Танец над вечностью (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна - Страница 32

— То весь город будет принадлежать семье Рыбальски, — пробормотал я. — Интересно получается. Кстати, вы экипаж заказали?

— Да, все сделано, не извольте беспокоиться. И места для вас займут самые лучшие. Фрон профессор, неужели вы появитесь на открытии регаты… с этой циркачкой?

Я сдержанно кивнул, не желая появления еще большего количества слухов, и отправился к себе. Перед регатой еще надо было успеть привести себя в порядок, ополоснуться и переодеться. Я бы, наверное, даже побрился, но стоило только вспомнить наглое послание безумицы, как пропадало всякое желание. Пусть только появится на открытии. Ловушка скоро захлопнется. Лешуа с парочкой головорезов и закрытым экипажем уже ждут. Эта дрянь даже пикнуть не успеет.

Лагерь циркачей располагался за чертой города. Я немного нервничал, что приехал слишком рано, но хмурый дядя Луиджии окинул меня презрительным взглядом, недовольно сплюнул и крикнул:

— Эй, Лу, выходи уже, хорош перед зеркалом вертеться!..

Дверь фургончика распахнулась, и под смешки остальных цирковых, собравшихся поглазеть на такое событие, появилась циркачка. У меня дух перехватило. На мгновение почудилось, что ко мне идет Хриз, но нет… Слишком скромно, целомудренно и как-то несуразно. Закрытое темно-синее платье до пола, на шнуровке и с очень пышной юбкой, маска из серебряной парчи, шляпка и шелковые перчатки. Циркачка казалась девочкой, которая тайком надела мамину нитку жемчуга и нарядилась в ее строгий взрослый наряд. Чуточку смешно, но мило. Она сделала пару шагов ко мне навстречу и запнулась, опёршись на легкий зонтик. Раздались смешки и издевки. Даже под маской было видно, как Луиджиа вспыхнула румянцем. Я поспешил к ней, подставляя руку.

— Обопритесь и не волнуйтесь, пожалуйста.

Она нерешительно взглянула на меня из-под крохотной шляпки с вуалеткой, чудом державшейся на ее белоснежных волосах, и закусила губу.

— Простите меня, — выдавила Луиджиа чуть не плача. — Я первый раз и… Глупо, не надо было так наряжаться…

— Вы прекрасно выглядите. Возьмите меня под руку.

Я сам вложил ее узкую ладонь в шелковой перчатке себе под руку и повел к экипажу. Луиджиа дрожала, тяжело опираясь на меня. Неужели она боится? Меня? Или волнуется?

— Эй, ты! — ее дядя загородил мне путь, глядя исподлобья. — Руки начнешь распускать — голову оторву! Понял?

— Дядя Ежи!.. — пискнула она.

— А ты, писюха, смотри у меня!.. Молоко на губах не обсохло, а уже на свиданье шастать удумала!..

— Довольно ее оскорблять! Ваша племянница вернется в целости и сохранности. Обещаю.

Я отодвинул мужчину с дороги и потянул девчонку за собой. Перед распахнутой дверцей экипажа я остановился и подобрал с сиденья букетик подснежников, по совету Лешуа предусмотрительно купленный у цветочницы.

— Позвольте?..

Я приколол букетик к расшитому вышивкой воротнику ее платья и ободряюще улыбнулся. Она охнула и прошептала:

— Мне никто еще не дарил цветов… — и потупилась так, что меня ослепили солнечные блики в отражениях крошечных зеркальных осколков, нашитых на ее шляпку.

— Да? А на выступлениях разве не дарят? Нет? Мне кажется, подснежники вам очень подходят. Такие же нежные и ранимые…

В экипаже всю дорогу Луиджиа молчала, отодвинувшись на самый край сиденья и застыв в напряженной позе, словно пойманная в клетке птичка. Я же не мог понять, что делаю не так. Почему она меня боится? Извозчик тоже нервничал, правда, по причине того, что не успеваем вовремя, и гнал во весь опор, удивительным образом маневрируя на запруженных экипажами и людьми улочках. Чувствовалась нетерпеливая лихорадка праздника. Горожане стекались к центральной площади святой Бригитты, откуда открывался самый лучший вид на канал Дымная, закованного в строгую каменную набережную.

— Кстати, — нарушил я молчание, — помните, я обещал помочь и устроить вас в Императорский театр?

— Не стоило, — выдавила она из себя.

