинительного приговора. Банда Безумных бардов перестала существовать, ее участников повесили или отправили на каторгу. Всех, кроме меня… Никогда не прощу атамана! Я сплюнула на стылую землю и пошла прочь. Яшлика ждет не просто забава, а целый балаган с песнями и плясками, который я устрою в столице в память об атамане. Ибо долги надо возвращать. Сторицей.