— Я виноват перед вами. Поэтому это то малое, что смог сделать. Вы сможете переехать в школу танца госпожи Рафаэль и…

— Куда? — вдруг вздрогнула она.

— В школу танца, — повторил я терпеливо. — Ее ученицы задействованы в постановках Императорского театра на подтанцовке…

— Спасибо вам, — едва слышно прошелестела она.

— Луиджиа, я хочу вам сразу… — я потянулся за кошелем с золотом, намереваясь уплатить ей как осведомителю, и неосторожно подвинулся ближе, чем вызвал неожиданную реакцию с ее стороны.

— Не трогайте меня! — взвизгнула она и отшатнулась, подобрав колени под подбородок.

— Да что с вами такое? — изумился я. — Почему вы меня боитесь, Луиджиа?

— О вас такое говорят, — она сжала в руках зонтик, прижав его к коленям. — Что вы — богатый обольститель… Что соблазнили и бросили приму "Винденских львиц", а чтобы она вас не донимала — покупаете ей целый замок… Что вы обесчестили дочку аускрета Инженерной гильдии и пообещали на ней жениться… А еще вы заказали часы для уродливой циркачки у лучшего часовщика города и заявили, что… что… что… Но уродина может за себя постоять, понятно?

Она выставила вперед кулачок в шелковой перчатке, а меня разобрал истерический смех, даже слезы выступили на глазах. Кто бы мог подумать, что я окажусь в роли коварного соблазнителя! Ведь еще совсем недавно все было наоборот — это на мою честь посягала похотливая безумица, лапая меня в экипаже…

— Почему вы смеетесь? Что вы задумали? Куда мы едем? Выпустите меня немедленно!

Луиджиа принялась лихорадочно тыкаться в дверцу экипажа, пытаясь на ходу выбраться наружу. Я вытер слезы и крепко перехватил девушку за плечи, развернув к себе лицом. Она зажмурилась и съежилась, слепо колотя зонтиком и едва не разбив мне очки.

— Пустите!..

— Луиджиа, это все слухи, которые распускают недоброжелатели, — мягко сказал я, поймав зонтик. — Неужели вы в них верите?

— Отпустите!.. — она продолжала вырываться.

— Взгляните на меня. Откройте глаза. Ну какой из меня соблазнитель? — хрупкость ее плеча заставила мой голос дрогнуть. — Господи, в Виндене и шагу ступить нельзя, чтобы тебе что-нибудь не приписали. Скоро и в смертельной болезни Шарлотты Рыбальски обвинят тоже меня…

— Что? — она открыла глаза и уставилась на меня с ужасом. — Вы и ее соблазнили? А почему смертельная?.. О боже! Вы… вы… больны? У вас звездная сыпь? Пусти-и-и-ите!

От ее визга заложило уши, и опасно задрожало стекло в окошках экипажа.

— Тише! — перепугался я и ляпнул первое, что пришло в голову. — У вас маска сползла…

Она мгновенно захлопнула рот и закрыла лицо руками, отвернувшись и поправляя маску.

— Луиджиа, я клянусь вам, это все слухи. Глупые и нелепые. Мне нужна ваша помощь. Я щедро заплачу. И я ни в коем случае не собираюсь посягать на вашу честь, но выглядеть должно именно так. Я буду оказывать вам знаки внимания, чтобы вызвать ревность и выманить одну опасную преступницу. Но вам ничего не угрожает, клянусь!..

Маска была на месте. Я перевела дух и уже открыла рот, чтобы закатить новую истерику, как до меня наконец дошли слова Кысея. Кого этот придурок собрался ловить?!?

— Какую еще преступницу? — хрипло прошептала я, хлопая ресницами и силясь выдавить слезу.

— Вам нечего опасаться, — сбивчиво пояснил он. — На площади караулят мои люди, которые сразу же ее схватят, как только она посмеет приблизиться. А она должна посметь! Должна потерять голову от ревности, поэтому мне и нужна ваша помощь… Я щедро заплачу, вот, держите, — он всунул мне в руки увесистый кошель.

Вышкребок небритый!.. От злой обиды у меня задрожали губы, а на глаза уже безо всяких усилий навернулись слезы. Я швырнула кошель с золотом ему в лицо и попыталась стукнуть зонтиком, но мерзавец увернулся.

— Вы думаете, раз я танцую полуобнаженная, у меня совсем нет гордости и чести? Я не продаюсь! Выпустите меня немедленно!